Краткая история русского флота - читать онлайн книгу. Автор: Феодосий Веселаго cтр.№ 86

Один только 36–пушечный фрегат Назарет, принадлежащий к отряду Стули, не разобрав сделанного начальником отряда сигнала о повороте, отделился от отряда и с рассветом (4 октября) оказался среди неприятельских судов. Два корабля, один стопушечный и другой двухдечный, пройдя с подветренной стороны фрегата, сделали по нему несколько выстрелов, но, не продолжая боя, дали ему возможность удалиться. В донесении командира фрегата Назарет лейтенанта Ланге этот случай представлен таким подвигом, каким впоследствии прославился бриг Меркурий; на самом же деле раскрытые следствием подробности этого случая доказали растерянность командира и готовность его сдаться неприятелю, отсутствие на фрегате должной дисциплины, ссоры и интриги, бывшие между Ланге, начальником отряда Стули и также между офицерами фрегата. После разбора дела генерал–аудиториат присудил командира и четырех офицеров разжаловать в матросы, но впоследствии офицеры были помилованы, и разжалован только один командир.

Отряд из Севастополя, прибывший на помощь Стули, не решился атаковать в Варне сильнейшую его турецкую эскадру. Дело затянулось; из Севастополя был послан к Варне еще отряд, который, не найдя ни турок, ни первого отряда, возвратился в Севастополь.

В июне 1809 г. Чичагов оставил пост морского министра и на его место назначен был главный командир Черноморского флота и портов маркиз де-Траверсе, а исправляющим должность последнего – вице–адмирал Языков.

В конце этого года опять явилась было мысль о высадке в Босфор, но она осталась также без исполнения. В начале 1810 г. флот велено было держать в такой готовности, «чтобы он мог выйти в море через три дня по получении о том повеления»; но в случае соединения турок с англичанами предписывалось соблюдать такую осторожность, «что не только флот наш, но даже корабля или фрегата и других судов не отваживать». Несмотря на это чрезмерно осторожное распоряжение необходимость заставила высылать в крейсерство фрегаты, корветы и мелкие суда к Дунаю, также для обозрения румелийского и анатолийского берегов, и фрегаты в крейсерство к восточному берегу, особенно к Сухум–кале и Суджук–кале, для захвата и уничтожения турецких судов, доставлявших горцам порох и оружие.

Взятие Сухум–кале

На кавказском берегу особенное опасение возбуждал Сухум–кале. Хотя он находился в Абхазии, принявшей подданство России, но в нем теперь заперлись восставшие, убившие своего прежнего владетеля, преданного русским властям. Отправленный отряд из 6 судов (1 корабль, 2 фрегата, 1 требака и 2 канонерские лодки), подойдя к укреплениям Сухума на ружейный выстрел, бомбардировал их всю ночь, утром свез десант и после упорного кровопролитного боя овладел крепостью, потеряв убитыми и ранеными 109 человек. В крепости взято 62 пушки и более тысячи пудов пороха.

Плавание эскадры Сарычева

В июле, по получении известия о выходе из Босфора значительной неприятельской эскадры, немедленно отправлен был на поиск неприятеля, под начальством контр–адмирала Сарычева, отряд из 11 судов (9 кораблей: 3 стопушечных, четыре – 74–пушечных, два – 54–пушечных и 2 брига). Так как по имевшимся сведениям одна часть турецких судов пошла к анатолийскому берегу, а другая к румелийскому, то Сарычеву предписывалось сначала истребить первый отряд, а потом второй. При осмотре анатолийского берега ни в Синопе, ни в Самсуне неприятельских судов не оказалось; а между тем, 11 июля турки, в числе 9 кораблей и 6 фрегатов, подошли на вид Севастополя и, не предпринимая ничего, 13 числа удалились в море. Но одно появление турок уже до того повлияло на местных татар, что враждебные нам группы начали собираться в Байдарской долине с целью, в случае высадки десанта, пособить неприятелю.

Настоящее плавание эскадры Сарычева, неудачное в военном отношении, было не более счастливо и в морском. Свежий ветер, захвативший эскадру в море, показал, до какого печального состояния доведен был Черноморский флот в семилетнее управление де-Траверсе: многие суда потеряли стеньги и нижние реи, мачты получили опасные повреждения, под баргоутами вышла конопать, расходились обшивные доски, отходили от бимсов и кололись кницы, даже несколько болтов вышли из своих мест. Независимо от слабости корпуса судов, большая часть повреждений произошла от гнилости деревьев рангоута. Сарычев, видевший сам обломок стеньги с корабля Полтава, писал в частном письме к Языкову: «Удивляюсь, как она (стеньга) не слетела еще в гавани от тяжести наложенного на нее рангоута». Кроме того, на судах не было полного комплекта нижних чинов «и в числе наличных было до 150 ребятишек, по большей части необразованных (то–есть малолеток, вовсе незнакомых с требованиями службы), так что самое управление парусами сделалось затруднительным». Высшее начальство, недовольное Сарычевым, предписало немедленно отправить его опять в море на поиски неприятеля «не в тех однако местах, где оного нет, но там, где оный находится, и стараться овладеть им или истребить по всей возможности»; потом предписывалось отправиться к Варне и совместно с сухопутными войсками принудить к сдаче эту крепость. В августе, усиленная эскадра Сарычева вновь вышла в море в числе 17 вымпелов (8 кораблей, 5 фрегатов, 1 корвет, 2 брига и 1 шхуна), но в Варне турецкого флота не нашли; об армии же нашей не могли получить никаких сведений и, не зная силы и численности гарнизона Варны, не могли ничего предпринять против крепости и пошли в Севастополь. Но на пути, на рассвете 17 августа, увидели в недалеком расстоянии турецкий флот из 11 судов (2 стопушечных, 6 двухдечных кораблей, 2 больших фрегата и 1 бриг). Турки, видимо избегая встречи и имея более ходкие» суда, спешили удалиться. Тогда Сарычев отправил за ними лучших ходоков – 4 корабля и 1 фрегат, под начальством контр–адмирала Клокачева, приказав стараться принудить неприятеля вступить в бой. Погоня продолжалась до вечера; передовые суда нашего отряда настолько приблизились к задним турецким, что обменялись с ними несколькими выстрелами, хотя еще безвредными по дальности расстояния; но тогда у Сарычева явилось опасение, чтобы посланный отряд не разлучился с флотом, и он велел прекратить погоню, а турки в это время скрылись. Полагая, что они пошли в Босфор, и не решаясь удостовериться в этом, Сарычев, «хотя и с соболезнованием», счёл за лучшее возвратиться в Севастополь. Такое плавание, конечно, не могло быть приятно высшему начальству, но, все–таки, тому же Сарычеву поручено было командование над новой экспедицией в Трапезонт, готовившейся в величайшей тайне, еще до возвращения его эскадры в Севастополь.

Неудачное нападение иа Трапезонт

Около 4 тысяч сухопутных войск, размещенных на двух кораблях, фрегате и нескольких транспортах, вышли в море. Двухдневный туман и потом свежий NW разъединили суда эскадры и заставили Сарычева, для сбора их, зайти прежде в соседнюю с Трапезонтом Платанскую бухту. С береговых укреплений открыли было по эскадре огонь, но судовая артиллерия скоро заставила прекратить его. Свезенный из охотников десант высадился благополучно на берег; но там неожиданно встретил сильное сопротивление со стороны турок, в большом количестве скрывавшихся в ложементах, устроенных по всему берегу. При кровопролитной схватке часть десанта погибла и едва половина его возвратилась на свои суда. По решению командиров, собиравшихся у Сарычева перед уходом в Севастополь, «в отмщение за нанесенное поражение» бомбардировали береговые укрепления и самый город. В декабре, также с военной целью, отправлен был еще отряд из трех фрегатов и двух бригов, под начальством капитан–лейтенанта Сальти, в Суджук–кале для содействия сухопутным войскам во взятии крепости. Но так как крепость уже сдалась до прибытия отряда, то Сальти, оставив при ней для крейсерства один бриг, с другими судами отряда ушел в Севастополь.