Вишенка. 1 том - читать онлайн книгу. Автор: Поль де Кок cтр.№ 22

Между актерами вообще, а между комическими в особенности, разговоры никогда не прекращаются, они ведутся живо, умно, остро, весело. Понятно, что людям, которые так много видели и изведали в жизни, есть о чем переговорить.

Вишенка слушала с вниманием игривые шутки, злые эпиграммы, двусмысленные анекдоты, знаменитые изреченья, потоком лившееся из уст актеров с тех пор, как двинулся фургон. Дорога оказалась дурная, что сильно тревожило госпожу Гамбург, которая то и дело восклицала:

— Пуссемар, мой милый, не так скоро, мы сейчас вывалимся, наш фургон только о двух колесах, и это приводит меня в отчаяние.

— Колеса крепки.

— Смотри, держи крепче. Вертиго может понести.

— Вот так чудо! Вертиго понесет, — говорит Кюшо. — Однако правда, что Вертиго бежит лучше обыкновенного, верно овес у Шатулье недурен.

— Кстати, получил ли Анжело свою помочь, потерянную ночью…. в известном месте?

Вишенка, покраснев, надвинула шляпу на глаза.

— Вот она, Элодия ее узнала, — замечает Альбертина.

— Дайте мне ее, — улыбнулся Анжело, — ведь не запрещено ночью зайти на сеновал?

— Особенно когда там ожидает тебя такая милая встреча, — прибавил Монтезума, взглянув на Вишенку.

— Пуссемар, не гони Вертиго. Ты знаешь, нужно достойно въехать в Немур.

— Первое вступление весьма важно, — начал Дюрозо. — Въедем мы шагом в город — нас тотчас же подымут на смех, везде есть злые языки, сейчас пойдут толки: «Кто это въехал? Скоморохи, у них лошадь чуть жива, ее, кажется, не каждый день кормят» и тому подобное. Совсем не то, если мы рысью въедем в город, крича во все горло: «Берегись!» Все обратят на нас внимание, выскочат-из домов, подбегут к окнам и подумают, что мы едем на почтовых.

— Особенно если кто затрубит в рожок, — заметил Гранжерал.

— Будет трубить Кюшо, когда въедем в Немур.

— Я заиграю на всех инструментах.

— Я буду звонить в колокольчики.

— Я буду барабанить по сундуку.

— Я буду хлопать кнутом. Так мы въезжали в Фонтенебло. Помните, какой эффект мы произвели!

— Помню, — госпожа Гратанбуль пожала плечами, — как мы наехали на осла, навьюченного горшками с молоком, и опрокинули лоток яблок.

— Ну что ж. Это не повредило нам. Напротив. Со всех сторон сбегался народ, со всех сторон слышались возгласы: «Вот приехала труппа комедиантов. Черт возьми, они все уничтожают на своем пути». Эта новость распространилась с быстротой молнии по всему городу, о нас знали прежде, чем мы выставили афиши. Это славная штука, тем более что обошлось нам в безделицу: тридцать су заплатили мы той, кому принадлежал осел, и один су продавцу яблок. Прибавьте к тому, нам достались раздавленные яблоки, которые были очень вкусны. Потому, Пуссемар, въезжая в город, не церемонясь, валяй прямо на обозы, на лотки со съестными припасами.

— Пожалуйста, оставьте меня в покое, я знаю свое дело, — отвечал Пуссемар, — опрокинуть тоже нужно умеючи, а то выйдет ненатурально.

— Конечно, конечно, Пуссемар знает свое дело, ему не привыкать. А скоро ли Немур?

— Нет, еще не скоро, сударыня, мы только проехали половину дороги.

— Фу, какая даль. Пуссемар, не гони Вертиго.

— Я ее не гоню! Что с нею случилось? Точно ирабская лошадь…

— Дети мои, — оживился Гранжерал, — Дюрозо упомянул об афишах, не пора ли нам заняться составлением их, как приедем в Немур, сейчас разошлем.

— Правда, нужно подумать о спектакле.

— Что же будем мы играть в Немуре?

— Господа, следует для дебюта назначить «Тартюфа».

— Помилуй, ты с ума сошел, Гранжерал, высоко залетел.

— Вы плохие ценители таланта. Жаль мне нас.

— Мы же неоднократно говорили, что почитаем Мольера. В Париже или там, где существуют постоянные театры, следует играть его комедии, а нам же никогда и двух раз не придется сыграть в одном городе, и потому нужно чем-нибудь пикантным, бросающимся в глаза привлечь публику. Пьесы же Мольера слишком известны, потому они для нас невыгодны — ноль франков двадцать пять сантимов, плохая выручка, как это не раз случалось.

— Разве Тартюф не по вкусу публике?

— У, какой он скучный, он все думает, что теперь царствует Людовик XIV, но времена великого короля прошли.

— Счастливы те, кто жил в то время.

— Мы уклонились от разговора, — заметила Элодия. — Немур — южный город, верно, там любят музыку, нужно дать оперу.

— А где у нас оркестр?

— Ну, оркестр можно найти в городе, Пуссемар будет дирижировать.

— К чему сразу выбирать такую пьесу, в которой нужны декорации, машины… А что делать с танцами?

— Без них обойдемся.

— А хор, где его взять?

— Устроим по обыкновению, кто не будет в то время на сцене — будет петь за кулисами.

— Не рассчитывайте на меня, петь я вам не буду. Достаточно того, что я буду суфлировать. Надрывать себе горло не желаю, чтоб потом сидеть целую неделю и не пить ни стакана вина.

— Матушка, на тебя никто и не рассчитывает.

— Вместо оперы дадим оперетку.

— Предлагаю представить «Дезертира».

— Гм… — бормочет Дюрозо, — для представления все готово, Монтезума — Алексис, Анжело — Монт-Сель, я двоюродный брат, Гранжерал — Жан-Луи.

— Я не знаю этой роли, — возразил Гранжерал обиженным тоном. — Для дебюта не хороша эта пьеса. «Тартюфа» находят устарелым, а «Дезертир» хорош, как вы жалки, господа.

— Мне все равно, я согласен играть и Жан-Луи, я знаю эту роль, — сказал Кюшо. — Хорошо, а кто же исполнит роль Луизы?

— Конечно, я — это мое амплуа, — произнесла Элодия.

— Да, если я тебе его уступлю, — возразила Зинзинета, — это роль первой певицы, там не надо вытягивать рулад.

— Ты, кажется, хочешь пуститься в драматизм.

— Отчего же нет? Легче вызвать слезы у публики, чем рассмешить ее.

— Делитесь, как знаете, милые дети, я не беру себе эту роль, я люблю эксцентричность.

— Ну, перестаньте, не ссоритесь, а то дело не пойдет на лад. Решено: Элодия — Луиза, Зинзинета — Жаннетта, госпожа Рамбур — тетушка. Остается роль тюремщика и Куршмена. Если Пуссемар не будет дирижировать оркестром, то он исполнит эту роль. Роль Куршмена можно выпустить, если Альбертина не согласится надеть жандармский костюм.

— Благодарю, вот гусаром я охотно бы нарядилась.

— Моя дочь восхитительна в гусарском мундире. Какая форма, словно по моей красавице сшита.