Саблями крещенные - читать онлайн книгу. Автор: Богдан Сушинский cтр.№ 77

— Это ты, Ольгица? Почему ты молчишь?! Ведь это же ты! — Власта порывалась приподняться, но не смогла. Она вдруг ощутила, что совершенно не владеет своим телом. Оно не то чтобы не подчиняется ее воле, а как будто вообще не принадлежит ей, именно поэтому девушка могла видеть себя, лежащей на лежанке, как бы со стороны, совершенно оголенной и безжизненной.

— Это я, — наконец, отозвался в сознании Власты такой знакомый голос Ольгицы.

— Я знала, что ты придешь, что не оставишь меня.

— Жаль, что не всегда могу быть рядом с тобой. Мне не дано постоянно вмешиваться в твою земную жизнь.

— «Не всегда рядом»? Значит, ты не позволишь мне умереть? Ведь это еще не смерть? Это еще не смерть. Не смерть!

— Не надо так бояться смерти. Для тебя это унизительно. Но еще действительно не смерть. Всего лишь рождение.

Власте показалось, что Ольгица едва заметно улыбнулась. Или, может, только показалось? Во всяком случае, теперь она была уверена, что перед ней Ольгица. Теперь окончательно признала ее.

— Что со мной происходит? — Власта не произносила этих слов, они зарождались в ее сознании и как бы излучались. Однако Ольгица отлично слышала их. И отвечала точно так же, мысленно.

— У тебя тяжелые роды. Но все будет хорошо. Еще немного, и ты услышишь крик дочери.

— Это правда? Я услышу его?

— Услышишь, — эхом отозвалось в сознании Власты то, о чем подумала или что навеяла Ольгица, явившаяся посланницей Высших Сил.

— Но почему я ничего не осознаю? Почему? Не уходи! — вдруг испугалась Власта, видя, как Ольгица, ее надежда, ее спасительница, медленно растворяется в голубоватой полусфере, возникшей там, где должно было находиться окно. — Не оставляй меня, Ольгица! Что со мной происходит?!

— Мы спасли тебя от мук и боли, — услышала она бархатный мужской голос, долетавший до нее даже не из полусферы, а откуда-то из поднебесья. — Мы изъяли тебя из этого мира боли и страданий, облегчив твои муки. Но сейчас ты вернешься.

— Я узнала вас: вы — Учитель, — Власта произнесла эти слова вслух, и даже услышала собственный голос. — Вы — Учитель, ведь так?

Но Учитель почему-то не ответил. Полусфера исчезла. Вместе с криком ребенка до нее донесся голос лекаря, спасавшего ее заодно с двумя привезенными из соседних сел повитухами.

— Неужели ожила? Не может быть. Если это правда, то они — мать и чадо — рождаются вместе.

Вновь ослепительная боль, какие-то голоса… и, наконец, озаряющая ясность, возвращающая ее в «мир боли и страданий».

— Я родила тебе дочь, Гяур, — первые слова, которые Власта произнесла, едва пришла в себя. И на том месте, где еще с минуту назад сияла божественная голубая полусфера, увидела яркий, оранжево-кровавый круг восходящего солнца.

Гяур оглянулся на дверь, за которой стояли матросы, на окно, которое несложно было бы высадить…

— Да не думайте вы о побеге, — добродушно упредил его командор. — Это исключено. Да и куда вам бежать? Зачем? Так вот, я хочу повторить то, что когда-то предпринял основатель Французской Нормандии Роллон. Мы с вами, князь, попытаемся создать экваториальную Африканскую Нормандию. Для начала примем чье-то подданство, добившись амнистии короля. Или просто какое-то время не будем мозолить глаза правителям. А тем временем наши корабли станут поставлять нам добровольцев, согласных строить вместе с нами норманнское королевство. Мы будем перехватывать корабли, везущие африканских рабов в Вест-Индию, и приручать этот живой товар на своих плантациях и рудниках. Вольница богатых граждан нашей Нормандии будет сочетаться с суровостью обычаев. И то, что по происхождению вы князь, нам очень даже пригодится. Если мы решим создавать королевство, то королем будете вы, предоставив мне посты первого министра и главнокомандующего армией. Это мне больше по душе, чем государственные дела и бумаги. О том, кого назначить адмиралом флота, решим уже в Африке.

— Оказывается, вы все это основательно обдумали? — В это время Гяур вспомнил о плане возрождения славянского княжества в устье Дуная, и понял, что, если отбросить все прочие условности, они с доном Морано, оказывается, родственные в своей безоглядной романтике души. — Мне-то казалось, что это просто так, разговор под настроение.

— Вот именно: основательно. Вы нужны мне. Я у?:же стар и губительно болен. А вы молоды. И, если учесть, что Бог не послал мне сыновей… — дон Морано запнулся, натужно прокашлялся, маскируя под этим кашлем свое волнение, и уже более спокойно продолжил: — Словом, создав систему крепостей, фортов и сторожевых башен, мы превратим Афронормандию в неприступную горную цитадель, которая станет базой для постепенного расширения наших владений. И никакой флот, никакой экспедиционный корпус не смогут разгромить нас. По джунглям солдатам с орудиями не пройти. Да и проходить придется через территории дружественных нам воинственных племен. А подходы по реке мы перекроем кораблями и огнем доброй сотни орудий. Остальное за нас будут довершать крокодилы.

Гяур приумолк. То, о чем говорил теперь дон Морано и с какой убежденностью он говорил, уже не казалось ему пиратской байкой. Князь еще не определил своего отношения к идее командора, но ощутил, что она заинтриговала его.

— Пусть королевства, которых расплодилось по всему Старому Свету, догнивают во лжи и неправедности своих дворов. Вряд ли мы с вами что-либо сможем изменить здесь. Зато никто не помешает нам создать справедливое государство на очищенном от тубильцев африканском берегу. Причем оно будет мощным и достаточно воинственным, чтобы защищать добытую им в боях и труде справедливость. И в нем будет оставаться только тот, кто душой своей воспримет наши идеи. Мы никого не станем неволить. Кто не воспримет — пусть мирно уходит. Начнет бунтовать, скормим крокодилам.

— Очень демократично, — согласился Гяур. — И не менее гуманно.

— Разве вам, князю, никогда не хотелось создать собственное государство, которое жило бы по совершенно иным законам и традициям, нежели живут сейчас здесь, в Европе?

— Наоборот, я довольно много думал об этом. Но это я. Кто бы мог предположить, что такой великий мечтатель уживается в одной душе с бывшим пиратом, а ныне командором Морано?

— Да, так уж случилось, — покорно признал командор. — Мне сказали, что вы из славян, которые когда-то имели свое княжество где-то в устье Дуная.

— Вам действительно немало известно обо мне.

— Это не моя заслуга.

— Но схвачен я все же был по вашему приказу.

— Ошибаетесь. Здесь, во Фландрии, есть кто-то из испанских чиновников или генералов, которые слишком заинтересованы в том, чтобы заполучить вас. Чем это вызвано, я не знаю. Возможно, только желанием обезглавить казачий корпус, доставляющий испанцам довольно много хлопот. Но, может быть, не только этим. Думаю, мое признание несколько успокоит вас. А значит, позволит спокойнее порассуждать над моими предложениями.