Королевский генерал - читать онлайн книгу. Автор: Дафна дю Морье cтр.№ 49

Мы услышали, как солдаты взобрались по ступеням и вломились в южные комнаты, и, когда они взломали дверь в комнату Мэри, бедняжка принялась молча плакать, а Элис обняла ее и стала баюкать, как ребенка. Остальные же никак не реагировали, а просто сидели подобно немым призракам. Тогда Гартред посмотрела в мою сторону.

– Мы с тобой, Онор, единственные в этой комнате, у кого в жилах нет ни капли крови Рашли, так давай пока займемся чем-нибудь. Скажи, ты играешь в пикет?

– Я ни разу не играла в него с той самой поры, как твой брат обучил меня шестнадцать лет назад, – ответила я.

– Тогда шансы на моей стороне. Рискнешь сыграть partie ^[13]? – Она произнесла это с улыбкой, тасуя карты, и я догадалась о тайном смысле, который она вкладывала в эти слова.

– Быть может, – произнесла я, – ставка тут побольше, чем несколько серебряных слитков.

Мы слышали их топот у себя над головами, до нас доносился стук топоров, а из оконных створок на внешнюю сторону террасы падали осколки стекла.

– Ты не боишься помериться со мной силами в карты? – спросила Гартред.

– Нет, – ответила я. – Нет, не боюсь.

Я подкатила кресло к столу и села напротив нее. Она протянула мне карты, чтобы я сняла колоду и перетасовала ее. Сделав это, я вернула колоду ей, чтобы она сдала каждой из нас по двенадцать карт. Так началась самая странная partie в пикет, которую мне когда-либо приходилось разыгрывать – и до этого, и после, – ибо если Гартред рисковала состоянием, то я ставила на карту судьбу сына Ричарда, и, кроме меня, никто об этом не знал. Остальные же, безмолвные и поникшие, были слишком слабы, чтобы чему-либо удивляться, а если даже и делали это, то с неприязнью и с раздражением: как это мы, хоть и не имевшие непосредственного отношения к Менебилли, дерзнули выказать такое бессердечие.

– Пять карт, – назвала Гартред.

– Сколько?

– Девять.

– Хорошо.

– Пять.

– Старшая карта, девять. Три валета.

– Не подходит.

Она заходит с червонного туза, на которого я кладу десятку, и, когда она берет взятку, мы слышим, как мятежники срывают гобелены со стен спальни, что находится над нами. Слабо запахло горелым, и за окнами галереи потянулась струйка дыма.

– Они поджигают конюшни и фермерские постройки перед домом, – спокойно произнес Джон.

– Дождь наверняка погасит пламя, – прошептала Джоан.

– В такой дождь сильно не разгорится.

Кто-то из детей расплакался, и я увидела, как хмурая Дебора взяла малышку себе на колени и стала шепотом ее успокаивать. Дым от горящих под непрекращающимся дождем построек был въедливым и горьким; а стук топоров наверху, к которому добавлялся и топот солдатских сапог, был такой, что казалось, будто валят деревья в густом лесу, а не рубят на куски большую кровать с пологом на четырех столбиках, в которой Элис произвела на свет своих малышей. Они выбросили на террасу зеркало, и оно разбилось на тысячу кусков, а за ним туда же полетели сломанные канделябры, высокие вазы, стулья, обитые ковровой тканью.

– Пятнадцать. – Гартред пошла с бубнового короля.

– Восемнадцать, – ответила я, побив его своим тузом.

По лестнице спустились несколько мятежников во главе с сержантом. Они тащили на себе всю одежду, которую нашли в спальнях Джонатана и Мэри, а также ее украшения, гребни и прекрасные узорные шпалеры, что висели на стенах. Солдаты погрузили узлы на тягловых лошадей, что поджидали во дворе. Когда те были полностью нагружены, один солдат вывел их через арку, а их место заняли две другие лошади. Через разбитые окна разгромленной столовой нам было видно, как проходят мимо горящих фермерских построек отставшие группки мятежников, стекаясь к лугам и берегу, и, когда они с ухмылкой глазели на дом, их товарищи, разгоряченные работой и все более наглевшие, выкрикивали им из окон соленые шутки и свистели, вышвыривая тюфяки, стулья, столы – все, что попадалось под руку и чем можно было поддержать пламя, которое из-за моросившего дождя с трудом поднималось над почерневшими фермерскими строениями.

Один солдат связывал в узел всю одежду и белье. Подвенечное платье Элис и маленькие платьица, которые она вышила для своих детей, и все парадные костюмы Питера, которые она с такой заботой хранила в стенном шкафу до того времени, когда они ему понадобятся. Топот у нас над головой прекратился, и мы услышали, как мятежники перебрались в комнаты под башней. Какой-то шутник принялся звонить в колокол, и этот заунывный звон по-новому зазвучал для нашего слуха, сливаясь с выкриками, воплями и скрипом колес, по-прежнему долетавшими до нас из парка вместе с нараставшим грохотом орудий, которые теперь отделяло от нас уже меньше двух миль.

– Сейчас будут у тебя, – сказала Джоан, – и они не пощадят твоих книг и твоего добра, как не пощадили нашего.

В ее голосе чувствовались упрек и разочарование: ведь ее любимая тетя и крестная мать не выказала никакого признака печали.

– Мой кузен Джонатан никогда не позволил бы такого, – произнесла Уилл Спарк своим истеричным высоким голосом. – Если бы где-то здесь было спрятано серебро, он бы скорее добровольно отдал его, чем позволил, чтобы полностью разграбили весь его дом, а мы, его родные, лишились бы всего.

По-прежнему звонил колокол, а потолки сотрясались от тяжелой поступи злодеев: они теперь сбрасывали во внутренний двор портреты, скамьи, коврики и портьеры из западной части дома; падая, все это громоздилось одно на другое в отвратительном беспорядке, ну а те солдаты, что были внизу, выискивали в этой куче обломков все наименее ценное и швыряли в огонь.

Мы начали третий кон нашей partie.

– Терция с королем, – назвала Гартред.

– Хорошо, – ответила я, делая за ней ход пиками.

Все это время у меня не выходило из головы, что теперь мятежники, наверно, уже добрались до последней комнаты и срывают шпалеры, за которыми находился контрфорс. Я увидела, как Мэри подняла охваченное горем лицо и посмотрела в нашу сторону.

– Если бы вы замолвили словечко офицеру, – сказала она Гартред, – он мог бы удержать людей от дальнейших разрушений. Вы дружны с лордом Робартсом и имеете на него какое-то влияние. Неужели вы ничего не в силах сделать?

– Я могла бы многое, – отозвалась Гартред, – если бы мне позволили. Но Онор говорит мне, что для дома будет лучше, если он рухнет нам на головы. Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать и восемнадцать. Похоже, моя взятка!

Она записала свои очки на табличках, лежавших с ее стороны.

– Онор, – обратилась ко мне Мэри, – ты ведь знаешь, когда Джонатан увидит, что его дом разорен, это разобьет ему сердце. Ведь это все, для чего он жил и усиленно трудился, а до него – и его отец, в течение полувека. Если Гартред в силах как-то спасти нас, а ты пытаешься удержать ее, я никогда тебе этого не прощу, и Джонатан, когда он об этом узнает, тоже.