Кровавые скалы - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Джексон cтр.№ 3

Хлопок ладоней — и в шатер втащили упирающихся узников. Аудиенция не продлится долго. Сулейман пил шербет, а его бесстрастные глаза взирали поверх золотого кубка. Несчастные были генуэзскими купцами, шпионами — их обнаружили, когда те следили за флотом, отмечая численность войск и записывая секретные послания невидимыми чернилами на пергаменте, предназначенном для отправки на Мальту. Буквы, начертанные лимонным соком, можно прочесть, подержав бумагу над горящей свечой. Переодетые торговцами вражеские лазутчики сознались, уступив настойчивому обаянию палача. Султан чувствовал во рту острый аромат фиалок. Вкус к пыткам, ко всем видам турецкой казни, равно как и ко всему османскому, приобретается со временем. Закованные в кандалы пленники стояли на коленях, умоляя и дрожа от страха. Что ж, они служили ложному господину, падали ниц пред ложным троном. Приговор вынесен уже давно.

Занавес убрали в сторону, чтобы намеренно показать несчастным, какая казнь их ожидает. Расплавленный свинец. И все-таки неверные не могли пока осмыслить происходящего. Сулейман сидел, застыв в полной неподвижности. В такой же позе он наблюдал за убийством своего первого сына, когда глухонемые убийцы боролись с принцем в попытке затянуть на его шее тетиву. Возились долго. Казнь обреченных шпионов — дело не столь хлопотное. Похоже, пленники наконец уразумели, что должно произойти. Возможно, подействовал запах дыма или жар близкого пламени. Быть может, они все поняли, когда им силой запрокинули назад головы и заставили раскрыть рты. Так легче кричать и пить.

Когда раздались предсмертные хрипы, Сулейман подумал над иронией ситуации. Прислужники христианских собак испускали последний вздох, но он и сам прибегнул к хитрости и услугам лазутчиков. В самом сердце ордена иоаннитов, в близком окружении великого магистра, Жана Паризо де Ла Валетта, скрывался изменник, шпион. Он уже указал все оборонительные позиции, подробно сообщил о количестве вражеских орудий и солдат, их боевой готовности и размещении. Вскоре изменник обрушит скалы на головы собратьев, сдаст остров своему османскому повелителю. Такова воля Аллаха. Всевышний благоволит к истинно верующим. Султан осушил кубок, отерев насухо тонкие, искривленные в унынии губы.

Оставляя позади минареты, купола и поросшие кипарисами холмы Константинополя, армада двигалась клином вдоль побережья. Весла поднимались и опускались, треугольные паруса полнились бризом, а рыбацкие каики мелькали между кораблями, когда громадный флот проплывал мимо. Зрелище было грандиозное. В авангарде шли суда командующих: резная позолоченная галера Мустафы-паши и величественный шестидесятивосьмивесельный левиафан с адмиралом Пиали на борту. Над кормой второго корабля реял стяг Великого Турка ^[7], конские хвосты трепетали под золотой сферой с полумесяцем. Штандарт извещал всех о начале кампании и пророчил уже предопределенный исход. Султан принял решение, и он победит.

Страх расползался по острову Мальта. Он явился вместе с пылью и ветром, людским шепотом, щелчками кнутов и скрипом запряженных ослами повозок. Иногда по воздуху плыли доносившиеся издалека рокот канонады и гул грохочущих выстрелов. Пальба шла полным ходом: все строения, расположенные по ту сторону обнесенных стеной деревень Большой гавани — Сенглеа и Биргу, — разрушались до основания. Это лишь усиливало напряженность, ускоряло торопливую суету. Здесь жили отважные люди, закаленные жизнью и привыкшие к набегам и нападениям разбойников с Пиратского берега ^[8], уводивших пленников в рабство. Но на сей раз все было иначе. Народ собирал пожитки, подгонял детей, уводил подальше скот. Разрозненные группы беженцев направлялись в глубь острова к Мдине мимо перекопанных заброшенных полей, с которых уже убрали невызревший урожай. Они не оставят врагу ничего, кроме выжженной земли и камней. По приказу великого магистра Ла Валетта и рыцарей ордена Святого Иоанна. Шла середина мая 1565 года. Войны было не избежать.

По тропинке вдоль берега на восточной оконечности острова бежал рысцой крупный серо-стальной масти андалузский жеребец. На боку у всадника висел меч, а на спине был лук и колчан со стрелами. Однако на седоке отсутствовали привычные доспехи и какие-либо знаки отличия, которые бы указывали на его звание или положение. Высокие сапоги были истоптаны, а бригантиновый жилет выцвел — малиновый бархат спереди полинял от морской влаги, внутренние металлические пластины и позолоченные медные застежки расшатались от носки и драк. Всадник был высокий, сильный, поразительно привлекательный юноша с зоркими голубыми глазами и лицом северного европейца. Он уверенно держался в седле, а линия подбородка выдавала в нем стойкость бывалого солдата. Шрам от мушкетного ранения на виске свидетельствовал о некогда выигранном сражении и едва не потерянной жизни. Звали его Кристиан Гарди.

Он проехал всего нескольких миль, проверяя, исполнено ли воззвание великого магистра и все ли рыбацкие деревни пусты. Его конь, Гелиос, нуждался в разминке. Когда начнется осада, подобного шанса может уже не представиться. Усомниться было трудно лишь в одном: вскоре грядет битва огромной исторической важности и неимоверной жестокости. Многие погибнут. Возможно, он тоже окажется в числе павших. Но эта мысль едва ли тревожила Кристиана.

Судьба всегда переменчива, а смерть — беспощадна. Первая принесла корсаров, которые, покинув свое средиземноморское логово, совершали жестокие набеги на южное побережье Англии. Второе же постигло его семью и родную деревушку в Дорсете. Кристиан был еще мальчишкой десяти лет от роду, когда на его глазах зарезали отца, который кинулся на защиту своего дома. Он слышал крики матери и сестер, доносившиеся из подожженного жилища. Месть его была скорой. Ослепленный гневом, Кристиан набросился на пиратов с серпом, проткнув живот одного врага и едва не обезглавив второго. Это спасло ему жизнь и обрекло стать живой добычей на окаймленной пальмами скотобойне Пиратского берега. И вновь он выдержал испытание: схватывал все на лету, рос сильным, орудовал кинжалом в переулках Алжира и Бужи, боролся на пляжах Джербы ^[9], воровал на базарах Триполи.

Англичанин подавал большие надежды. Одни из турецких командиров похвалил его, назвав достойным кандидатом, способным вынести суровые условия школы янычар. Корсары протестовали. Они забрали Кристиана на чужбину и вырастили как своего. Он мог обскакать их лучших наездников, ориентировался по звездам и течениям не хуже опытных мореходов, с проворством и свирепостью дервиша брал на абордаж медленные торговые суда из Неаполя. Другие корсары рукоплескали Гарди и восхищались им. Сам Драгут отдавал ему дань уважения. А однажды тихой безлунной ночью англичанин сел в утлую лодчонку и ускользнул на север.

Гелиос зафыркал, желая пуститься галопом. Гарди не стал сдерживать скакуна. Они были старыми друзьями. Коня Кристиан заполучил, просидев целый вечер за игрой в кости с одним аристократом из свиты дона Гарсии де Толедо, вице-короля Сицилии. Ему достался прекрасный жеребец, выведенный для охоты и сражений, масть которого с возрастом все больше походила на белый мрамор. Естественно, великий магистр поначалу не одобрил Кристиана, но позже уступил. Будучи обычным простолюдином, не удостоенным звания рыцаря, Гарди все-таки мог пригодиться ордену Святого Иоанна. Он знал врагов как никто другой, ибо жил среди них, овладел их мышлением, понимал повадки и хитрости и мог выследить до самого логова. Одни считали Кристиана наглым и несдержанным. Другие принимали за беспринципного наемника, чужака и отступника, лишенного истинной веры. Плевать! Гарди наслаждался покровительством Ла Валетта. Мальта стала его пристанищем, и он считал своим долгом защитить остров. Возможно, когда-нибудь он вернется в Англию и преклонит колени пред неухоженной могилой семьи. Когда-нибудь так и будет. А пока еще многое нужно сделать, чтобы добыть избавление огнем и мечом.