Крестник Арамиса - читать онлайн книгу. Автор: Поль Махалин cтр.№ 15

Вот почему бывший друг Фуке установил — как государь с государем — мир с Людовиком XIV. И вот почему теперь он поддерживал против взбунтовавшейся Европы владыку, которого некогда стремился ловко убрать с трона.

В особняке д’Аламеды на улице Сан-Херонимо, что по соседству с Пласа Майор и дворцом французского посла, обстановка в комнате хозяина, расположенной на верхнем этаже и отделанной темной материей, была простая, если не сказать, скромная.

Среди прочей мебели там под распятием великолепной работы, вырезанным из слоновой кости, находилась скамеечка для молитв, покрытая коричневым бархатом, и большой шкаф работы Буля, изумительно отделанный позолоченной бронзой и инкрустированный медью, оловом и кораллами.

Несмотря на теплый климат и вопреки обычаям страны, в комнате был большой камин с таганами из искусно выделанного железа.

Герцог сидел перед камином, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Бледное осунувшееся лицо оживляли красные отблески пламени. Он был недвижим, и только вздрагивали его мертвенно-бледные губы, когда старик бормотал в полусне:

— Триста лье… Пересечь два королевства, мчаться во весь опор… Скакать быстрее, чем облако плывет по небу, чем ласточка летит, рассекая воздух. Быть ветром, их уносящим… — и, тряхнув головой, он горько усмехнулся: — Поистине это значит не бояться Бога! Уж слишком я расхвастался… Тащу на себе свои годы; камни в почках, подагра, астма, чего только у меня нет… Издохну в дороге, как старая загнанная лошадь…

Но упрямство брало верх. Герцог открыл глаза и устремил взгляд куда-то далеко-далеко.

— И все-таки я доеду, — сказал он себе, — да, доеду… Так надо… и так будет…

И словно желая испытать старика, приступ кашля сотряс все его тело.

— Я болен! — продолжал господин д’Аламеда, сжимая грудь обеими руками. — Чувствую эту болезнь; но я сильнее ее… Она — мой раб и в то же время мой палач… Убивает меня вот уже четверть века и никак не может доконать…

Старик попытался встать. Это было нелегко. Вцепившись в подлокотники кресла, он силился подняться, но чувствовал, что будто прирос к спинке. С героическим упорством он попытался еще и еще раз, и наконец встал.

— Чувствую себя разбитым, — прохрипел он, — нужно отдохнуть, выспаться — и буду свеж, как огурчик.

Подбодрив себя этой мыслью, герцог отправился в долгое мучительное путешествие к шкафу, не переставая разговаривать с самим собой:

— Как жаль, что невозможно вернуть то время, когда мы были вместе — Атос, Портос, д’Артаньян и я!.. Молодые, смелые, горячие, неудержимые, со стальными мускулами, мы служили благородному делу, кидались по первому зову прекрасной преследуемой королевы или короля, свергаемого с трона взбунтовавшимися подданными… Несколько пистолей в кармане, добрый клинок на боку, выносливая лошадь под седлом — и вперед, туда, где сверкают шпаги, под молнии выстрелов, град опасностей, дождь ударов, вперед — к неизвестному, небывалому!.. Подвески Анны Австрийской, господин де Бофор, стрельба по Венсеннскому замку… Его величество король Карл I, которого надо уберечь от гнева всего народа… Ногу в стремя! Вперед! Вперед! Черт возьми! Мы седлали крылатых коней и штурмовали Олимп!

Странная вещь! Погружаясь в воспоминания и мысленно возвращаясь к славным приключениям, Арамис преображался на глазах: он выпрямлялся, взгляд его вспыхивал новым огнем, кровь горячила пожелтевшие щеки, морщины и шрамы на лице будто разглаживались.

И вот уже твердым шагом господин д’Аламеда подошел к шкафу и, сняв с шеи тонкую золотую цепочку с маленьким ключом, уверенной рукой растворил его.

В шкафу хранилась полная экипировка мушкетера: великолепная алая накидка с серебряным крестом, фетровая шляпа с большими полями и красным пером, длинная рапира, пистолеты, ботфорты со шпорами, плащ из серого сукна, не единожды простреленный, перчатки из буйволовой кожи, стальные наплечники.

Старик с умилением рассматривал реликвии уже такой далекой эпохи, с благоговейным почтением прикасался к каждой детали этого воинского, теперь уже нелепого и смешного наряда, где каждая прореха зияла раной.

Нежно он провел рукой по выцветшим галунам и отер с них пыль, вынул рапиру из ножен и согнул гибкий клинок, потом попытался сделать выпад — один из тех ударов, быстрых и ловких, которые прославили его некогда как фехтовальщика столь же изящного, как Атос, сильного, как Портос, и опасного, как д’Артаньян.

Но тело его не слушалось: ноги подкашивались, рука не выдерживала тяжести оружия.

Бедняга растерянно поглядел на свои слабые ладони и костлявые пальцы с сероватой полупрозрачной кожей. Глаза его наполнились влагой, взор потух, в горле образовался ком.

— Боже мой!.. Не могу больше!.. Не могу!.. — зарыдал несчастный старик.

С ожесточением Арамис захлопнул створки шкафа.

Изможденный, раздавленный, он тяжело дыша, добрался до камина и, сжав кулаки, в бессильной ярости прорычал глухо:

— О несчастное тело!.. Развалина!.. Жалкое отребье человеческое — вот кто я!..

Стоя на середине комнаты, беспомощный, как ребенок, герцог закрыл лицо руками. Вдруг раздался слабый стук в дверь и в следующее мгновение на пороге появился старый слуга Базен.

— Почта господина герцога, — объявил он, подавая поднос с корреспонденцией.

Господин д’Аламеда медленно обернулся.

— Хорошо, — кивнул он и сделал знак слуге удалиться.

Базен вышел, подпрыгивая, как сорока.

Бывший мушкетер снова попытался взбодрить себя.

— Дьявол! — пробормотал он. — Я не молод, это верно… Верно и то, что очень болен… Недостаточно берегу себя… — И, немного развеселившись, добавил: — Мне нужен уход, поменьше тревог, покой. Тогда я скорее наберусь сил… И потом, сколько мне приходилось видеть людей в расцвете лет, которые спотыкались, идя моим путем! Право, лучше уж моя болезнь, чем здоровье некоторых.

Арамис не без труда придвинул кресло к столу и принялся нетерпеливо распечатывать письма.

— Ничего интересного! Просьбы о деньгах, жалобы, доносы… Записки от женщин…

Он пробегал глазами первые строки посланий, разбирал подписи, бросал письмо в корзину и переходил к следующему. Таким образом все письма оказались в корзине, кроме одного — толстого конверта с большой черной восковой печатью.

«Что бы это могло быть?» — удивился господин д’Аламеда.

И, заинтригованный, сломал печать, вскрыл конверт и прочел следующее: