Адмиралы мятежных флотов. Морская коллекция - читать онлайн книгу. Автор: Николай Черкашин cтр.№ 87

…Внуку двух русских адмиралов (Колчака и Развозова) было семь лет, когда в Париж вошли немцы. Отец попал в плен. Мама и бабушка жили в постоянном страхе за неугомонного мальца-пострела. А он вместе с другими парижскими гаврошами по своему боролся с оккупантами. В Париже было немало людей, которых надо было вывести из города, минуя гестаповские облавы и жандармские посты: сбитые английские летчики, партизанские боевики и связные, потерявшие «крышу» подпольщики. В этом опасном деле маленький Колчак, превосходно владея тремя языками - французским, немецким и русским, - был бесценным помощником. Под видом сына глухонемого «отца» он сопровождал английского пилота или беглого русского пленного на окраину Парижа.

Эти два письма сошлись на моем рабочем столе случайно. Первое передал мне питерский историк Александр Смирнов. Второе - сотрудница Центрального государственного архива ВМФ Людмила Ивановна Спиридонова. Написали их отцы своим сыновьям - как своего рода завещания. Адмирал Макаров и адмирал Колчак.

Степан Осипович писал свое первое и последнее письмо Вадиму в Порт-Артуре - на борту эскадренного броненосца «Петропавловск», писал, словно предчувствуя свою скорую гибель. Колчак писал Ростиславу из Иркутской тюрьмы, зная почти наверняка, что скоро погибнет. Нет нужды комментировать эти письма, достаточно внимательно их прочитать…

Степан Макаров - Вадиму Макарову, из Порт-Артура в Санкт-Петербург:

«Порт-Артур. 31 марта 1904 года

Дорогой мой сыночек!

Это мое первое письмо, посланное именно тебе, а не в отрывках в письмах к маме, как бывало ранее. Ты уже подросток, почти юноша, но я обращаюсь к тебе с другого конца России уже как к взрослому мужчине.

Вадим, тут идет жестокая война, очень опасная для Родины, хоть и за пределами ее границ. Нет, не временный перевес неприятеля в силах тревожит меня. Русский флот, ты знаешь, творил и не такие чудеса. Но я чувствую (о чем ты пока никому не скажешь!), что нам - и мне в том числе - словно бы мешают. Не адмирал Того, нет, а как бы сбоку подталкивают, как бы подкрадываются сзади. Кто? Не знаю. Душа моя в смятении, чего я никогда не испытывал. Начинаю уже чего-то улавливать, но смутно пока. Вот Верещагин Василий Васильевич что-то мне пытается объяснить, но сбивчиво, как все эти художники и поэты (ты им не очень верь, публика эта шальная! Доверяй только людям основательным!). Вот такое у меня настроение, сынок. Но знаешь пока об этом ты один. Молчи, как положено мужчине, но запомни.

И еще. Объясню уж тебе, почему адресуюсь помимо нашей любимой мамы. Запомни на всю жизнь: на женщин никогда нельзя перекладывать тяготы нашей мужской доли. Иной болван и трус может заявиться домой чуть ли не в слезах и супруге своей с порога: вот на войну посылают вроде…стоит ли…Что скажет тут любящая мать, жена, сестра? «Ни за что, погибнешь, ты у нас один, уклонись уж как-нибудь!» Ну, по-женски понятно, что с них взять. Но настоящий мужчина должен явиться домой бодрым и сказать: ну, дорогая, собирай меня в дорогу, тут на границе веселое дело предстоит! Она поплачет, соберет тебя и успокоится, положившись на волю Божию.

Обнимаю тебя, сынок. Учись старательно, помогай маме и сестре. Бога бойтесь. Царю служите.

Твой Макаров-старший».

Александр Колчак - Ростиславу Колчаку, из Иркутска в Париж:

«Дорогой милый мой Славушок.

Давно я не имею от тебя писем, пиши мне, хотя бы открытки по нескольку слов.

Я очень скучаю по тебе, мой родной Славушок. Когда то мы с тобой увидимся.

Тяжело мне и трудно нести такую огромную работу перед Родиной, но я буду выносить ее до конца, до победы над большевиками. Я хотел, чтоб и ты пошел бы, когда вырастешь, по тому пути служения Родине, которым я шел всю свою жизнь. Читай военную историю и дела великих людей и учись по ним, как надо поступать, - это единственный путь, чтобы стать полезным слугой Родине. Нет ничего выше Родины и служения ей.

Господь Бог благословит Тебя и сохранит, мой бесконечно дорогой и милый Славушок. Целую крепко тебя.

Твой папа».

О сыновьях Макарова и Колчака советские историки никогда не упоминали. Питерский публицист Александр Смирнов популярно объяснил, почему это произошло:

Пером историка. «Имя единственного сына известнейшего русского флотоводца надолго было вычеркнуто из истории России. Словно его и не было в природе. Причина такой «забывчивости» становится ясна, если узнать, что капитан 2-го ранга Вадим Макаров служил в Белой армии адмирала Колчака, бил большевиков в составе Камской и Волжской Белых речных боевых флотилий. А потом эмигрировал в США и там весьма критически оценивал руководителей покинутой им родины. Такого в СССР не прощали. И плохо «прощают» до сих пор. Так, в 2000 году, при редактировании «Морского биографического словаря», московский флотоводец вице-адмирал Ю.Квятковский вычеркнул биографию Вадима. (Россия и ее флот должны знать имя принципиального редактора. - А.С.)

Впрочем, надолго «вычеркнули» из истории страны не только сына создателя ледокола «Ермак». «Бездетными» советские историки сделали и Нобелевского лауреата академика И.Павлова, черноморского революционера - лейтенанта П.Шмидта Известнейшего русского историка С.М. Соловьева «лишили» внуков. Отчего? Причина одна - офицеры, воевали в Белой армии.

В составе Вооруженных сил Юга России, под командованием генерала Деникина, а потом в Русской армии барона Врангеля в Крыму сражался с «красными» офицер русской императорской армии Николай Шмит, пройдя перед этим фронты первой мировой войны. Скончался в эмиграции, в США, не приняв большевизма, несмотря и на «революционность» своего родного отца.

В «белом» Черноморском флоте служили и с ним ушли во французкие порты в 1920-м капитан 2-го ранга Борис Всеволодович Соловьев и старший лейтенант флота - Юрий Всеволодович Соловьев. Борис - выпускник Морского корпуса - «царский выпуск» 1904 года, участник Цусимского сражения. Крейсер эскадры адмирала Небогатова - «Изумруд», на котором служил внук русского историка, был единственным кораблем, который не сдался в японский плен. В мировую войну он командир подводной лодки Сибирской флотилии, затем на Черноморском флоте. Новый командующий черноморцев адмирал Колчак назначил его начальником офицерской школы подводного плавания в Балаклаве. В годы гражданской войны Соловьев-старший - офицер связи с французским командованием, награжденный им орденом Почетного легиона. В эмиграции в Париже - активный член Союза морских офицеров и Военно-морского исторического кружка. Несмотря на трудности эмигрантской жизни, по воспоминаниям многих товарищей, «был безупречен в своем благородстве при всех обстоятельствах жизни».

Юрий Всеволодович, его младший брат, окончил Морской корпус в 1911 году. В мировую войну - офицер-подводник Черноморского флота. В гражданскую - офицер штаба «белого» флота на Черном море. В эмиграции - Председатель Общества офицеров русского флота в США.

Дети, носившие фамилии, известные в России и за рубежом, они после ноября 1917 года без колебаний встали на «белую» сторону «русской Вандеи». Почему? Да иначе они и не могли бы поступить. Иначе их и не воспитывали прославленные отцы и деды. Русский философ Иван Ильин дал психологический портрет их и таких, как они, сыновей русской интеллектуальной элиты. Ставших «белыми».