Русская революция в Австралии и "сети шпионажа" - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Артемов cтр.№ 42

Полковник Петров, резидент советской внешней разведки в Австралии, совершил то, что представлялось немыслимым для Симонова – навсегда остался в этой стране. В апреле 1954 года он попросил политического убежища в Австралии. Заодно передал местным спецслужбам целый ворох секретных документов и рассказал о «советской шпионской сети» в этой стране. За резидентом последовала его жена.

Случившееся всколыхнуло Австралию и привело к разрыву отношений с СССР. Обе стороны отозвали персонал своих посольств, замерли политические, торгово-экономические и любые другие контакты. «Дело Петрова» способствовало формированию атмосферы подозрительности и неприязни к Советскому Союзу и России, которая во многом сохраняется по сей день. Международная пресса смаковала подробности бегства супругов, шуму было немало. Шпионские интриги неизменно вызывают повышенный интерес общества.

Сразу оговоримся – отправляясь на пятый континент, Петров не помышлял прославиться подобным образом. Оперативный работник, двадцать лет отслуживший в органах государственной безопасности, рассматривал эту командировку как очередную ступеньку в своей успешной карьере.

Он представлял собой типичное порождение советской системы. Принадлежал к Коммунистической партии, но «высокие цели» его не волновали, иллюзий по поводу «светлого будущего» не испытывал. Был отлично осведомлен относительно истинного характера советского режима, но долгое время хранил ему верность. Режим предъявлял свои требования, и чтобы выжить и обеспечить свое благополучие, приходилось им соответствовать. Петров не возражал. Высокий социальный статус, материальные привилегии, сознание собственной востребованности того стоили.

Что заставило «сжечь мосты»? Деньги, которые ему посулили? Возможность, прожить остаток жизни в комфортных условиях? Опираясь на архивные документы и свидетельства очевидцев, постараемся рассказать о том, что произошло на самом деле. И читатель сам сделает выводы.

Прошло несколько лет после отзыва из Австралии Симонова и советское руководство изменило свое отношение к этой стране. Было решено, что она представляет интерес, во всяком случае, торгово-экономический. Советская промышленность нуждалась в высококачественной шерсти мериносовых овец, которую австралийцы в больших объемах поставляли на мировые рынки.

СССР приступил к закупкам этого продукта, и в НКИД стали задумываться о том, чтобы открыть на пятом континенте свое представительство. Это было именно то, что в свое время предлагал Симонов, что тогда можно было реализовать без особого труда. Собственно, такое представительство при нем существовало де-факто, пока в 1921 году Советская Россия не прервала контакты с Австралийским Содружеством.

Легче разрушать, чем восстанавливать. И когда в 1930 году СССР принялся зондировать возможность восстановления двустороннего взаимодействия, австралийцы не бросились в объятия Москвы и отнеслись к прозвучавшей идее настороженно.

Они отдавали себе отчет в том, что торгово-экономическое сотрудничество с зарубежными странами Советский Союз сопровождает поддержкой коммунистического движения с использованием ресурсов Коминтерна, спецслужб и дипломатических представительств. Это воспринималось как вмешательство во внутренние дела суверенных государств с целью подрыва их стабильности и инициирования революционных потрясений. Подобное отношение проиллюстрировал разрыв англо-советских дипломатических отношений в 1927 году. Хотя в 1929 году полпред СССР вернулся в Лондон (им стал Г. Я. Сокольников), англичане «товарищей» доверием не баловали, и австралийский доминион, строивший свою внешнюю политику в фарватере метрополии, следовал их примеру.

В начале 1930 года М. М. Литвинов, к тому времени возглавивший НКИД, поинтересовался у Г. Я. Сокольникова его мнением относительно возможности открытия торгового представительства в Австралии. Сокольников запросил народного комиссара торговли А. И. Микояна, и тот написал Литвинову, высказавшись по данному вопросу достаточно позитивно: «Я не считаю нужным особо настаивать на этом, но если есть согласие австралийцев и нет возражений со стороны английского правительства, то нам нужно было бы ввиду наших больших шерстяных операций в Австралии, иметь там маленькое торговое агентство со штатом максимум 2–3 человека» ^[342].

Австралийцы в принципе не противились, о чем было сказано в заявлении премьер-министра страны Дж. Скаллина. Однако в Канберре, с 1927 года ставшей федеральной столицей, опасались, что сближение двух государств будет использовано большевиками для коммунистической пропаганды. Свежа была память о «бунтах красного флага» в 1919 году. Поэтому Канберра предложила начать с обязательства Москвы не использовать свое официальное присутствие на пятом континенте для пропаганды. Такое соглашение имелось в виду закрепить обменом нот. После этого предлагалось установить консульские отношения и только затем приступить к торгово-экономическому сотрудничеству.

Глава НКИД австралийское предложение воспринял без всякого энтузиазма. Он поделился своими соображениями с Сокольниковым в письме от 17 февраля 1930 года:

«У нас сильные колебания относительно целесообразности назначения консула в Австралии. Чисто консульская работа там нас мало интересует, наделение же консула торгпредовскими функциями также не совсем удобно, а между тем, в случае социальных конфликтов, наш консул неизбежно будет мишенью для нападок. К тому же трудно найти подходящего человека со знанием английского языка. Думаю поэтому, что с назначением консула спешить не будем. Что касается обмена нотами о пропаганде, то можно таковой обещать по фактическом приезде в Австралию нашего консула» ^[343].

Аргументы о том, что трудно найти для должности «подходящего человека со знанием английского языка», и что он станет «мишенью» во время социальных конфликтов, вызывают недоумение. Вот через семь-восемь лет, когда репрессии уничтожили большую часть элиты НКИД, сотрудников, сносно владевших иностранными языками, почти не осталось (эту тему мы еще затронем). А в 1930 году подыскать квалифицированного специалиста было проще. Можно было, в конце концов, вернуть на дипломатическую службу того же Симонова.

Что касается опасений, что консул может пострадать из-за социальных конфликтов, то они могли иметь место лишь в случае, если консул в эти конфликты вмешивался в нарушение общепринятых дипломатических норм. Собственно, советские консулы частенько так и поступали и никого в Москве это не смущало и не служило поводом воздерживаться от открытия загранточки.

Пожалуй, ключевая фраза в письме Литвинова – о том, что «чисто консульская работа там нас мало интересует». Вот это правда. Советских граждан в Австралии практически не было, сочувствовавшие СССР представители прежней революционной и трудовой эмиграции пятый континент в массе своей покинули, а радовать консульской защитой «недобитых беляков», бежавших туда от ужасов Гражданской войны и красного террора, НКИД не собирался.