Трон императора. История Четвертого крестового похода - читать онлайн книгу. Автор: Николь Галланд cтр.№ 128

Неподалеку от этой компании держались двое мужчин, вероятно более могущественные, чем те четверо, вместе взятые: дож Энрико Дандоло и Константин Филоксенит, высокий и тощий, как тростинка, евнух, отвечавший за сокровищницу и, что самое страшное, в действительности управлявший варягами-гвардейцами. В отсутствие армии Дандоло регулярно навещал Филоксенита, проверяя, хорошо ли евнух охраняет некий тайник с серебром, который лучше было бы перевезти на другой берег, в лагерь пилигримов. Эти двое хоть и представляли противоборствующие стороны, но по характеру были очень похожи, а потому сразу нашли общий язык. Им было легче общаться друг с другом, чем с остальными придворными.

Перед двумя тронами появился Мурзуфл, его густая рыжая грива была аккуратно завязана сзади в пучок. Он отвесил низкий поклон и удостоился едва заметных кивков от всех четверых по очереди. В этом не было ничего удивительного: при дворе он занимал самый низкий пост. Бровастый пробормотал что-то в пустое пространство между Алексеем и Бонифацием, потупив взгляд. Я никогда прежде не видел, чтобы он вел себя так сдержанно.

Затем Мурзуфл поднял глаза и подмигнул Грегору. Тот напрягся в ожидании.

— К кому ты обращаешься? — спросил его Бонифаций.

— К вам обоим, господа, — ответил Мурзуфл. — Не могли бы вы любезно уделить мне минутку сегодня вечером? — Он не привык пресмыкаться, и я сразу понял, как тяжело ему это дается.

Бонифаций и Алексей переглянулись.

— Кто этот человек? — презрительно спросил Бонифаций.

Наступила пауза, пока Мурзуфл приходил в себя от такого обращения.

— Я сидел в тюрьме с императором Исааком, господин, — сказал он. — И меня освободили вместе с его величеством. Уверяю вас, его величество Алексей захочет выслушать мою новость.

— Можешь подойти после ужина, — решил Бонифаций и оглянулся на Грегора. — Позволишь этому человеку подойти к нам.

Грегор кивнул.

Обед, казалось, будет длиться бесконечно. Справа от Бонифация сидел мужчина лет пятидесяти, которого я прежде никогда не видел. Один из музыкантов, скрипач из лагеря пилигримов, прошептал мне, благоговея, что это не кто иной, как великий Рамбальд де Ваккера, старинный друг маркиза Бонифация, проделавший по суше весь путь от Пьемонта и присоединившийся к армии во Фракии. Скрипач сообщил мне, вытаращив глаза, что Рамбальд — самый популярный, самый талантливый трубадур из всех, когда-либо живших на свете.

— А чем он прославился? — поинтересовался я.

— Как, ты не знаешь? Да ведь это он написал «Календу мая»! — с почтением к мастеру-стихотворцу пояснил музыкант.

Я решил держаться от знаменитости подальше.

Грегор во время пира стоял за спиной маркиза и не притрагивался к еде, хотя время от времени ему подносили рог слабого вина. Роскошь, с которой были одеты гости, ошеломляла, ведь всех этих придворных лишили значительной части их богатств, когда Исаак лихорадочно пытался раздобыть денег. Но они держались раболепно вежливо с обоими императорскими величествами, и с ее величеством, и даже с Бонифацием. Их улыбки могли бы заморозить пламя, но это все-таки были улыбки.

Во время трапезы Мурзуфлу удалось подойти поближе к ложе музыкантов, и тогда я объявил скрипачу, что хочу пропустить одну мелодию. Я унес с собой лютню и, приблизившись к Мурзуфлу, протянул ему.

— Одна из планок разболталась и вызывает дребезжание, — громко произнес я. — Можно мне ее выбить?

— Ни в коем случае, — строго ответил Мурзуфл. — Нельзя портить императорское имущество. Дай мне взглянуть на нее при другом освещении, и уверен, что найдется другое решение.

Мы вместе вышли из шумного, переполненного гостями зала и принялись рассматривать лютню под самой яркой настенной лампой в холле. Я слегка ткнул его локтем.

— Все хорошо?

— Еще как! Ты даже не можешь себе представить, — прошептал он с улыбкой. — Хотя терпеть не могу напыщенные дворцовые сборища. Лучше провернуть это дельце в интимной обстановке за ужином в моем маленьком зале.

— Грегор захочет узнать судьбу головы Иоанна Крестителя…

Мурзуфл подмигнул.

— Сейчас она покоится вместе с остальными святынями в подземном хранилище Влахерны. — Он улыбнулся. — Если Грегор захочет оставить ее у себя, то он заслужил это сто раз.

Я удивился.

— Ничего подобного! Он захочет вернуть ее туда, где она была раньше.

Мурзуфл пожал плечами.

— Отлично, так и будет. Лишь бы она не досталась придурку Бонифацию. — Посерьезнев, он добавил: — Ты понимаешь, что, когда я начну объяснять его величеству и Бонифацию, что все святыни вывезены в надежное место, это известие может так их встревожить, что они прикажут посадить меня в тюрьму.

— Конечно. Но Грегор не станет уводить тебя из зала, пока ты не выскажешься до конца.

Мурзуфл улыбнулся и прищелкнул языком.

— Да, мой друг. До самого конца. Это будет представление, которого ты никогда не забудешь.

Он перевел взгляд на стол с высокими гостями и удивленно заморгал.

— Это не твоя ли женщина? — спросил он, толкнув меня локтем.

Я обернулся. Перед возвышением, на котором Алексей и Бонифаций, сидя за столом, поглощали утку под шафрановым соусом, стояли рука об руку Джамиля и Самуил. Бонифаций выронил нож и уставился на Джамилю. Выходит, он действительно поверил в ее смерть. Вид у него был не расстроенный, а совершенно ошеломленный, даже более ошеломленный, чем У епископа Конрада, который все это время думал, что Джамиля из Александрии была принцессой неверных. Она скромно оделась в цвета своего племени — белый и синий, а Самуил поверх одежды накинул молитвенную шаль и был, как всегда, в шапочке на макушке. Они хотели убедить всех присутствующих, что она иудейка, а не египетская принцесса.

Позабыв обо всем, я попытался всучить Мурзуфлу лютню, чтобы кинуться к ним, но он крепко вцепился в мое плечо и не пустил.

— Пусть сделают то, зачем пришли, — сказал он. — Я знаю этого иудея. Это лекарь, который пользовал заключенных во Влахерне. Он умный и порядочный человек, пусть даже чувства юмора у него не наберется и с горошину. Твоя женщина в надежных руках. Доверься ему.

Но Мурзуфл не знал историю, которая связывала Джамилю и Бонифация, а потому все, что произошло затем, показалось ему вполне обыденным, зато у меня чуть сердце не выскочило. Самуил назвал свою спутницу представительницей местной иудейской общины, хорошо знающей язык, географию и культуру страны, куда собирается направиться армия франков. Затем Самуил пожаловался, что армия украла у них строительный лес, предназначенный для восстановления Перы, и попросил у Бонифация и Алексея защиты на том основании, что иудеи — лучшие и самые трудолюбивые ткачи во всей империи и платят большие налоги за вывоз своих изделий, поэтому император наверняка не захочет лишиться этого постоянного дохода. Что касается армии, то их жертва будет вознаграждена готовностью иудейки поделиться своими обширными знаниями о том крае, куда они отправятся весной.