Дитя Всех святых: Перстень с волком - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Франсуа Намьяс cтр.№ 118

Какое-то мгновение Франсуа де Вивре колебался, не подойти ли ему к сыну, чтобы тот заметил его, но потом отказался от этой мысли. Неожиданная встреча с отцом лишь потревожит Луи, а человеку-птице нужны сейчас все его силы, все мужество в той опасной и, без сомнения, смертельной битве, которую он ведет.

Франсуа вдруг вспомнил о том, что когда-то жил здесь, и стал искать глазами свой бывший дом. Окна и входная дверь стояли широко открытыми. Значит, здесь и сейчас кто-то живет? Несколько мгновений он в задумчивости глядел на дом, а затем, словно очнувшись, вновь пустился в путь, следуя за своим провожатым.

Они шагали по парижским улицам. Франсуа с тоской узнавал эти хорошо знакомые места, которые когда-то так любил. Внезапно налетевший порыв ветра позволил увидеть ему под широким плащом Никола Фламеля шестиконечную звезду, которую обычно носили евреи и по которой они легко узнавали друг друга. Но Франсуа знал, что в данном случае речь шла о другом: о соединении двух равносторонних треугольников. Треугольник, обернутый вершиной вверх, символизировал огонь, а треугольник с вершиной вниз означал воду. Такую эмблему имел право носить лишь тот, кто дошел до конца и свершил Великое Деяние, добившись идеального единения противоположностей, то есть адепт алхимии.

Так добрались они до таверны на углу улиц Мариво и Экривен. На таверне имелся знак — щит с цветами лилии. По фасаду шла надпись:

«Мы, пахари, мужчины и женщины, живущие под сенью этого дома, что построен в благословенный год тысяча четыреста седьмой, обладаем правом ежедневно произносить Ave Maria и Pater, моля Господа даровать прощение несчастным усопшим грешникам. Аминь».

Франсуа вошел. Внутри было много весьма пестрой публики: монахи, простые горожане, как мужчины, так и женщины, какой-то дворянин с супругой, несколько крестьян с грязными мозолистыми руками… Никола Фламель усадил своего гостя рядом с собой и объяснил:

— Здесь мы предоставляем питье и пищу всем пахарям.

Франсуа все прекрасно понимал: пахарями именовались не кто иные, как алхимики, которым удалось извлечь дух земли. Мэтр Фламель показал на двух людей с натруженными руками.

— Разумеется, если сюда приходят настоящие пахари, из тех, что работают на полях, мы не отказываем им в гостеприимстве. Разве их труд менее благороден, чем наш?

Франсуа согласно кивнул. Его собеседник продолжал, не повышая голоса, рассказывать ему историю своей жизни.

— Однажды во сне я увидел ангела. Он показал мне некую книгу и сказал: «Фламель, посмотри на эту книгу. Ты ничего в ней не поймешь, ни ты, ни кто другой, но однажды ты увидишь в ней то, чего никто увидеть не должен». Чуть позже я нашел у букинистов «Книгу Авраама Еврея». Это была та самая книга, из моего сна. В ней было три главы по семь страниц в каждой, причем седьмая всегда оставалась пустой. На первой странице были изображены два змея, обвившиеся вокруг жезла, на второй — змей, пригвожденный к кресту, на третьей — источник, откуда выползают змеи. Я показал эту книгу жене, госпоже Пернелле, которая необыкновенно воодушевилась.

Никола Фламель прикрыл глаза, погрузившись во тьму воспоминаний.

— За три года нам удалось осуществить черную ступень, но затем в течение двадцати одного года мы не продвинулись ни на шаг. Так все и шло до того самого дня, когда, будучи проездом в Париже, мы случайно встретили одного еврея из Галисии. Он посоветовал нам совершить паломничество к святому Иакову Компостельскому, ведь святой Иаков является покровителем алхимиков.

Франсуа вздрогнул, услышав это. Компостела! Юг!

Он воскликнул:

— Мудрость Юга!

— Да. Путь святого Иакова — это истинный путь второй, белой ступени. У этого пути есть небесный двойник. Ведь вы знаете, что эту длинную звездную полосу на небе равнодушно называют Млечным Путем или «Дорогой святого Иакова». А заканчивается он чудесным скоплением звезд: campus stellae…

Франсуа, как и все, знал удивительную историю святого Иакова Компостельского. В один прекрасный день в IX веке быки одного крестьянина отказались возделывать поле, на котором взошли какие-то лекарственные цветы, сверкающие, словно звезды. Крестьян стал копать в этом месте и обнаружил саркофаг, в котором лежало нетленное тело святого Иакова. Впоследствии на этом самом месте был возведен собор…

Мэтр Фламель продолжил рассказ.

— Мы, госпожа Пернелла и я, отправились в путь в конце мая тысяча триста семьдесят восьмого года. По возвращении, семнадцатого февраля тысяча триста восемьдесят второго года, нам удалось завершить белую ступень Деяния и приступить к красной ступени.

— А где сейчас госпожа Пернелла?

— Она умерла три года назад, в возрасте почти ста лет. Она была на двадцать лет старше меня. Моя супруга удостоилась смерти самой благородной из всех возможных. Ее последним словом было: «Lux».

— Свет Севера?

— Да. Речь именно о нем. И я тоже надеюсь испытать это счастье и увидеть его в свой смертный час.

— И он не появился в процессе третьей стадии Великого Деяния, красной ступени?

— Свет Севера не может проявиться так скоро. Совершенно недостаточно осуществить Великое Деяние. Нужно проявить себя достойным до самой смерти, и только тогда, в этот самый миг, он и появится.

Мэтр Фламель прервал воспоминания и вновь вернулся к рассказу о паломничестве.

— Знайте же, что Компостела — это и есть «compost stellae» и что этот самый «звездный перегной», или «campus», и есть, прежде всего, материя для второй ступени.

Франсуа поблагодарил мэтра Фламеля. Он хотел было уже подняться, но внезапно все его тело пронзила невыносимая боль. Это было, без сомнения, следствием тягот путешествия и холодной погоды. Никола Фламель любезно предложил ему собственную комнату, и Франсуа провел в Париже всю зиму под наблюдением лучших столичных врачей, ибо алхимик был очень богат.

Время от времени Никола Фламель навещал больного. Как-то в феврале Франсуа осмелился задать ему вопрос, который считал для себя крайне важным:

— В каком виде использовали вы этот самый перегной?

Мэтр Фламель соблаговолил ответить.

— Я выбрал «Mutus Liber» ^[32], это единственная книга, в которой говорится исключительно о белой ступени.

— Я не видел ее в своей лаборатории.

— И, тем не менее, она должна там быть. Все пахари, достойные этого имени, должны иметь ее.

Франсуа задумался. Но напрасно он рылся в своей памяти — он не вспомнил ни одного произведения с таким названием. Разве что оно затерялось среди тех весьма потрепанных и старых книг, которые он не сумел прочесть. Франсуа поделился этим предположением с алхимиком. Фламель согласился с ним:

— Вероятно, это именно так. Как только вы ее отыщете, немедленно поговорите с ней и постарайтесь услышать ответ.