Исцеление в жизни и смерти - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Левин cтр.№ 31

Один мужчина, страдавший раком на поздней стадии, заметил, что благодаря своим попыткам исцелиться, он научился выглядеть так, будто чувствует себя хорошо, но вовсе не стал чувствовать себя хорошо. По его словам, всю свою жизнь он притворялся, что не болен. Он рассказал, что заметил боль в груди прямо над сердцем, которая усиливалась, когда он занимался медитацией на проживание горя и сосредоточивался на своей опухоли в желудке. Однажды, когда боль в сердце стала ощущаться особенно сильно, он решил обратиться к ней напрямую. Он заговорил с ней и спросил, давно ли она живёт в его теле. К его удивлению, боль ответила: «Я с тобой всю твою жизнь. Но только сейчас ты впервые обратил на меня внимание». Проблемы с желудком заставили его прикоснуться к болезненным ощущениям, которые присутствовали в его жизни, но никогда не становились осознанными. Он начал разговаривать с этой болью как со своим единственным ребёнком, относиться к ней с любящей добротой, в его сердце появилось место для этой боли. Тогда он заметил, что боль становилась тем слабее, чем с большей открытостью ему удавалось её принимать.

Многие люди замечают корреляцию между телесной болью и привязанностями ума, которые препятствуют движению к сердцу. Для тех, кто обнаружил связь между телесной и душевной болью, исследование горя становится практической техникой, ведущей к ослаблению неприятных ощущений и способствующей исцелению.

Одна наша подруга, которая в течение нескольких лет периодически страдала от острых болей, вызванных раздробленным позвонком, который защемлял нервные окончания, идущие к её рукам, рассказала нам, как, благодаря исследованию своей боли, ей удалось войти в контакт с горем, которого она раньше никогда не сознавала. Она часто просыпалась ночью от боли; как-то раз в три часа утра она проснулась и выругалась на свою боль: «Чёрт возьми! Опять болит!» Однако в ту ночь она решила, что не будет проклинать свои страдания, а отнесётся к ним с новым чувством, обратится к ним со словами доброты и заботы.

Спокойно беседуя со своей болью, которая всегда казалась ей такой недоступной, неподвластной изменению, она увидела глаза умирающего от голода ребёнка – глаза, которые очень часто можно увидеть по телевизору или на плакатах компаний, призывающих накормить нуждающихся во всём мире. Тогда, во вспышке озарения, она увидела связь между этой прежде неприкосновенной болью и чувством беспомощности, которое она испытывала перед лицом необъятности мирового страдания. Она ощутила связь между своей усиливающейся болью в спине и всеми страданиями мира, которые она не могла облегчить. Она увидела, что её отношение к собственной боли каким-то образом отражало чувство бессилия, которое она переживала в связи с тем, что ежедневно от голода умирают десятки тысяч детей. И она осознала, что на самом деле у неё есть возможность что-то изменить.

Так, каждое утро, в какое бы время она ни просыпалась, наша подруга шёпотом обращалась к своей боли: «Доброе утро, дорогая, как ты поживаешь сегодня?» Она разговаривала с ней с любящей добротой, сознавая необходимость держать баланс – не побуждать боль остаться, но и не отталкивать её. Она приветствовала её так, как приветствуют коллегу за завтраком. Не желая, чтобы периодическая боль превратилась в хроническое недомогание, она не относилась к ней так, будто это любовь всей её жизни; напротив, она позволила любви, наполняющей её жизнь, охватить собой всё без исключения. Боль стала для неё инструментом, с помощью которого она развивала сострадательную сосредоточенность на судьбах мира. С чувством прощения и милосердия сосредоточиваясь на мировом страдании, она почувствовала, что ко всякой телесной боли можно отнестись с любовью. Тогда она позволила боли в своём теле, боли мира пребывать в её сердце. Это исследование глубинного горя побудило её заняться длительной практикой служения всем людям, с которыми ей доводилось встретиться. В последующие годы она уже не столько придерживалась определённых взглядов на жизнь, сколько подтверждала свои взгляды собственной жизнью. Теперь чаще всего она слышит в свой адрес в качестве комплимента такие слова: «Спасибо за то, что ты есть».

Преимущества работы, направленной на глубокое понимание природы нашего горя, невозможно переоценить. Один наш знакомый, узнав, что у него рак губ и щёк, заметил: «Мне кажется, после смерти моей дочери я просто не знал, что делать со всеми своими переживаниями. Мне всегда говорили, что нужно держаться молодцом и крепиться, поэтому я подавлял свои переживания. Я полагал, что гоню прочь мысли о ней, чтобы не потерять лицо, но, посмотрите-ка, что из этого вышло». Он сказал, что всегда, когда он смотрел в зеркало, воспаления на лице становились для него напоминанием о том, что он должен снова впустить дочь в своё сердце, снова ощутить связь с ней. Когда он начал разговаривать с дочерью от самого сердца, принимая громадную боль разлуки с нею, по его словам, он столкнулся «с огромной печалью, с обширным пластом непрожитой жизни».

За последние восемнадцать месяцев благодаря работе с горем он обрёл открытость, которая прежде казалась невообразимой. Сохраняя открытость сердца в аду, он обрёл исцеление. При этом его злокачественный образ себя, который не давал ему переживать горе, несколько потускнел. «Теперь моё лицо не болит, когда я улыбаюсь или плачу, и мы вместе с Бет можем просто сидеть, как раньше, в лесу за нашим домом и вместе наблюдать за птицами». Он говорит, что способен наблюдать свой гнев или страх перед горем так же, как они безмолвно наблюдают за оленем, щиплющим листву на кустарнике. Теперь, когда его усилиями в сердце появилось место для горя, он понимает, что он сам, его жена, дети, друзья и мысли о погибшей дочери – «лишь создания Божьи, которые появляются, чтобы ненадолго побыть вместе, чтобы напомнить друг другу о том, что каждый из них – бесценен».

Практика медитации на проживании горя, интенсивная работа по обретению открытости сердца в аду, оказалась для него полезнейшим инструментом. Отыскивая точку чувствительности, связанную с горем, человек тем самым находит и точку чувствительности сердца. Опять же наше величайшее страдание открывает перед нами возможность нашего величайшего освобождения. Нет места, куда нужно прийти. Мы непрестанно туда прибываем. Вся работа осуществляется в моменте, где всё «именно так», как сейчас.

У каждого из нас есть своё горе, требующее исследования: горе из-за несовершенства, из-за того, что мы не обладаем желаемым, из-за потери лица или, быть может, личины, отчаяние из-за того, что у нас нет никакой власти над зыбучими песками непостоянства, над переменчивыми ветрами в неизведанной вселенной. Горе, связанное со смертью друзей. Потеря домашнего животного, питомца, который был для вас почти как ребёнок. Переезд хороших друзей и возобновление страданий прошлого. Горе – в каждом моменте, где вас не любят. Горе из-за того, что миллионы людей эксплуатируются власть имущими. Из-за того, что половина мира засыпает голодной. Из-за непостоянства тела. Из-за утраты веры. Это всё, что можно написать в колонке Б: утомлённость миром, усталость от борьбы, потеря любви, беспечность определённых действий, которые скапливаются на сердце. Это повседневное несчастье, наши неразрешённые проблемы, наш ежедневный уход от жизни. Это всё, что остаётся непрожитым в бесценном «именно так».