Саблями крещенные - читать онлайн книгу. Автор: Богдан Сушинский cтр.№ 62

— Как я могу отблагодарить вас?

— Разве вам неизвестно? Явиться с наемниками ко мне в замок Шварценгрюнден и сжечь его. По-моему, иной формы благодарности вы не признаете.

— Я виноват перед вами, графиня. Дважды я преступил все нормы рыцарства. В третий раз этого не повторится. Своим великодушием вы не только спасли меня от гибели, но и излечили от той низости, в которую я впал.

— В таком случае, через две недели жду вас в замке Шварценгрюнден. Только знайте: в третий раз прощения не будет. Если предадите, я устрою вам такую казнь, что подвешенный вместо вас на крюке мертвый лучник и в могиле закричит от ужаса.

Графиня стегнула коня и галопом промчалась по мосту.

— Не огорчайтесь мессир, она поступает так со всеми, — сочувственно «успокоил» графа Кара-Батыр и тоже пришпорил коня.

— Это он, — швырнул Отто Кобург к ногам Даниила Оливеберга одетого в лохмотья человека со связанными назад руками и до неузнаваемости избитым лицом. Если бы факелы, стоящие по обе стороны от каменного трона, на котором восседал шведский посланник, горели чуть ярче, он увидел бы, что седеющие волосы разбойника слиплись не от пота, а от крови.

— Вы в этом уверены?

— Его зовут Арвид. Именно он принес сюда весть о том, что его шайка напала на французский обоз, в охране которого были мушкетеры графа д’Артаньяна. И признался, что они намеревались захватить священника, который присоединился к обозу уже где-то у границ Германии.

— Вот так, ни с того ни с сего, пришел в замок и во всем признался? Странно, — произнес Оливеберг, который для всех присутствующих по-прежнему оставался лейтенантом Гарденом. — Почему ты искал спасения в замке Вайнцгардт? — обратился к пленнику.

— Я был ранен в стычке и искал спасения повсюду, где только можно было его найти, — мрачно объяснил Арвид. — Признаться же меня заставили под пытками.

— Что касается пыток, — в этом ты откровенен. Не ясно, как во всем остальном.

— Сейчас я откровенен во всем, — пробубнил Арвид. — Что мне скрывать?

Сидевший справа от Гардена капитан Стомвель решительно поднялся, подошел ко все еще стоявшему на коленях разбойнику и, схватив его за волосы, резко приподнял голову.

— Так уж и нечего? — прорычал он. — Взгляните, лейтенант, ведь это же кучер вашей кареты. Тот самый, который сбежал вместе с разбойниками. Это я вам говорю, капитан Стомвель.

— Что?! — приподнялся от удивления Гарден. — Так это ты, мерзавец? Оказывается, капитан Стомвель прав?

— Прав, — едва слышно выдавил Арвид из своего пересохшего, уже ощущавшего смертельную хватку висельничной петли, горла.

— Значит, тебя умышленно подсунули нам вместо внезапно заболевшего кучера? И ты заранее знал, где именно нападут твои сообщники, — спокойно проговорил лейтенант Гарден, вновь обратившийся к своим двум святыням — невозмутимости и терпению.

Стомвель носком сапога повернул голову Арвида так, чтобы он мог видеть наводившего на него ужас Отто Кобурга. И расчет оказался верным.

— Похоже, что все было именно так, как вы говорите, господин лейтенант, — поежился Арвид, отодвигаясь подальше от начальника охраны замка.

— Но ведь ты утверждал, что кучер, который сбежал с разбойниками, — не ты, а кто-то другой, — вырвал его Кобург из рук капитана Стомвеля. — У вас к нему есть еще вопросы?

— Похоже, что это тоже правда: я действительно не признался, что являюсь тем самым кучером, — обреченно согласился Арвид. — Почему каждому, кто схватит меня за шиворот, я должен говорить правду?

Двор с тремя каменными креслами находился в южной части замка и был как бы отгорожен от него полуразрушенной крепостной стеной. Его называли «крепостным». Из построек на нем была лишь старая солдатская казарма для охраны, с провисшей черепичной крышей, и в смутное время он превращался в укрепленный военный лагерь, а в мирное время сюда изредка приглашались представители сельских общин, чтобы выслушать волю Вайнцгардтов или стать свидетелями их справедливого суда.

Однако суды и сходки происходили еще в те времена, когда кто-то один из рода Вайнцгардтов носил титул маркграфа. Теперь же в тронном каменном кресле восседал лейтенант Гарден. И суд его был еще менее праведным, чем земные суды Всевышнего.

— Так вы хотите спросить этого злодея еще о чем-то? — нетерпеливо переминался с ноги на ногу Кобург.

— Не вы же подверглись нападению там, у кареты шведского посланника, доблестный рыцарь Кобург, — попробовал остепенить его Гарден.

— И не желаю подвергаться. Слишком много их развелось в округе, этих разбойников. Я намерен истреблять их с невиданной жестокостью.

Гарден с грустью взглянул на Кобурга и капитана Стомвеля. Он понял, что разговора с Арвидом в их присутствии не получится.

— Оставьте нас вдвоем, — потребовал. — Нам есть о чем потолковать.

Офицеры молча подчинились.

Несколько минут Гарден всматривался в лицо Арвида, освещая его пламенем факела. Пламя все приближалось и приближалось к глазам того, кто еще недавно подло предал его, Даниила Грека. Да, теперь Грек не сомневался, что перед ним именно тот рыжеволосый широкоплечий детина с отрубленным правым ухом, которого ему подсунули в последний момент, перед отправкой обоза, вместо некстати захворавшего кучера.

— Я признаю только один вид казни, — доверительно сообщил он Арвиду, — за ноги — и к вершинам двух деревьев. И никакая сила не заставит меня помиловать вас петлей висельника. Но прежде, с помощью огня, избавлю вас от этих зарослей, — приблизил он факел настолько, что послышался запах тлеющих волос. — Поэтому со мной вы будете откровенны, как со своим исповедником. Только чуть-чуть поискреннее.

— Похоже, что это так, — дрожащим голосом согласился Арвид. — Видно, Господь обрек меня на пытки.

— Вы конечно же не кучер. На хлеб зарабатывали себе иным ремеслом. Каким? Только правду. Зная, что одна часть ее уйдет в могилу вместе с вами, другая — со мной.

— Я был солдатом. Служил во Франции, в Бельгии, Италии. Я был хорошим солдатом, честно воевал за того, кто мне честно платил.

— Но потом оказалось, что для солдатской жизни вы уже не пригодны. Дома и семьи у вас нет. Нищенствовать не хотелось. Что произошло дальше?

— Решил податься в монастырь.

— Не заставляйте меня плакать от умиления.

— И в…

се же я намерен был постричься в монахи.

— Монастырь, конечно, иезуитский.

— Какой же еще?! Вначале меня испытывали на подсобных работах за стенами монастыря, а потом решили, что мне опять можно неплохо платить.

— И вы стали наемным убийцей. Видите, как все просто. Даже если бы вы не сознались в этом, мне и так было ясно, что вы подкуплены. Где находится ваш монастырь?