Трижды пестрый кот мяукнул - читать онлайн книгу. Автор: Алан Брэдли cтр.№ 17

– Видишь? – Ундина закатила глаза и показала мне язык.

– Большое спасибо за беседу, – сказала Карла. – Надеюсь, при случае мы повторим.

– С удовольствием, – ответила я. – И кстати, мне интересно, ты до сих пор хранишь книги Оливера Инчболда? Я бы с удовольствием одолжила у тебя томик-другой. По старой памяти и потому что они вызывают у меня ассоциации с писателем. Обещаю, я сохраню их в целости и сохранности.

– Разумеется, – подтвердила Карла, блеснув глазами. – Я бы ни за что не рассталась с этими книгами.

– Ю-ху! – завопила Ундина. Я схватила ее за руку и потащила прочь, а она ругалась почем свет стоит.

Пока мы шли по полям, резко похолодало и начало темнеть. Начал падать снег. Там и сям в далеких домах загорались огни – крошечные точки во мраке. Иллюзия счастья, подумала я. Если пойти на свет, он не станет ближе. Они исчезнут, растворятся в воздухе, эти болотные огни.

– О чем ты думаешь? – требовательно спросила Ундина. – Когда ты молчишь, я нервничаю.

– О червях. Я думаю о червях.

– Ха! – воскликнула она. – Сосиски с вареньем! Маринованное песочное печенье! Леденцы из улиток!

Так она продолжала вопить, пока мы не добрались до Букшоу к вечернему чаю.

Препоручив Ундину заботам миссис Мюллет и сославшись на ужасную головную боль («Ой, бедняжечка. Пойди приляг. Закутайся в одеяло и как следует вздремни»), я поднялась по темной лестнице, показавшейся мне более длинной и крутой, чем обычно.

Оказавшись в уединении химической лаборатории, я изо всех сил прижалась к двери спиной, как будто за мной гнались орды варваров с топорами наперевес.

Времени на раздумья совсем мало. Имею в виду, на то, чтобы хорошенько поразмыслить.

Надо усмирить мой мятущийся разум, вернуть его к нормальному состоянию.

Все идет наперекосяк, не только со мной нелады.

В Букшоу царят гнетущая атмосфера и предчувствие, что Рождество пройдет мимо. Воспоминания о прежних праздниках маячили на периферии сознания, мучая меня полузабытыми звуками и запахами: рождественские псалмы, клюква, рождественское печенье, шорох разворачиваемой бумаги и пухлые снежинки, падающие на наши лица, когда мы по сугробам бредем в церковь накануне Рождества.

Я сняла с полки стеклянный колпак и поставила его на скамейку.

Не устрашившись воображаемых варваров, притаившихся за дверью, я вышла наружу и отправилась совершить набег на кухню.

Одна из прелестей старого дома, коим является Букшоу, – это его постоянство. Скрипучие ступеньки продолжают скрипеть столетиями, а не скрипучие остаются таковыми. Отдельные доски, постанывающие под моими ногами, издавали те же звуки под сапогами, туфлями и тапочками моих предков. Никаких сюрпризов. Мы, де Люсы, с незапамятных времен умеем грабить кухню бесшумно. И можем сделать это даже во сне.

Я подождала, пока миссис Мюллет сосредоточится на готовке, потом скользнула внутрь и сделала то, за чем пришла.

Через две минуты я уже была снова в лаборатории, а в чулане стало на три веточки розмарина меньше. Я не удержалась, поднесла их к носу и вдохнула опьяняющий аромат.

Перевязав траву обрывком нитки, отложила в сторону.

Потом из нижнего ящика буфета достала круглую металлическую тарелку, которая когда-то служила подставкой для мензурок. Зажгла бунзеновскую горелку и установила тарелку над огнем – разумеется, воспользовавшись кухонными перчатками миссис Мюллет. Вряд ли она заметит их отсутствие.

Через минуту-другую комната наполнилась запахом горячего железа: острым, резким ароматом, которым, наверное, пахнут рельсы невероятно жарким австралийским летом.

В целях предосторожности я приоткрыла форточку. Нельзя, чтобы кто-то решил, что в доме пожар.

Когда тарелка нагрелась до красноты, я поставила ее на лист пирекса ^[10], посыпала порошком бензойной смолы, сверху положила веточки розмарина, накрыла стеклянным колпаком и уселась ждать.

Бензойная смола сразу же растаяла и испарилась, образовав под колпаком густой туман. На веточках розмарина начал нарастать слой шелковистых белых кристаллов – бензойная кислота.

Наконец зелень полностью скрылась под искусственным инеем: моя собственная рождественская елка, растущая в тайном заснеженном лесу.

Конечно, без подарков и украшений не так хорошо, как взаправду, но лучше, чем ничего.

Я опустила голову на руки и, облокотившись на стол, уснула прямо на табуретке.

Несколько часов спустя (не знаю, сколько) меня разбудил громкий стук. Первым делом я подумала, что это Санта-Клаус шумит на лужайке.

Без раздумий и еще толком не проснувшись, я бросилась к окну. Снег продолжал идти, и снаружи Висто целиком укрылся плотным белым одеялом.

Пока я моргала, что-то твердое снова стукнуло в стекло прямо передо мной: тот же самый звук.

Я открыла окно и всмотрелась в темноту.

– Кто здесь? – хриплым шепотом окликнула я.

– Это Карл, Флавия. Карл Пендрака. Помнишь меня?

Разумеется, я его помнила!

Хотя особых шансов на то, что он станет моим зятем, не было, я всегда питала слабость к Карлу Пендраке, очередному бывшему ухажеру Фели. В конце концов, именно Карл однажды рассказал мне, как во время плавания по Миссури он нырнул под заброшенный пирс и оказался лицом к лицу с раздувшимся утопленником. Как я могла его забыть?

«Забавно, я знал этого типа, – рассказывал мне Карл. – Его звали Бобби Райбек, и мы с ним ходили в одну школу. Он учился на год старше – в восьмом классе. Я его узнал, хотя он раздулся и посинел».

Именно во время обмена крохами такой бесценной информации и рождается настоящая дружба.

Тем временем Карл утомился ждать ответа. Через секунду он взобрался по стене наверх, цепляясь за сухие виноградные побеги.

– Ой, что это, док? – спросил он, сморщив нос и фыркая. Перебросил ноги через подоконник и оказался в комнате.

Карл был американцем, что было заметно по его манере общаться. Я ответила ему улыбкой.

В армейской шинели и огромных сапогах он напоминал мохнатую гусеницу из мультфильма.

– Как поживает твоя сестра… как бишь ее зовут?

– Офелия, – ответила я. – Фели. Как тебе известно, поживает она прекрасно. Помолвлена, благодарю за поздравления.

– Я слышал об этом, – заметил Карл. – И еще слышал, что она сказала своему немецкому пилоту «капут».

В сочетании с болтливыми сплетницами Бишоп-Лейси сарафанное радио военно-воздушной базы в Литкоте работало на ура – быстрее и точнее, чем высококвалифицированная разведка. По крайней мере, так говорил Альф, муж миссис Мюллет.