Львиная доля серой мышки - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 31

Ощутив, как кровь приливает к щекам, я выскочила в коридор. Ну вот, началось! Поэтому мы с Иваном Никифоровичем и не хотели громогласно сообщать о том, что поженились. Озабоченная медсестра? Кто бы мог подумать, что Люба с супругом такие затейники…

Ухмыляясь, я поднялась в офис и спросила у Эдиты:

— Что нашла?

— То, что ты просила, — затараторила она, — дело Мотыльковой Полины. Девушка покончила с собой. Вот снимок ее прощальной записки.

— Эй, ты перепутала, — воскликнула я, — вывела на экран фото письма Мартины.

— Нет, — возразила Эдита, — вот оно, смотри.

Экран разделился на две части, в каждой появилось по одному изображению.

Я внимательно изучила обе версии.

— Та, что слева, просто копия.

— Ее оставила Мартина, — уточнила Эдя. — Здорово, да? Бумага, почерк, текст — все совпадает. Но это еще не все. Изучи антураж — комнату, ее хозяйку. Обрати внимание на стол.

— Полное совпадение, — удивленно произнесла я через минуту. — Как это могло получиться?

Айтишница схватила «мышку».

— Я задала себе тот же вопрос. Полина Мотылькова работала в банке, делала там карьеру. Девушка окончила финансовый институт, получила диплом с отличием, поэтому ее сразу взяли на службу в престижное учреждение. Но начала она с низшей ступени, села за кассу, хотя проработала там недолго, была переведена в финансовый отдел и все годы работы уверенно поднималась по карьерной лестнице. На момент самоубийства являлась заместителем начальника структуры, которая обслуживает ВИП-клиентов.

— Хороший рост, — кивнула я. — От несчастной любви, как правило, травятся излишне эмоциональные особы, деловые женщины обычно не слишком романтичны.

Эдита открыла еще один ноутбук.

— Чужая душа потемки.

— Привет! — воскликнула Аня, входя в комнату. — У меня мешок интересного.

— Придется подождать, — сказала Дита, — уже докладываю.

— А я что? Я ничего, — пожала плечами Попова и села к столу. — Говорите, я послушаю.

— Внешне Мотылькова выглядела успешной и счастливой, — продолжала Эдита. — Родители не бедные, у отца небольшая фабрика в Подмосковье. Там шьют халаты и пижамы фасона «Прощай, молодость». Но их охотно берут дамы пенсионного возраста. Байковый, ситцевый или сатиновый ужас с давно надоевшими узорами из цветов радует исключительно бабулек.

Я сидела с непроницаемым лицом. Вот пример того, что не стоит активно что-то высмеивать в присутствии других людей. Сейчас Булочкина потешается над «бабушкиными» шлафроками. Мне далеко до пенсии, но такой наряд у меня есть. Может, он не очень красив, зато мягкий, уютный, не «стреляется» статическим электричеством, я его очень люблю и всегда надеваю после ванны.

Конечно, в моем гардеробе есть разные варианты домашней одежды. Не так давно Рина преподнесла мне роскошный пеньюар из черного шелка с кружевами и вышивкой, с сильно расклешенными рукавами. Чтобы не обидеть Ирину Леонидовну, я раз в неделю щеголяю в ее презенте, хотя не испытываю при этом ни малейшей радости. Шелк скользкий, холодный, кружева колючие, излишки ткани, болтающиеся вокруг рук, мешают что-либо делать, плюс к этому у пеньюара нет пуговиц, а пояс постоянно развязывается. Да, шмотка радует глаз тем, кто смотрит на нее издали. Но я испытываю настоящее блаженство, когда снимаю броский наряд и натягиваю байковый «ужас». И еще. Почти уверена, что у каждой женщины есть подобная байковая или фланелевая пижамка, футболка, ночная рубашка, нежно любимая, уютная, пусть и украшенная пятнами от шоколада или мороженого. Конечно, в ней никак нельзя появиться перед посторонними, но зато ее обожаешь.

Эдита, которая ничего не знала о моих мыслях, продолжала:

— Константин и Вера Мотыльковы воцерковленные люди, дочь свою с детства водили на службу в храм. У них было все необходимое — своя квартира, машина, дача. Дочка родителей только радовала. Но не зря говорят: «Кто утром не перебесился, тот начудит вечером». Уже взрослая, Полина влюбилась в клиента банка. Вот тут я вижу допрос ее матери… Вера говорила следователю: «Он ужасный человек, ни разу на литургии не был. Девочку нашу околдовал, она под его влиянием дорогу в церковь забыла. Теперь дочка бесовствует, ходит на уроки дьявольского чистописания, которые монстр ведет, читает сатанисткие книги».

Эдита оторвалась от ноутбука.

— Мне непонятно, как взрослые люди в эпоху Интернета могут лбы перед иконами расшибать. Наука давно доказала, что никакого бога нет. Космонавты сколько раз летали, никто из них его на облаках не встречал.

— Попы народ дурят, чтобы денег побольше с людей содрать, — подхватила Аня. — Недавно я пошла к стоматологу, сижу в очереди. Подходит священник, толстый такой, щека у него раздутая, и говорит: «Пропустите к врачу, болит очень». Я ему и ответила: «Воды святой попейте, помолитесь, и все пройдет. Или вы в бормашину больше, чем в бога своего, верите?»

— И что он ответил? — полюбопытствовала Эдита.

— Не знаю, меня народ из очереди выгнал, — вздохнула Аня. — Собрались там святоши, разорались. Тань, ты что думаешь о боге?

— В церковь я не хожу, — ответила я. — Что касается науки, то мне приятнее думать, что человек создание чьих-то добрых рук, а не родственник обезьяны. И у меня есть сомнение: вдруг после смерти я узнаю, что посещающие храм правы? Поэтому стараюсь не совершать плохих поступков. На всякий случай. Икон дома не держу, не молюсь, не пощусь, но не стану смеяться над батюшкой. И, кстати, существует неписаное правило, которое родилось из простого человеческого сочувствия: с острой болью к дантисту вне очереди проходят. А теперь прекратим теологический спор и вернемся к Мотыльковой.

Эдита почесала лоб.

— В общем, у родителей с дочерью случился конфликт на почве веры. Полина ушла из дома, мать ее на иконе прокляла.

— Сильно, — поморщилась я. — И слишком злобно для истинной христианки.

— Я еще не закончила, — остановила меня Булочкина. — Более того, родительница заявилась к управляющему банком и настучала на дочь, наговорила всякого. Босс выслушал ее, но к Полине никаких карательных мер не применил.

— За что ее гнобить? — хмыкнула Аня. — За личную жизнь?

— Мамаша не успокоилась, отправилась по месту службы возлюбленного дочери. А там на высокой должности оказался такой же, как Вера, оголтелый верующий, и он парня уволил. Тот был преподавателем в институте, вот декан ему и заявил: «Вы морально гнилой человек».

— Бредятина! — разозлилась Попова.

Компьютерщица развела руками.

— Из песни слов не выкинешь. Понятно, что поведение Веры не поспособствовало, так сказать, залитию костра водой, наоборот, мамашка в пламя ссоры бензин плеснула. Короче, дочка с родителями всякое общение прекратила. И вот — нате! Полина покончила с собой, оставив письмо, которое написала каллиграфическим почерком. У эксперта сомнений не возникло: яд она приняла самостоятельно.