Сталинъюгенд - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Кирпичников cтр.№ 4

— Что будет, то и будет! — отрезал Кирпичников.

В это время из подъезда показалась Вера Ивановна Хмельницкая с тёткой Лёни Реденса, Евгенией Александровной Аллилуевой.

— Ну-ка, дети, быстро по домам — у вас завтра экзамен! — скомандовала она.

Школьники неохотно разошлись. Вернувшись к Артёму, ребята ещё какое-то время обсуждали пережитое, но вскоре распрощались. Выйдя во двор, Лёня махнул Феликсу рукой и направился к себе, в 10-й подъезд. Оставшись один, Кирпич потопал домой, а жил он довольно далеко — на улице Горького, сразу за Моссоветом.

Час спустя на стол наркома Всеволода Меркулова, легло срочное оперативное донесение.

Меркулов позвонил куратору органов по линии ГКО ^[2] и Политбюро Лаврентию Берии и доложил ставшие известными подробности происшедшего — событие и впрямь было чрезвычайной важности. Выслушав наркома, Берия задумался, а потом сказал с характерным кавказским акцентом: — Для начала проведи опрос родителей. Действуй осторожно. Может, учитывая их состояние, даже лучше сделать это на выезде — дома или на работе. Следствие поручи кому-нибудь из опытных — лучше всего Влодзимирскому. Свяжись с прокуратурой — пусть и от них сразу же будет человек. Преступление, хотя и бытовое, но очень неприятное… Товарищу Сталину я доложу сам. Постоянно информируй меня, как идут дела. Всё.

Узнав о распоряжении Берии, прокурор Союза Константин Горшенин выделил в помощь начальнику следчасти по особо важным делам НКГБ СССР Льву Влодзимирскому своего следователя по особо важным делам, но уже при прокуратуре СССР — Льва Шейнина. Двум опытнейшим специалистам карательной системы предстояло вместе восстановить картину событий, приведших к столь трагическому финалу.

В свою очередь, Лаврентий Берия проинформировал Сталина о сути происшедшего и испросил разрешения на проведение обыска в квартире Шахурина. Вождь дал высочайшее согласие, но указал на необходимость соблюдения такта со стороны госбезопасности и прокуратуры.

* * *

Расследование, начатое в день убийства, активно продолжилось со следующего утра. Правда, поначалу чекистов ждал сюрприз — совершенно неожиданно народный комиссар авиационной промышленности показал непривычный для них норов. Шахурин заставил Влодзимирского и Шейнина полчаса просидеть в приёмной, пока наконец их принял. Уже сам этот факт говорил о вопиющем самомнении и неосторожности наркома. Вдобавок, в ответ на первый же вопрос о сыне, он послал куда подальше и комиссара госбезопасности, и прокурорского важняка:

— Знаете что, и без вас забот хватает. Разговаривайте с женой, а меня оставьте в покое. Одно скажу абсолютно точно — сын стрелял не из моего оружия. Так что ищите, у кого он взял пистолет.

Шахурин находился в фаворе у Сталина и считал, что мог позволить себе и не такое. Униженный Влодзимирский бросился к Меркулову с кляузой. Тот сразу доложил Берии. Лаврентий Павлович подумал и подытожил:

— Ну что ж, если Алексей Иванович так уж занят, беседуйте с его женой.

Все удивились мягкости оберчекиста, но пошли выполнять команду. Сам Лаврентий, хотя и смолчал, запомнил этот демарш авиационного наркома до лучших времён. На площади Дзержинского не сомневались, что такие времена рано или поздно наступят.

А пока следователям пришлось держать путь к матери Володи — Софье Шахуриной, не покидавшей больницу на Грановского, располагавшуюся напротив дома, где жила их семья.

* * *

Примчавшись в клинику, Шахурина вела себя очень нервозно, даже истерично. Софья Мироновна то рвалась в операционную, то умоляла врачей сделать всё возможное для сохранения жизни сына, то грозила окружающим, то начинала безудержно рыдать.

Увидев хирурга Бакулева, вышедшего к ней после сложнейшей операции, она с надеждой и страхом бросилась навстречу:

— Александр Николаевич! Ну что?!

— К сожалению, обнадёжить не могу. Состояние крайне тяжёлое. Думаю — шансов очень мало… Во всяком случае, медицина здесь уже бессильна. Надежда теперь только на его молодой организм…