Присяжный - читать онлайн книгу. Автор: Эли Бертэ cтр.№ 16

Он направился к больному, а Пальмира вернулась в свою комнату, где ее ждала Женни Мерье.

– Женни, – обратилась она радостно к горничной, – Арман не умрет! Он даже изувечен не будет… Доктор Симоно меня сейчас в этом уверил.

– Так что же, мадемуазель, – ответила швея, – дело завязывается как в романах – таким же образом, видимо, и закончится, то есть свадьбой. Вы знаете, в романах, когда молодой человек спасает жизнь хорошенькой молодой девице, подобной вам, принято, чтобы они соединились браком. Стало быть, рано или поздно вы будете мадам Робертен, это яснее ясного.

– Как ты быстро все решаешь! Повторяю тебе, Женни, и речи нет о браке между мной и Робертеном.

– Вы думаете, что нет? Допустим, вы о нем еще не помышляли, однако этого нельзя сказать о вашем отце и месье Робертене. Что касается меня, то я считаю своим долгом предостеречь вас последний раз: не доводите до крайности бедного Теодора. Если он узнает, что вы его бросили, то может лишить себя жизни.

– Полно говорить вздор! Хоть он и пишет мне печальные письма, он легкомыслен и ветрен, а потому сумеет покориться необходимости.

– Не полагайтесь на это, мадемуазель. Как-то я работала в одном семействе, и в меня влюбился молодой человек, сын хозяина. На вид он казался в тысячу раз ветренее Бьенасси, однако, когда я не захотела его слушать, он взял да и бросился во Вьенну. Не будь поблизости лодочника, то погиб бы непременно.

Швея не сочла нужным сообщить, что воздыхатель, купаясь в реке и попав в небольшой водоворот, чуть не утонул. Тем не менее цель хитрой горничной была достигнута: ей удалось внушить Пальмире большие сомнения своей барышне.

– По счастью, нам до этого еще далеко, – сказала Пальмира. – А подумала ли ты, Женни, о том, что мне сказать сегодня Теодору, если он приедет вечером, как обещает в своем письме?

– Я думаю только о том, как уложить свои вещи. Уже решено, что я еду завтра?

– Я не смогла уговорить отца, а между тем мы вместе с Арманом усердно просили за тебя. Впрочем, ты знаешь, Женни, он бывает неумолим в первую минуту гнева и только по прошествии нескольких дней, когда пройдет досада, позволяет себя переубедить. Выслушай меня, моя милая Женни, противиться отцу сейчас абсолютно бесполезно. Ты просила позволения съездить в Лимож, погостить у родных – считай, что я согласна. Мне достаточно нескольких дней, чтобы уговорить отца. Уверена, он сам предложит позвать тебя обратно.

Женни ответила печальным тоном:

– Возможно, я не права, но противиться вашей воле не могу. Я принадлежу и всегда буду принадлежать вам душой и телом, вы это знаете.

– Ты мой истинный друг! – воскликнула Пальмира.

Пока девушки разговаривают, мы вынуждены их оставить, чтобы вернуться к Теодору Бьенасси. Большую часть дня сборщик податей просидел в одной из зал городской ратуши, в нескольких шагах от торговой площади. Он был занят приемом денег и выдачей квитанций. Горожане, не заплатившие вовремя налоги, буквально осаждали контору сборщика податей. Однако к трем часам дня толпа стала редеть. В это время года рано темнеет, и Бьенасси решил отправиться в обратную дорогу пораньше. Он заслужил полное право отдохнуть после тяжелого трудового дня. Предвкушая обед у мэра, Бьенасси с двумя большими сумками, набитыми деньгами, направился к гостинице, чтобы на время поместить их в надежное место.

На площади, шумной еще несколько часов назад, царило безмолвие: торговцы складывали товар, музыканты убирали инструменты. Зато кабаки были переполнены посетителями, которые радовались удачной продаже скота и другой сельской продукции. Сборщик податей перешел через площадь, напевая вполголоса и по привычке бросая лукавые взгляды на хорошеньких торговок. Подходя к гостинице, он встретил Франсуа Шеру. Бывшему каторжнику удалось сбыть все сабо, которые он утром взгромоздил на осла. Бьенасси остановил его скорее ради шутки, чем с намерением взять с него деньги.

– Как, – обратился он к нему, – ты продал весь товар и не пришел в ратушу внести недоимку?

– Разве у вас мало денег? – возразил Шеру, бросив жадный взгляд на туго набитые мешки. – К тому же мы с вами договорились, что я заплачу куропатками.

– Ты уверен, что сегодня вечером настреляешь на шесть франков куропаток? – спросил сборщик податей и улыбнулся.

– Почему нет? Но мне надо торопиться, чтобы вовремя подкараулить их. Если будут жирные, вы ведь дадите по двадцать пять су за штуку?

Бьенасси ответил насмешливым взглядом, и Шеру поехал дальше. По дороге он несколько раз обернулся, чтобы взглянуть на мешки с деньгами.

Известно, с какой быстротой распространяются слухи, особенно дурные. Менее чем через два часа после несчастного случая в Рокроле, о нем уже знали в Салиньяке. Когда Бьенасси пришел к мэру, тот поспешил сообщить ему новость, но, боже милосердный, в каком преувеличенном виде! Робертен был убит, говорили, или все равно что убит, бык насквозь проткнул ему грудь рогами, и доктор Симоно не смог привести раненого в чувство. Что касается Пальмиры де ла Сутьер, то ее считали целой и невредимой, но она торжественно поклялась в присутствии двадцати человек, что если избавитель ее умрет, то она пострижется в монахини и будет доживать свой век в монастырских стенах.

Сборщик податей сначала слушал рассказ с насмешливым недоверием, а потом со все более заметным беспокойством. Он заставил несколько раз повторить историю и убедился, что в ней много противоречий. Главный факт, однако, оставался неизменным. Его повторило такое множество людей, что не приходилось сомневаться в достоверности.

Во время обеда Бьенасси был непривычно задумчив и с наступлением сумерек неожиданно объявил о своем намерении ехать. Простившись с мэром и его семейством, молодой человек поспешно отправился в обратный путь. Солнце зашло, и на дороге уже редко встречались возвращавшиеся с ярмарки крестьяне. По большей части это были пьяные мужики, спавшие в своих телегах. Бьенасси подгонял лошадь, с нетерпением ожидая минуты, когда между деревьями покажутся здания Рокроля. Тревожные мысли не давали ему покоя.

– Этому баловню судьбы Робертену непременно надо было переломать себе ребра! Как теперь выдержать соперничество с отважным бойцом, победителем разъяренных быков? Бессмысленные фразы, которые мне удастся выловить из этих глупейших романов, теперь будут бессильны. Если бедняга умрет, то все образуется – не будет же девушка плакать целый век. Терпение, Теодор, и ты узнаешь, в чем дело. На моей стороне пленительная Женни, которая умна, как дьяволенок, и в случае неудачи вознаградит меня за равнодушие Пальмиры. Увидим, черт возьми, увидим! – И он продолжал ехать, тихонько насвистывая модную песенку.

Наконец сквозь вечерний полумрак показались белые конюшни и старая кровля Рокрольского замка. Не успел Теодор проехать заветное дерево, где он оставил письмо, как грубый голос окликнул его:

– Вы ли это, господин Бьенасси?

Сборщик податей остановил лошадь.

– Ах, это ты, Батист! – отозвался он, узнав жокея. – Могу ли я увидеть твоего господина?