Сен-Жюст. Живой меч, или Этюд о счастье - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шумилов cтр.№ 17

Свое первое дело Максимилиан и взаправду проиграл. А дело-то было пустяковым – подтверждение действительности какого-то свадебного контракта. Да и готовился Робеспьер к нему так тщательно, с таким усердием, что казалось – проиграть этот процесс он не может никак. Но не тут-то было, – противник Максимилиана, старый законник и крючкотвор, опытнейший сутяга, обставил своего молодого коллегу по всем пунктам.

Робеспьер особенно и не огорчался – первое яйцо всегда всмятку. Тем более что старательность двадцатитрехлетнего начинающего адвоката так же, как и степенная манера держаться, столь несвойственная его легкомысленному возрасту, произвели-таки определенное впечатление как на публику, так и на коллег, не говоря уже о «высшем обществе» Арраса.

Да, чем же он был хорош тогда, господин Максимилиан де Робеспьер?

Добропорядочный буржуа. Набожный лиценциат прав. Добродетельный молодой человек. И, безусловно, умный, способный, приятный на внешность… Конечно же, приятный (хотя и не красавец!), приятный во всех отношениях; жаль только, что эта «приятность» зависела в значительной степени от хороших манер и опрятной одежды.

Сам себе Максимилиан отдавал отчет, что он

маленький,

щуплый,

неказистый,

с мелкими чертами лица

(потом еще и в очках!),

со слабым голосом,

не может произвести впечатление

иначе, как

строгими манерами,

тщательно поставленной речью,

важным видом,

нарядным платьем,

до блеска вычищенными башмаками,

большим напудренным париком.

Вот этот последний больше всего и доставлял Робеспьеру хлопот: постоянно приходилось следить за его состоянием, но, в конце концов, он настолько привык к нему, что, наверное, уже никогда не смог бы от него отказаться, – белый изящный парик и сейчас прикрывает его не очень густые рыжеватые волосы.

Да, жалко, что Робеспьеры никогда не блистали красотой! С другой стороны, красота для молодого человека, желающего сделать карьеру, зачастую только помеха, – сколько щекотливых ситуаций из-за нее может возникнуть, не говоря уже о слухах, преследующих таких людей! Недаром церковь отдает предпочтение людям с неказистой внешностью, даже с физическими недостатками, – и она знает, что делает.

И куда подевались ваши насмешки по поводу «книжника Робеспьера», господа аррасские адвокаты, когда он, ничуть не теряясь, начал пользоваться своим новым положением судьи (положением, которого некоторые из его коллег безуспешно добивались многие годы!), сразу достигнув при этом немалых успехов. Да, редко-редко у кого так успешно начиналась карьера провинциального юриста, как у Робеспьера. Место судьи давало ему неплохое жалованье и доходных клиентов (35 дел за два года!). Будущее казалось обеспеченным.

Вот теперь некоторые его поклонники (из якобинцев), знающие о судейском прошлом Робеспьера, говорят о его «добродетельной неподкупности» уже тогда в роли юриста Старого порядка, о его почти бесплатных услугах, оказываемых беднякам, и, самое главное, о том, что и в роли судьи он пробыл совсем недолго, – однажды ему пришлось осудить человека на смерть (улики были неопровержимы), – и чувствительный Максимилиан, не выдержав разлада со своей совестью, протестовавшей против его причастности к запланированному убийству человека, добровольно оставил свой пост и занялся обычной адвокатурой.

О да, в том, что говорят, все – правда, кроме одного. Он действительно был неподкупен (разве в богатстве счастье?), почти ничего не брал с бедняков (а как иначе мог относиться к беднякам человек, считавший своим учителем великого Жан-Жака? – и разве истинная добродетель не в бедности?) и испытывал сильное неприятие к смертной казни. Если бы еще он сам писал законы, первым делом, конечно, он отменил бы смертную казнь. Но раз законы были уже написаны, какого же помилования мог ждать от судьи злодей, законно осужденный за свои преступления? Максимилиан не шел здесь против своей совести. Должность судьи осталась за ним.

Епископ мог быть доволен своей креатурой. И хотя недоброжелатели все равно нашлись (среди коллег Максимилиана), поговаривая и про «вольнодумие» молодого судьи, и про его склонность к либертинажу (просветительской литературе), им никто не верил, – все искупало безупречное поведение Робеспьера.

Они жили тогда на улице Сомон. Жили вдвоем – сестра Максимилиана Шарлотта взяла на себя обязанность хозяйки в доме. Кроме нее да еще двух старомодных теток, больше никого из близких Робеспьеру в Аррасе не оставалось, – и любимый дед, и вторая сестра Максимилиана Жаннета умерли, пока он обучался в Париже, а брат Огюстен учился там и теперь, в том же коллеже Людовика Великого, который сам Максимилиан закончил блестяще. 600 ливров награды, которые он получил по случаю отличного окончания, а также часть небольшого наследства, оставленная братьям Робеспьерам умершим дедом, пошли на стипендию младшему брату. Огюстен должен был продолжить традицию отца и брата – стать адвокатом.

Стать адвокатом… Но вот двоюродный дед Максимилиана Ив Робеспьер адвокатом не был. Он был сборщиком податей в Эпинуа, имел личное дворянство и даже собственный герб. Правда, заплатил он за него немало, но что с того! Он ведь был «де Робеспьером»! Причем настоящим «де Робеспьером», и его гербовое дворянство было настоящим – не бумажным дворянством, совсем не таким, как у Максимилиана. Что с того, что Робеспьер подписывался тогда (было-было нехорошее дело – и о нем он теперь очень сожалеет!) «Максимилианом де Робеспьером»? Разве от этого менялся его статус, менялась сословная принадлежность?

Впрочем, об этом Максимилиан стал задумываться не сразу. Вначале он просто торопился делать карьеру. Благие мысли Руссо о естественном человеке – это, конечно, хорошо, но раз уж пока человечество жило в неестественных условиях, жизнь надо было как-то устраивать.

И она понемногу устраивалась. Вслед за успешно приобретенным местом судьи епископского трибунала пришла и популярность одного из лучших аррасских ораторов (вот вам и неудача первого выступления, господа недоброжелатели!).

Помог Бюиссар – новый покровитель. С Либорелем Робеспьер быстро разошелся – слишком многого хотел старый дурень, не понимал, что новые времена – новые люди, и что Максимилиан Робеспьер – это не тот человек, которого можно держать на побегушках, покровительственно похлопывая по плечу.

Мэтр Бюиссар – другое дело. Старый друг семьи Робеспьеров, он, кроме того, что был адвокатом, еще считал себя и ученым (конечно, естественником!) и поэтому был в курсе главных научных достижений. Бюиссар выписывал из Парижа несколько научных изданий и щедро делился с Максимилианом своими соображениями по поводу будущего науки. Разве мог поэтому Робеспьер пройти мимо заявления, поданного в аррасскую судебную палату некоим Виссери из Сент-Омера, в котором тот жаловался на церковников-мракобесов, заставивших местечковых тупоголовых чиновников снести установленный на крыше его дома молниеотвод как «опасный для общественного порядка», – такую уклончивую формулировку вынесли местные власти, не решившись впрямую обвинить Виссери в «нарочном вызывании пожаров», к чему призывали церковники.