На грани апокалипсиса - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Кулемин cтр.№ 15

Абвер как самостоятельное Управление военной разведки и контрразведки при Главном штабе вооруженных сил Германии просуществовал до сорок четвертого года. После его расформирования функции абвера перешли к шестому отделу Главного управления имперской безопасности, которое занималось политической зарубежной разведкой, и руководил которым бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг. Когда обвиненный в заговоре против Гитлера адмирал Канарис в том же сорок четвертом был арестован, многие из офицеров, служившие под его началом, были отправлены на Восточный фронт. «Мог обер-лейтенант Кесслер оказаться одним из тех офицеров? – задал себе вопрос Сэдлер и сам же, однако с большой долей натяжки, на него ответил: – В принципе – мог».

– Вы полагаете, что до того как Кесслер попал на фронт, он мог быть сотрудником абвера? – с сомнением спросил Сэдлер.

Хелмс достал из кармана ключ, в задумчивости повертел его в пальцах и, поднимаясь из-за стола, на вопрос помощника ответил вопросом:

– Вы ведь кажется, встречались с ним?

– Я присутствовал на одном из допросов, но, к сожалению, из-за нехватки времени я пробыл тогда на нем не больше десяти минут. Я понимаю, что этого явно недостаточно, для того чтобы составить о Кесслере собственное мнение, именно поэтому прошу вашего разрешения на выезд во Франкфурт.

Хелмс достал из сейфа папку и, вернувшись на место, протянул ее Сэдлеру:

– Ознакомьтесь.

Сэдлер открыл обложку и замер.

Прошло не меньше минуты, прежде чем он оторвал взгляд от папки и посмотрел на Хелмса: тот вновь терпеливо, точно так же, как некоторое время назад, когда его помощник знакомился с текстом декларации, сидел и ждал его реакции.

– Невероятно… – В глазах Сэдлера читалось все: и удивление, и неуверенность, и ошарашенность. Он достал из папки фотографию и еще какое-то время внимательно рассматривал ее. Затем отложил снимок в сторону и стал наскоро, с жадным любопытством просматривать листы с машинописным текстом. – В это просто невозможно поверить… Ричард! Откуда это у вас?!

– Это я получил из Вашингтона. Вчера. Тот человек, на фотографии… Похож он на вашего обер-лейтенанта?

– Что значит – похож? Это он – Кесслер!

– В таком случае хочу вас спросить: вы по-прежнему считаете, что этот человек может быть нам полезен?

– Сэр, – от волнения Сэдлер непроизвольно перешел на официальный тон; даже его голос сделался чуть сипловатым, – эти материалы требуют тщательного изучения и всесторонней проработки. Я не готов сейчас дать вам определенный, исчерпывающий и обоснованный ответ. – Сэдлер говорил медленно, взвешивая каждое слово, словно слушая себя со стороны. – Но даже поверхностное знакомство с содержанием этих документов… – Сэдлер, не закончив фразы, пристально посмотрел в глаза Хелмса. – Ричард, это мой шанс. Я хочу попытаться его использовать.

– А вы отдаете себе отчет в том, чем вам это может грозить в случае проигрыша? Стоит ли рисковать так?

– Все мы под Богом ходим. А без риска в нашей работе не обойтись. – Сэдлер достал из папки еще несколько листов и снова наскоро пробежал глазами по тексту.

– Ну что ж, раз вы так считаете… Документы оставьте у себя. Изучайте, прорабатывайте. Ну и напоследок еще одна новость…

Сэдлер, укладывающий документы обратно в папку, удивлено вскинул брови и с легкой тревогой повернулся к шефу.

– Еще одна? Не много ли для одного раза? А то сегодняшняя ночь и так обещает быть для меня бессонной.

– Ничего, я дам вам хорошее снотворное. Да и новость эта, думаю, будет для вас неожиданностью приятной, а приятные новости сна не ухудшают. – Хелмс выдержал небольшую паузу. – Меня, Пол, отзывают в Вашингтон. Причины не знаю. На мое место назначены вы. Кого пришлют вам помощником, мне неизвестно.

Хелмс снова сделал паузу: произведенный эффект превзошел все ожидания. Сэдлер сидел, чуть приоткрыв рот и начисто забыв о тех документах, которыми он только что был поражен и которые только что аккуратно укладывал в папку. Один из этих листов он еще продолжал держать в застывшей в воздухе руке.

– Это все, Пол, больше новостей у меня для вас нет, – улыбнувшись, сказал Хелмс.

Сэдлер сглотнул, автоматически вложил лист в папку и только тут начал приходить в себя.

– Час от часу… А?.. Ах, да… – Испросив разрешения, он снова закурил, сделал подряд несколько глубоких затяжек, раздавил недокуренную сигарету в пепельнице и только после этого спросил: – И что мне теперь делать?

– Принимать дела, Пол. Теперь у вас их заметно прибавится. Так что ваша встреча с Кесслером пока откладывается. Как и когда вы ее проведете, решать будете сами. Или все-таки теперь, после изменения вашего статуса, вы его передадите своему новому помощнику?

– После того, что я узнал? – Сэдлер постучал пальцем по обложке папки. – Нет, Ричард, это дело я доведу до конца сам!

С первой встречи с доктором прошло восемь дней, и все эти восемь дней к Кесслеру никто не приходил, за исключением медперсонала: врач наведывался ежедневно, один раз в день, как правило, утром, проводил осмотр, затем беседовал с обер-лейтенантом на различные нейтральные темы; медицинская сестра приходила по мере необходимости. Она приносила лекарства, делала уколы, приносила еду, она же убирала использованную посуду.

А питание – как и говорил доктор – действительно было усиленным. Даже скорей – отменным: белый хлеб, масло, натуральный кофе и даже вазочка с мармеладом и фрукты подавались к завтраку; основной же рацион привилегированного военнопленного состоял из мясных блюд.

Как только Кесслер начал вставать с кровати и смог самостоятельно передвигаться, его ждал еще один сюрприз. В один из дней вскоре после завтрака к нему в «палату» пришел парикмахер. Такого внимания к своей персоне обер-лейтенант не ожидал и искренне порадовался, когда тот, ловко орудуя инструментами, придал Кесслеру вполне цивилизованный вид.

И уж совсем порадовало Кесслера, когда после ухода парикмахера вошел дежуривший у двери охранник.

– Не желаете ли принять душ, сэр? – спросил страж, обозначив в дверях стойку «смирно».

– Желаю, приятель. Давно желаю.

– Тогда прошу следовать за мной.

Душ, куда отвел Кесслера охранник, располагался здесь же, в конце коридора.

Сколько стоял под горячими – едва можно было терпеть – струями обер-лейтенант, он не знал: полчаса, час… После стольких дней, проведенных в условиях, далеких от комфорта, это было верхом блаженства.

А когда, намывшись душистым мылом и большой мохнатой мочалкой вволю, Кесслер вышел в раздевалку, то вместо своей старой грязной форменной одежды он обнаружил чистое белье и вполне приличную больничную пижаму.

…Все эти приятные превращения произошли за восемь последних дней. На утро девятого, едва медсестра успела унести посуду, в «палату» вошел следователь.