Money. Неофициальная биография денег - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Мартин cтр.№ 59

К счастью для Northern Rock – или, по крайней мере, для держателей его облигаций, вкладчиков и других клиентов, – банк снова получил внешнюю помощь. В игру вступило британское государство, но на сей раз не на стороне кредиторов банка, а на стороне его акционеров. Чтобы разрыв между стоимостью активов и пассивов банка вернулся к приемлемым показателям, обеспечивая соответствующий буфер на случай дальнейших вероятных осложнений, требовалось вливание новых средств. Если первая операция по «поддержке ликвидности» состояла в том, что государство предоставило банку Northern Rock в качестве официальной гарантии фиксированное обязательство Банка Англии – в обмен на фиксированное финансовое обязательство (предположительно равной стоимости) со стороны самого Northern Rock, то теперь понадобилось предпринять нечто иное: государство должно было выдать гарантию оплаты в обмен на собственный капитал банка, взяв на себя обязательство поддерживать баланс между стоимостью активов и пассивов Northern Rock. Поддержка ликвидности, по крайней мере теоретически, не влекла за собой риска потери прибылей – риски просто переходили от частных инвесторов к государству. Но в новых условиях произошла также передача рисков по невозврату кредитов. Если бы убытки по ипотечному кредиту Northern Rock перестали расти, государство могло и не понести потерь. Но в случае их роста государство как владелец собственного капитала попало бы в ловушку. Банк Англии как главный финансовый орган страны вообще не должен был заниматься решением этой проблемы. Если государство намерено подвергнуть риску деньги налогоплательщиков, то лучше, чтобы ответственность за это взяло на себя демократически избранное правительство. Поэтому приобретение собственного капитала Northern Rock было осуществлено британским Казначейством, главным фискальным органом. 17 февраля 2008 года банк был национализирован.

Поначалу общественность отреагировала на это вяло, почти безразлично. Банк потерпел крах, и его «спасли» – но через какой государственный орган и каким образом, большинству населения было неинтересно. Однако профессиональные финансисты и действующие политики увидели в решительных действиях британского Казначейства радикальный поворот к новой тактике, свидетельствовавшей о потенциальной угрозе масштабного кризиса и создававшей важнейший прецедент в отношении методов реагирования на эту угрозу. Национализацией Northern Rock британское правительство давало понять, что оно считает необходимым не только обеспечить ликвидность, но и сохранить доверие к банковскому сектору. Займы, предоставленные Банком Англии банку Northern Rock с сентября по февраль, гарантировали финансовую безопасность вкладчиков, держателей облигаций и владельцев капитала банка – до тех пор, пока собственный капитал банка хоть чего-то стоил. Как только убытки свели собственный капитал банка на нет, благоденствие его акционеров закончилось. При нормальном развитии ситуации следующими на очереди должны были стать держатели облигаций. Но им помогли «укрыться» за вторым «рубежом обороны» – внезапным решением британского Казначейства выступить в роли страховщика инвесторов банка против кредитных потерь. По милости министра финансов риск дальнейших убытков вместо держателей облигаций Northern Rock должны были принять на себя британские налогоплательщики.

Многие наблюдатели задавались вопросом, что могло побудить британское правительство к такому невиданному великодушию? Одно дело – поддержка ликвидности, это была политика, официально проводившаяся по крайней мере со времен Бэджета, а неофициально – и того раньше. Но кредитная поддержка и рекапитализация банка путем прямого вливания бюджетных средств (то есть денег налогоплательщиков) при ясности поставленных целей вызывали серьезные споры. Исторически подобные меры применялись только в самых крайних обстоятельствах. Так, в период Великой депрессии в США для рекапитализации банков была учреждена специальная, финансируемая государством организация под названием Корпорация финансирования реконструкции; в 1970-е годы для спасения от краха британской экономики правительство предоставило бюджетные фонды второстепенным банкам, от которых отвернулись частные инвесторы. В то же время история оказания банкам государственной кредитной поддержки показывала, что имеются серьезные основания избегать подобной практики. Если угроза недобросовестности ставит под вопрос роль центрального банка в качестве кредитора «последней надежды», то нетрудно себе представить, с какими проблемами сопряжено появление в роли акционера «последней надежды» государственного Казначейства… Если каждый банкир и, что не менее важно, каждый инвестор, финансирующий банк, знает, что государство в любой момент, если что-то пойдет не так, готово покрыть его убытки, то о какой вообще дисциплине в сфере правил и объемов предоставляемых банком кредитов и займов может идти речь? Рынок начал подозревать, что что-то тут неладно. Иначе чем объяснить, что правительство преодолело естественное политическое нежелание выручать банки за счет налогоплательщиков и решило перейти к их кредитной поддержке вне зависимости от состояния их ликвидности? Политики прекрасно осознавали всю серьезность предпринятого шага и старались не допустить, чтобы публика сделала из происшедшего роковой вывод, будто отныне все надежно прикрыты от любых неприятностей и опасаться больше нечего. В отчаянной попытке закрыть распахнутую дверь специальный парламентский комитет по делам Казначейства заявил, что «банкротство банков будет допускаться во имя сохранения рыночной дисциплины финансовых учреждений».

Но поезд уже ушел. И только самая ужасная угроза могла заставить его дать задний ход. Такая угроза возникла в марте 2008 года, когда Bear Stearns, пятый по величине американский инвестиционный банк, столкнулся с серьезными проблемами и обратился за поддержкой в ФРС. Когда выяснилось, что Bear Stearns на грани краха, его акции выкупил частный инвестор – крупнейший банк J. P. Morgan. Правительство это обнадежило: возможно, еще удастся загнать лошадь назад в стойло? Даже когда почти год спустя после краха Northern Rock второй по величине американский инвестиционный банк, что называется, «вошел в штопор», ободренные американские власти хранили самообладание. Увы, загнать лошадь обратно в стойло не удалось. В пятницу 12 сентября 2008 года на финансовых рынках родилась шутка: «В Медведя стрелять можно, а в Братьев – нельзя!» ^[15]. Несмотря на положение Bear Stearns, остававшееся критическим, Lehman Brothers и его инвесторы были все еще убеждены, что правительство «прогнется». Сила их убежденности оказалась соизмерима с волной паники, поднявшейся в понедельник 15 сентября, когда им отказали в кредитной поддержке. Lehman Brothers объявил о банкротстве.

Общий ущерб финансовому сектору и сектору реальной экономики, вызванный крахом Lehman Brothers, превзошел все ожидания. Героические попытки руководства оспорить доктрину всеохватывающего страхования кредитов провалились. В конце концов, какой смысл пытаться сохранять рыночную дисциплину, если рынки перестают функционировать? На горизонте замаячил конец света – или, по крайней мере, конец банков, – и его следовало предотвратить любой ценой (подразумевалось, что заплатит эту цену налогоплательщик). Тут и выяснилось, что национализация Northern Rock была не случайным отклонением, о котором лучше не упоминать в приличном обществе, дабы не внушать банкирам негодные идеи, а примером правильной политики. В результате кредитная поддержка банковского сектора со стороны властей достигла беспрецедентного уровня. В период с 2007-го по 2012 год 25 стран пережили серьезнейший банковский кризис – и две трети из них приняли решение оказать банкам кредитную поддержку. Реальный масштаб подобных интервенций поражал воображение. США потратили на рекапитализацию американских банков 4,5 процента ВВП, что равнялось годовому оборонному бюджету в разгар большой войны. Томас Джефферсон еще в 1816 году предупреждал, что «банковские учреждения опаснее постоянных армий». Эта оценка оказалась пугающе близка к истине, хотя и не совсем в том смысле, какой в них вкладывался изначально. Великобритания потратила на преодоление кризиса 8,8 процента ВВП – значительно больше, чем она тратит ежегодно на свою хваленую систему государственного здравоохранения. А Ирландия и вовсе выложила на цели поддержки банков 40 процентов ВВП – больше обычного годового бюджета всех правительственных ведомств, вместе взятых. Одним словом, исчезли последние сомнения: государство посадило банкиров себе на шею.