Николай II. Святой или кровавый? - читать онлайн книгу. Автор: Александр Колпакиди, Геннадий Потапов cтр.№ 2

Страница

Уже потом, в эмиграции, отчаянно пытаясь вернуть себе свое «шампанское и хруст французской булки», бывшая элита России задумалась о знамени. Белые вожди на эту роль не годились – у каждого была своя команда, и договориться они не смогли бы ни при каких обстоятельствах. Так называемые «наследники престола» – тем более. (Свары между ними прекрасно отражены в детском фильме «Корона российской империи, или Снова неуловимые».) А Николай подходил прекрасно – красив, религиозен, хороший человек и расстрелян злыми большевиками вместе с семейством. И, что важно, мертв – то есть уже никогда не скажет и не сделает такого, за что станет неудобно.

Дальнейшее – дело техники. Тем более что в эмиграции оказалась бывшая элита России – это для них сияли упоительные вечера, плыл аромат пирогов и гуляли румяные гимназистки… Им было о чем пожалеть и было что вспомнить.

Поначалу не прокатывало – слишком много существовало в эмиграции людей, негативно относившихся к последнему царю. Кто-то был обижен им лично, кто-то обижен за Россию. Но время шло. Подрастали поколения эмигрантов, для которых царская Россия была прекрасной сказкой – а сказка требует соответствующих героев. Да и пропагандистская война против Советского Союза не утихала – ей тоже нужны были знамена.

В попытке вернуть свои упоительные вечера эмигрантские деятели сотрудничали с кем угодно: менее разборчивые – с Гитлером, более разборчивые – с любыми спецслужбами, до которых удавалось дотянуться. Идея «поставить» на последнего царя родилась в тех же идеологических лабораториях, где появились на свет радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа», где раскручивали «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына и старую катынскую провокацию Геббельса. Николай II не был образцом правителя и государственного мужа, но если бы он мог заглянуть вперед и узнать, как используют его имя… Трудно сказать, как поступил бы царь, но царица уж точно прокляла бы всех оптом.

В 1981 году Русская православная церковь за границей канонизировала семью Романовых как «царственных мучеников» – то есть христиан, погибших за веру. Правда, никто не предлагал им отречься от Христа, снять кресты и прочее – уральских чекистов эти вопросы вообще не интересовали. Но кого в РПЦЗ, иерархи которой сотрудничали с Гитлером, волновали такие мелочи? Это было просто оружие в борьбе с Советским Союзом. Тем более к тому времени и в СССР условия созрели.

До тех пор, пока живы были люди, помнившие прежнюю Россию «вживую», СССР был гарантирован от монархической ностальгии. Но время шло. В школах преподавали дворянскую литературу, в кино показывали «господ офицеров», а рассказы из учебника истории стали казаться страшной сказкой. Да и кто всерьез относится к учебникам?

С какого момента началась в нашей стране романтизация Российской империи и ее последнего царя? Пожалуй, с забытого ныне фильма Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли». Небывалый подъем во всех сферах народного бытия, все сияет идиллией, «балы, красавицы, лакеи, юнкера», император с кроткими газельими глазами… Фильм забыт – а слоган остался, породив массу претензий к истории, которая учинила в России три «ненужные» революции, разрушившие державу. Балы разогнаны, красавицы изнасилованы, юнкера убиты… Император как-то странно, может быть, даже ритуально расстрелян в подвале дома Ипатьева вместе с семьей. А ведь они были такие красивые!

Именно на таком уровне мозги и «промывали».

В девяностые годы, когда громили идеологию добиваемого СССР, в качестве снарядов годилось все что угодно. Получив в руки эмигрантские идеи и эмигрантские книги, СМИ принялись раскручивать новую тему со всем неофитским пылом. Мнения Русской православной церкви никто не спрашивал – бал правили исключительно «зарубежники». Между тем РПЦ сопротивлялась канонизации до последнего, и в результате Романовы были канонизированы в России как страстотерпцы – то есть христиане, преданные мученической смерти, но не за веру, а просто так. Для иерархов, которым выкручивали руки «агенты влияния» как в церкви, так и в правительстве, такое решение можно считать гражданским подвигом.

Впрочем, нас интересует не как умер Николай, а как он жил. Точнее, как правил. Потому что восстановить против себя все слои общества и за двадцать три года довести вверенную тебе державу до объемного взрыва – тут никакие «протоколы сионских мудрецов» не помогут, для этого нужен особый талант. Абы у кого не получится.

В наследство от девяностых годов нам осталась сказочка о «процветавшей» до революции 1917 года Российской империи. В доказательство приводятся в основном темпы роста некоторых (не всех) отраслей промышленности. В самом этом подходе заложено определенное лукавство: темпы роста зависят от исходных показателей. Если они малы, то темпы могут быть высокими, а конечные результаты – очень скромными. И уж коли говорить о промышленности, надо учитывать все факторы, а не только те, которые хочется.

Возьмем, например, часто упоминаемые показатели по выплавке чугуна и стали. Они у России были, казалось бы, достаточно приличными (пятое место в мире). Однако большинство металла в России съедали железные дороги. Так, в 1881 году было произведено стальных рельсов и прочих железнодорожных причиндалов 12 612 тыс. пудов (около 2/3 произведенной в России стали), а в 1896 году – 24 300 тыс. пудов (около 1/3). В той же Франции, где выплавляли больше металла, чем в России, столько дорог не строили, так что металл явно шел на что-то еще…

Однако существуют и «знаковые» показатели. К ним, в частности, относятся структура промышленного производства и структура экспорта. Вот что пишет по этому поводу российский писатель-историк Елена Прудникова.

«В 1896 году структура промышленного производства в Российской империи представляла собой мечту „перестройщика“ – абсолютнейшее преобладание так называемых „товаров народного потребления“. По стоимости произведенной продукции на первом месте стоит мануфактура – от хлопка до джута – 851 млн руб. или 31 % валовой продукции российской промышленности. Затем следует обработка питательных веществ, или пищевая промышленность – 722 млн (26 %). Третье место – 614 млн (22 %) занимает „горная и горнозаводская промышленность, со включением обработки металлов и машиностроения“. Вот и понимай как хочешь: сколько тут добывающей промышленности, сколько обрабатывающей, а сколько собственно машиностроения. Дальше идут уже разные мелочи, вроде обработки животных продуктов (117 млн), деревообрабатывающей промышленности (91 млн), керамики, химической промышленности и пр.

Собственно машиностроение отыскать все же удалось… 1896 год – 136 424 тыс. руб., или около 5 % общей промышленной продукции. В том же году было ввезено машин на 65 361 тыс. руб., то есть еще 2,5 %. И это в условиях „бурного роста“!

…Взглянем теперь на структуру внешней торговли Российской империи.

Первое место среди экспортных товаров занимал хлеб – большей частью пшеница, которую и растили, в основном, на вывоз, ибо население питалось черным хлебом. Еще торговали лесом, нефтепродуктами, яйцами. Практически не вывозили никаких готовых изделий – в 1898 году они составляли всего 4 % от экспорта, и то еще вопрос – что это были за изделия? Вполне возможно, что какая-нибудь „рашн экзотика“. В том же году в структуре импорта 54 % составляли сырье и полуфабрикаты (в основном хлопок и металлы), 17,5 % – „жизненные припасы“, то есть продовольствие, и 28 % – готовые изделия (машины)».

Страница