Рыцарь Святого Гроба - читать онлайн книгу. Автор: Александр Трубников cтр.№ 27

Тяжело вздохнув и махнув безнадежно рукой – мол, и что ему можно в башку втемяшить? – раис через тамплиера Гийома выяснил, «кто тут главный», и приступил к переговорам.

На палубе появился только что пришедший в себя Тур-стан. Выяснив, что речь идет о выкупе пленников, марсельский мореплаватель вознес благодарственную молитву, уселся на пустой бочонок и начал торговаться. Вскоре голоса Турстана, Мустафы и Гийома полностью перекрыли царящий на палубе галдеж.

– Последний раз я наблюдал подобное на ярмарке в Лионе, – сказал Жак Роберу. – Иудей из Кельна торговал мавританскому купцу из Толедо партию английского сукна от заутрени до заката солнца. Тогда весь город сбежался послушать.

Раис Мустафа, зажатый в клещи Турстаном и тамплиером, держался молодцом. Он то и дело возводил очи горе, цокал языком, отрицательно мотал головой и несколько раз начинал загибать пальцы, при этом кивая то на кучу трупов, сваленных на корме, то за борт. Всякий раз после этого Турстан и Гийом немедленно начинали кричать, показывая пальцами: капитан – на убитых матросов, а тамплиер – на своего командора.

– Ущербу нанесли на десять тысяч! – брызгал слюной седой как лунь марселец.

– И вообще эти земли еще пятнадцать лет назад пожалованы ордену Храма императором Балдуином Константинопольским, – вторил ему Гийом. – Так что вы должны платить виру, как за бунт против законных господ!

Ходжа Мустафа оправдывался, огрызался, приводил какие-то свои доводы, вспоминал Аллаха, Магомета и Коран. При этом он то и дело подходил к пленному эмиру и, изображая на лице полнейшее презрение, дергал того за рукав, словно показывая, что вот, мол, за этого несчастного и полушку вымогать большой грех. Эмир в торге не участвовал, полностью положившись в этом непростом деле на умудренного жизнью раиса. Он стоял, опустив глаза в палубу, и изредка бросал на франков полные ненависти взгляды.

Наблюдающим за торгами казалось, что стороны никогда не достигнут согласия. Но вскоре, неожиданно для всех, Гийом обернулся, отер со лба крупные капли пота и произнес:

– Вроде договорились. Тысяча золотых на выкуп и возмещение ущерба, а восьмерых пленных мы забираем в рабство.

– И пусть увозят своих убитых, – добавил Робер. – Они нам тут ни к чему.

Мустафа выслушал перевод, благодарно кивнул и отдал длинную команду. Из барки выскочили четверо гребцов и приступили к работе. Вскоре цепочка челноков с печальным грузом, влекомая баркой, скрылась за ближайшей скалой.

Ночь прошла без происшествий, а наутро раис лично доставил на борт десять шелковых мешочков, в каждом из которых было по сто динаров, или, как выразился тамплиер Гийом, «сарацинских безантов». После тщательного пересчета эмир, запертый на ночь в одной из кают, был передан с рук на руки своему вызволителю. Почувствовав себя на свободе, сарацин развернулся в сторону Робера и крикнул ему что-то угрожающее, мол: «Ну ничего, мы еще встретимся на узкой дорожке!» Но достопочтенный Ходжа, опасаясь неприятностей, оборвал его речь, толкнув горячего сельджука в спину по направлению к своей барке. Жаку показалось, что, если бы рядом не было лишних глаз, он бы с огромной радостью отвесил родственничку светлейшего султана полноценный отеческий подзатыльник.

После того как сарацины скрылись за мысом, Турстан дал команду к отплытию. Неф покинул залив и, больше не рискуя приближаться к Атталийскому побережью, взял курс в направлении Кипра.

Убедившись, что «Акиле» больше не угрожают ни морская стихия, ни враги, самоназначенный корабельный совет, в который вошли Турстан, десятник тосканцев, тамплиер Гийом и Робер, приступил к честному дележу. Сразу же после начала совещания выяснилось, что представления о «честном дележе» у всех договаривающихся сторон были диаметрально противоположны.

– Предлагаю так! – открыл совет мэтр Турстан. – Восемьсот динаров и всех рабов забираем мы как представители судовладельца. Ведь, пребывая на борту «Акилы», вы находитесь на земле Марселлоса…

– Ишь чего захотел, старый хрыч! – немедленно взвился Гийом. – Да ты, «представитель судовладельца», который, кстати, обязан обеспечивать нашу безопасность до самой Акры, уже сегодня утром стоял бы в колодках на невольничьем рынке в Конии, не будь нас, тамплиеров и этого храброго арденнца. А твои яйца, отхваченные сарацинским лекарем, давно доедали бы собаки!

– Что-то я не совсем понял! – вмешался в разговор десятник тосканцев. – Тут, я смотрю, про наши арбалеты уже все подзабыли? Так мы вам обоим быстро напомним, кто сарацин перестрелял…

Робер, Турстан, Гийом и старшина заговорили одновременно, и на капитанском мостике началась перебранка, по сравнению с которой торговля между Турстаном и Мустафой казалась возней двух карапузов, не поделивших игрушку.

– Во имя Отца, Сына и Святого Духа… – прерывая спор, уже почти перешедший в потасовку, раздался гнусавый голос. На башню забрались послушник-бенедиктинец, Рыцарь Надежды и жонглер Рембо. – По поручению всех достойных пилигримов, – продолжил послушник, – посланы мы сюда, дабы от лица остальных потребовать и свою долю полученного от безбожников золота.

В подтверждение этих слов на палубе недовольно загудела большая толпа.

Участники совета сперва замолчали, оторопев от подобной наглости, но быстро перевели дух и, немедля позабыв о своих разногласиях, дружно накинулись на вновь прибывших.

Две крысы, никем не замеченные, выбрались на палубу, задрали мордочки вверх, послушали крики, доносящиеся с мостика, недовольно запищали, словно возмущаясь, что при разделе добычи совсем забыли о них, и вразвалку двинулись к кладовой, где хранился съестной припас тамплиеров – сухари и солонина.

После выматывающего торга, который с перерывами на сон и еду длился до самого Лимассола, между высокими договаривающимися сторонами было наконец-то достигнуто соглашение. Тамплиерам, команде нефа, Роберу с Жаком, тосканцам и «всей остальной братии» досталось по двести динаров. Из восьмерых пленников четверых выторговал в пользу своей гильдии Турстан, а остальных забрали тамплиеры.

Довольный донельзя, Робер отсыпал Жаку половину добычи и, наблюдая за тем, как получают по двадцать монет умиротворенные тосканцы да гудят обделенные путники, двинулся по направлению к своему шатру. Но не прошел он и половину пути, как дорогу ему преградил послушник.

– Монсир! – обратился он к де Мерлану. – Вас и вашего спутника просит спуститься в трюм один умирающий. Не откажите тому, кто должен вскоре предстать перед Всевышним, в этой просьбе!

Жак и Робер спустились в носовой трюм, где был организован лазарет. Там, прислонившись к стене, сидел сицилиец, в боку у которого торчал арбалетный болт.

– Это он у вас здесь второй день со стрелой в боку лежит? – воскликнул Робер, обращаясь к послушнику. – Вы что, с ума все посходили?

Но возмущение рыцаря пропало втуне. Бенедиктинец, который, как и все остальные обитатели нефа, был хорошо осведомлен о крутом нраве арденнского рыцаря, предусмотрительно испарился.