Тяжелое копье вонзилось в песок у ног лошади Томаса. Мимо моего уха просвистела стрела, всколыхнув потоком воздуха прядь волос на виске. Мы неподвижно замерли, отлично понимая, что пока нас только предупреждают, но прикончат, не задумываясь, если наше поведение чем-то им не понравится. Томас отстегнул тесак и бросил на землю. Мы последовали его примеру, сложив рядом все свое вооружение. Только после этого жеста доброй воли воины позволили себе выйти из укрытий и приблизиться. Впрочем, до полного доверия и взаимопонимания было еще далеко: копья и луки с наложенными на тетиву стрелами они держали наготове. Я с любопытством рассматривала украдкой толпу маронов, являвшую собой невообразимое смешение самых разных человеческих типов и рас. Угольно-черные коренные африканцы стояли бок о бок с длинноволосыми индейцами, чьи свирепые физиономии отливали красной медью; мулаты и метисы почти не отличались цветом кожи от смуглых испанцев. Среди маронов я с некоторым удивлением заметила и с полдюжины бледнолицых уроженцев Британских островов. Обуви никто из них не носил, одеждой им служили живописные лохмотья или набедренные повязки, но выглядели они устрашающе и производили впечатление вполне боеспособной команды.
Вперед выступил предводитель шайки — обнаженный до пояса здоровяк в рваном и выцветшем клетчатом шотландском килте
[31].
Плотный и коренастый, с огненно-рыжей шевелюрой и такой же бородой, обрамляющей широкое, до черноты загорелое лицо, он смерил нас подозрительным взглядом и рявкнул густым басом:
— Кто такие? Что вам здесь нужно?
— Нам нужен Герой, — спокойно ответил Томас. — Мы нуждаемся в помощи.
— Даже так?! — притворно изумился рыжий, с ухмылкой скрестив на груди волосатые руки. — Только вот заявились вы не ко времени. Герой нынче отсутствует, по делам в город подался. Да и с какой стати ему помогать каким-то бродягам вроде вас?
— Меня зовут Томас. Я его сын и прошу у отца защиты и покровительства для себя и своих спутников. Это Филлис, его добрая знакомая. Ее дочь Минерва. И…
Томас на миг замялся, что сразу же насторожило вожака. Шагнув ко мне, он грубо потребовал:
— Живо отвечай, как твое имя?
— Нэнси Кингтон, с плантации «Источник», — пролепетала я, не смея поднять глаз на его зверскую физиономию.
— А меня звать Тим Мак-Грегор, — хохотнул шотландец, — и откуда я взялся, никому доподлинно не известно. Пока Героя нет, я здесь за главного. — Почесав грязной пятерней бороду, он внезапно нахмурился, и зрачки его голубых глаз угрожающе сузились. — Постой-ка, ты говоришь, твоя фамилия Кингтон? А покойный хозяин «Источника» случайно не твой папаша?
Я молча кивнула, безуспешно пытаясь угадать, чем может обернуться для меня это роковое признание.
Мак-Грегор громогласно расхохотался.
— В таком случае мы тебя, пожалуй, продадим. — Он обвел повеселевшим взглядом обступивших нас маронов. — Как вам нравится такая идея, друзья? Продать в рабство дочку рабовладельца?
17
Предложение шотландца вызвало всеобщее оживление и продолжительную дискуссию, но мнения разделились, и нас решили оставить в покое до возвращения Героя. Отвели в центр деревни и приказали сидеть смирно и ждать. Появление атамана рассеяло все сомнения касательно нашей участи.
Предводитель маронов оказался великолепно сложенным мужчиной почти двухметрового роста с темной, как тропическая ночь, кожей и литыми мускулами. Щеки его покрывали традиционные племенные шрамы и татуированные знаки. Из головной повязки поверх густых и жестких курчавых волос торчало длинное ярко-красное перо из хвоста попугая. Открытая, добродушная улыбка на губах Героя странно контрастировала с пылающим в глубине его зрачков огнем. Скудный наряд из перехваченных широким кожаным поясом рваных парусиновых штанов как-то не очень соответствовал облику вождя, но его мощная фигура с поистине королевской осанкой подавляла величием и внутренним достоинством прирожденного лидера. Заметив Томаса, он громко вскрикнул от удивления, а при виде Филлис бросился к ней, приветствуя радостным смехом и теплым рукопожатием.
— Добро пожаловать, сестра! Ты все-таки решилась присоединиться к нам, но почему так долго раздумывала?
Внимательно выслушав их рассказ, Герой отправился вместе с мужчинами обсуждать нашу дальнейшую судьбу. Пользуясь среди своих непререкаемым авторитетом, он все же не мог не считаться с мнением других, поскольку у маронов существует обычай: все важные проблемы решать на общем собрании. Мы снова остались одни на небольшой поляне посреди деревни. Какое-то время нам никто не докучал, но вскоре из окружающих прогалину хижин начали выбираться голые ребятишки всех возрастов, от годовалых младенцев до подростков, окружая нас и разглядывая с нескрываемым интересом. Вслед за ними высыпали на поляну матери. Разогнав детей по домам шлепками и угрозами, сами женщины остались снаружи, снедаемые, вероятно, тем же жгучим любопытством, что и их шустрые чада.
Двое из них узнали Филлис и обратились с приветствием на незнакомом языке их далекой и навсегда утраченной родины. Филлис отвечала им на том же гортанном наречии. Я не понимала ни слова, но речь, видимо, шла о каких-то серьезных вещах, потому что она то и дело кивала на меня и Минерву, а собеседницы хмурились, качали головой и сочувственно цокали языком. Затем они покинули нас и вернулись к остальным, обступившим их тесной толпой. Выслушав знакомых Филлис, женщины разбежались по своим хижинам, но тут же потянулись обратно, неся в руках кожаные бурдюки со свежей водой, кукурузные лепешки и глиняные горшки с кашей, щедро сдобренной тушеным мясом, овощами и бобами. Съестного оказалось так много, что Филлис пригласила всех присутствующих присоединиться к трапезе и незаметно подмигнула мне.
— Ну вот, моя милая, можешь больше ни о чем не беспокоиться. Что там надумают мужчины, уже не имеет значения. Все уже решено без них!
Слова ее оказались пророческими. Нам позволили остаться и приняли в общину. Я никогда прежде не видела Филлис такой довольной и счастливой. Она перестала смотреть на мир затравленным взглядом, морщины на ее лице разгладились, и оно приобрело спокойное, умиротворенное выражение. Герой и его жена приютили нас на первое время, но нам хотелось как можно скорее обзавестись собственным домом. Строили его всей деревней. Жили мароны в незамысловатых сооружениях из обмазанных глиной плетеных ивовых прутьев и пальмовых листьев, но у каждой хижины имелся свой маленький дворик и сад, дающий обильный урожай плодов хлебного дерева, бананов, лимонов, апельсинов, ананасов, манго, папайи и других фруктов. Мужчины расчистили клочок земли под строительство и садовый участок, а женщины помогли возвести стены, настелить пол и покрыть крышу. Оглядев новостройку со всех сторон, Филлис удовлетворенно вздохнула и призналась:
— У меня такое ощущение, будто я вернулась домой, в Дагомею!
Мы вскопали небольшой огород, в котором посадили ямс, сладкий картофель, маис и маниоку. Саженцы фруктовых деревьев начнут плодоносить только на следующий год, но соседи обещали до той поры снабжать нас провизией в обмен на посильную помощь в обработке их угодий. Нет, мы вовсе не были кому-то в тягость. Пищи хватало на всех с избытком, в том числе мясной. Свиньи и куры свободно бродили по деревне и ее окрестностям в поисках подножного корма, а расплодившиеся козы до того обнаглели, что детям приходилось то и дело выгонять упрямую скотину с семейных делянок.