Совесть королям - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Стивен cтр.№ 6

В дверях на другом конце зала, негромко разговаривая друг с другом, появились дети Грэшема. Комната сверкала, наполненная сиянием и запахом полироли. Сэр Генри испытал легкое раздражение: это была взрослая комната, а не детская. Он откинулся на спинку кресла. Дети его не заметили, но ему был слышен их разговор.

— Тсс! — произнес шестилетний Уолтер, старший из двоих. Как правило, он производил наибольший шум. — Стоит им услышать наши голоса, как нас отсюда прогонят!

— Почему вдруг нас прогонят? — раздался тоненький, пронзительный голосок пятилетней Анны. Очень рано научившись говорить, она всегда делала это с поразительной четкостью.

— Потому что взрослые всегда так поступают.

— Значит, взрослые не очень умные?

— Я… я… я не знаю! — сердито буркнул Уолтер. — Давай играть дальше!

Грэшем откинулся на спинку кресла и усмехнулся. Дети по-прежнему не замечали его. А вот и тема его следующего философского трактата. Мужчина, господствующий вид, загнанный в тупик здравым вопросом, которое ему задает седьмое ребро. И каков же ответ мужчины? «Не знаю! Давай играть дальше!» Скольких он знал людей, для которых любая серьезная жизненная ситуация была не больше чем игрой? Единственное различие между ним и прочими представителями рода человеческого заключалось в том, что Грэшем давно уже осознал: ответа нет, а жизнь действительно игра. А победить в ней — означает остаться живым.

Детская игра на данном этапе — по крайней мере, так могло показаться со стороны — заключалась в следующем: нужно совершить прыжок во всю длину стола в центре зала и поставить что-то всего в нескольких шагах от его конца — находящегося, между прочим, лишь в паре ярдов от спинки кресла, в котором сидел сэр Генри. Все больше ощущая себя шаловливым ребенком, Грэшем огляделся: было интересно, что именно дочь положила на пол.

Боже правый! Ягодичный валик. Точнее, два валика. Если еще точнее — обитые тканью половинки обручей: женщины носили их, прикрепляя сзади для увеличения объема бедер и придания стройности талии, а также в качестве барьера между собственным телом и железной проволокой, пронизывающей юбку и обеспечивающей ей нелепую ширину, требуемую модой. Если пропажа подобного рода откроется, быть скандалу.

Суть игры мгновенно прояснилась. У Уолтера и Анны было по набитому кожаному мячику. Под столом располагался узкий туннель, образованный ножками задвинутых под него дубовых стульев. Если прокатить мячик под столом по всей его длине так, чтобы он остановился как раз в середине одного из обручей, то это добавит играющему очков. Попасть мячиком в конец обруча означает получить ноль очков. Если же мячик преодолевал лишь часть расстояния, не докатываясь до обручей, то играющему засчитывалось несколько очков. Соблазн был велик.

— А мне можно поиграть с вами? — спросил Грэшем, вставая.

Детям полагалось снимать головные уборы перед отцом, как только тот изволит позавтракать, потом попросить его помолиться за них и благословить. Таковы правила. Так было заведено. Отцы никогда не возились с детьми на полу.

Но это была хорошая игра, и Грэшем всерьез намеревался поучаствовать в ней.

Дети — такие маленькие теперь, когда он встал перед ними в полный рост, — отскочили, стоило ему заговорить, однако, узнав отца, тотчас успокоились.

— Это ты!.. Ты… не прогонишь нас отсюда, пап? — спросил Уолтер, маленький храбрый солдат, стоящий навытяжку перед своим офицером, никогда не уверенный в том, что правильно понял очередной приказ, однако горящий страстным желанием его выполнить.

— Разумеется, прогоню! — жестко произнес Грэшем. — Вы нарушили мой покой, и у вас нет права тут находиться.

А ведь большинство детских голов поникло бы от таких слов, подумал он. Его дети были слишком малы и потому не научились притворяться. Сначала оба растерянно заморгали, однако Грэшем не услышал от них ни мольбы, ни плача. То, как стойко они держались в ситуации, которая в их беззаботной жизни была едва ли не катастрофой, не могло не вызывать восхищения. Не в состоянии требовать большей выдержки и мужества от своих отпрысков, Грэшем заговорил снова:

— Тем не менее, судя по всему, игра хорошая, и вам ничего другого не остается, как поиграть со мной.

И дети заулыбались — очень робко и застенчиво. «Доверие и страх, — подумал Грэшем, — и еще немного привязанности. Три составляющие хорошего командира. Уж не обращаюсь ли я с детьми как с солдатами, оказавшимися под моим началом?..»

Если и обращался, то один из его солдат наверняка имел в казармах собственного адвоката.

— Твои руки больше наших, — заявила дочь. — Тебе полагаются штрафные очки!

И где она только научилась так говорить в столь юном возрасте? Эти огромные темные глаза; тоненькое, гибкое тельце; сила и уверенность в голосе… Грэшем тотчас погрузился в воспоминания о своей первой встрече с ее матерью, Джейн. Незаконнорожденная дочь в забытой Богом деревеньке, избиваемая до полусмерти жестоким отчимом, требующая уплаты штрафа джентльменом — тот, видите ли, моргнул раньше ее…

Сэр Генри зажмурился, открыл глаза и вновь увидел перед собой дочь. И снова, как тогда, с ее матерью, ощутил странное чувство: правда на ее стороне. Анна — вылитая Джейн.

Грэшем изобразил деловитость. Отцам со своими детьми полагается быть строгими и педантичными. Было решено, что в партии на шесть бросков ему придется признать их преимущество в пять очков, то есть дать фору. Он предлагал три очка, дети — десять, компромисс достигли на пяти. Стоило Грэшему бросить первый мяч, который попал, увы, в ножку третьего стула, как дети совершенно забыли о том, кто он такой.

— Черт!.. — вырвалось у него. Похоже, он слишком увлекся игрой. Грэшем бросил на детей виноватый взгляд. Уолтер и Анна сделали вид, что ничего не услышали. Уолтер аккуратно направил мячик внутрь окружности валика, мячик Анны застыл рядом с внешней его стороной.

* * *

Когда леди Джейн Грэшем вместе с Манионом вошла в зал, то обнаружила своего мужа, сэра Генри Грэшема, одетым в деревенскую куртку и панталоны, да еще и стоящим на коленях. При этом он стучал по полу кулаками и с притворным ужасом кричал, что в его проигрыше повинны черная магия и колдовство. Уолтер и Анна танцевали вокруг него с пронзительными выкриками «Победили! Мы победили!» и пытались обнять отца в знак благодарности за то, что он, такой большой и сильный, оказался таким беспомощным и глупым.

И это тот самый сэр Генри Грэшем, который когда-то на глазах у Джейн с торжествующей улыбкой на лице лодочным топориком раскроил человеку череп? Сэр Генри, который отправлял на пытки людей и который сам однажды побывал на дыбе? Джейн знала: ее муж не ведает жалости или угрызений совести по отношению к любому, кто посмел бы угрожать ему или его семье. И вот сейчас перед ней был тоже Генри Грэшем — человек, который боялся обидеть собственных детей, словно они состояли из самого хрупкого вещества в мире.

Дети заметили мать. Забыв все внешние приличия, они тотчас с громкими криками бросились к ней: