Флибустьеры против пиратов Карибского моря - читать онлайн книгу. Автор: Леонар Дюпри cтр.№ 25

Помню, мы с Франсуа… Что вы говорите? Вам интересно, что стало с Особым? А сами вы как думаете? Случилось то, что и должно было случиться. Однажды он ушел вместе с Жюлем и не вернулся. Было это, кажется, под Сантьяго. Он выслеживал своего полковника лансерос, который, как сказал ему Жюль, отправился на охоту на беглых негров.

Здесь нужно заметить, что у испанцев на Сан-Доминго была масса негров. Их привозили из Африки в Пуэрто-Плату в основном англичане, естественно, контрабандно. Испанские плантаторы отчаянно нуждались в рабочей силе, так как местных жителей было мало, а индейцев испанцы повывели лет сто назад, как тараканов. Были еще так называемые мачо, которых испанцы привозили на Сан-Доминго из своих колоний на материке. Это были самые забитые и подлые людишки, которых мне было суждено видеть за всю свою жизнь. Они были не то потомками каких-то индейцев, не то еще какой невообразимой экзотической колониальной смесью. Но несмотря на то что они не отличались особым ростом и силой, зато были до крайности безропотны. Они словно мулы знали в жизни лишь одно – работу. Когда я однажды вместе с несколькими товарищами, спасаясь от преследовавших нас испанских солдат, попросил временного убежища в их убогой хижине, они тотчас нас предали преследователям. И это несмотря на кошелек золотых, который я отдал им за молчание и который мог обеспечить их безбедную жизнь до самой смерти. Что можно взять с рабов, кроме цепей. Урод умрет уродом, а герой героем.

Не мое дело приписывать себя ни к первым, ни ко вторым, но Особый был действительно героем. Хотя его им и делало безумие. Как говорится, ни младенец, ни сумасшедший не ведает, что творит, и не может отвечать за свои поступки. Словом, после того как мы с Особым по глупости напоролись в перелеске на некого кабальеро, очевидно отставшего от охоты, я твердо решил, что буду искать момента смыться от своего безумного буканьера. Я решил оставить ему одного мула, а второго забрать себе и уйти с ним подальше на запад. У меня не было никакого сомнения, что в своих рискованных играх со смертью Особый проиграет. И лучше, чтобы это было без меня. Тем более когда вышла осечка с Жюлем и тот не предупредил нас, как обычно это делал, о приближающихся испанцах, я имею в виду некого кабальеро, который неожиданно появился из кустов и высокой травы где-то под Сантьяго и спросил дорогу в город. Я понял его слова, поскольку он, к нашему изумлению, повторил свой вопрос по-французски. Мы были на волосок от смерти, поскольку рядом шныряла охота, а сзади этого кабальеро был его слуга с мушкетом. Учитывая то обстоятельство, что Особый вблизи почти ничего не видел и никогда бы не смог попасть из своего длинного ружья даже в слона, нам несказанно повезло, что кабальеро не зарубил его шпагой. Что касается меня, то мой мушкет был приторочен к мулу, и пока я его вынул бы и взвел, слуга испанца наверняка подстрелил бы меня первым. Хорошо, что Особый в этот раз не стал проявлять свое безрассудство и просто ответил на вопрос испанца, как выбраться на дорогу к Сантьяго. На том мы и разошлись.

Однако эта встреча повлияла и на дальнейший план наших действий. Особый сказал, что трудно оставаться невидимым с мулами, поэтому он дальше пойдет один.

– Мы с Жюлем убьем этого каналью полковника и догоним тебя. А тебе нужно сейчас же двигаться на запад. Не сомневаюсь, что Жюль найдет тебя по следам уже к вечеру. Ну, давай. Не попадайся испанцам. Уж постарайся, а мы тебя нагоним. Всё, пока.

С этими словами, не переставая разговаривать с Жюлем, Особый ушел в свою сторону, а я в свою. Вышло так, что ни к вечеру, ни на следующий день меня никто не нагнал. Я продолжал свое движение на запад к Свободной Гавани и через несколько дней встретился с отрядом буканьеров, промышлявших дикими коровами в степях дельты Монте-Кристи. Это был букан Дидье Лебланка. Буканьеры со слугами уже возвращались домой, везя на мулах шкуры и запасы букана. Признаюсь, что и мы с Особым не только выслеживали испанцев, но и добывали себе диких коров и свиней на пропитание. А во время стоянок выделывали шкуры, так что я тоже шел не с пустыми руками.

Естественно, мне пришлось ответить на множество вопросов относительно себя и Особого. Я сделал лучшее – не стал врать и рассказал все, как было на самом деле. Ведь я хорошо знал, как жестоко поступают буканьеры со слугами, бросившими своего хозяина в беде. Но мой рассказ о том, как нам удалось побывать у самих стен испанской столицы острова, поразил многих. А судьба Особого ни у кого не вызывала сомнения.

– Наверняка он уже мертв, – высказал общее мнение один из буканьеров, которого называли Франсуа. – Нельзя столько времени ходить по краю пропасти и не сорваться. Не может даже безумцу везти так долго.

Вскоре я с караваном буканьеров, к которому пристал, прибыл в поселок Свободная Гавань, где мы продали свой нехитрый товар и, прокутив, как положено, почти все деньги от продажи букана и шкур, стали собираться обратно в поход. К тому времени я надежно прибился к матлотажу Лебланка и моим новым хозяином стал Франсуа. Я уже говорил, что парень я крупный, так что мой новый напарник был мне чуть ли не по плечо. Однако, помня рассказы Мартена о порядках в матлотажах, я сразу же заявил Франсуа, что, если он согласился иметь меня как мальчика на побегушках, жестоко ошибся, я уже зашиб насмерть одного такого любителя и не поскуплюсь и впредь.

– Дурак ты, братец, – ответил он. – Ты сам на себя посмотри, какой ты мальчик, эдакая дубина. Если бы мне было нужно мальчика, то я купил бы помоложе и более хрупкого. Мне нужна твоя сила, и только. Так что успокойся, дылда, работы у тебя хватит.

Эти слова были сказаны с таким откровением и подкупающей простотой, без всякой злобы в голосе, что я действительно сразу же успокоился. К тому же мой новый напарник по виду был гораздо слабее меня, так что, скорее всего, действительно бояться было нечего. В этих раздумьях я шел в составе каравана от бухты Свободной гавани, где была наша стоянка, на северо-восток в глубь острова целый день. В составе каравана было шесть буканьеров, десять слуг и дюжина мулов. В дороге я выяснил, что мы направляемся вдоль северного побережья на восток, в долину реки Вака-дель-Норте, которую еще называли Монте-Кристи или Рио-Сантьяго, где у нас уже была оборудована стоянка. Слуги других буканьеров рассказали мне о главе матлотажа Дидье Лебланке.

– Это старый и опытный буканьер. Конечно, ему далеко по меткости до Особого, но он тоже кое-что может, – рассказывал мне на привале один из слуг по имени Жильбер. – Например, запросто попасть бегущему быку в глаз.

– Что там быку, он даже летящему пеликану в глаз попадал, – важно сказал Жак, слуга самого Лебланка.

– А зачем ему пеликан? Разве их едят? – спросил я.

– При желании все можно съесть, – философски ответил Жак. – Только стрелял Лебланк на пари и выиграл его. Буканьеры вообще любят состязаться в стрельбе. Это их основное занятие. Остальное делаем мы, слуги.

– А что именно?

– Да всю черную работу. Сам увидишь.

В пути мы были целый день. За это время я успел познакомиться со всеми – и с буканьерами, и с их слугами. Это были веселые молодые ребята, сразу принявшие меня в свою компанию. Таков был местный обычай всех матлотажей – жить дружно и весело, придерживаясь традиций, конечно. Мы пересекли несколько рек и под вечер остановились на берегу Сантьяго. Конечным пунктом нашего похода была большая поляна, где стояло несколько навесов, крытых пальмовыми листьями. Это и была стоянка. Каждый буканьер с напарником имел свое место. Франсуа и Лебланк вместе с нами направились под свою крышу. Мы распрягли мулов, сняли поклажу и взялись разводить костер, чтобы приготовить еду. Особо не мудрствуя, насадили куски мяса на палки и изжарили их на углях. Затем, помолившись, все сели вокруг костра и не спеша поели. Так закончился мой первый день среди настоящих буканьеров. Ибо походы с безумным Особым, которым двигала лишь жажда мести, никак нельзя назвать вольной или приятной жизнью охотника.