Саблями крещенные - читать онлайн книгу. Автор: Богдан Сушинский cтр.№ 106

— Хмельницкий уже почувствовал, что король не спешит принять его, — согласился сотник. — Потому и просит вас.

— Так он, оказывается, просит меня?! Что же ты молчишь? Сам генеральный писарь прислал тебя просить тайного советника посодействовать его аудиенции у короля, а ты битый час болтаешь здесь черт знает о чем, вместо того чтобы действительно попросить за полковника, которому служишь?

— Да я просто не успел! Вы же не даете мне и слова молвить!

— Значит, освободила Хмельницкого все-таки жена? Арестованного? Из-под стражи? — сотник не знал, что имеет дело с бывшим королевским следователем по особым поручениям. Со следователем-палачом, который душу выматывал своими наивными, непонятными, порой просто абсурдными вопросами, запутывая и морально уничтожая человека так, что когда тот представал перед настоящим «пыточником», владеющим лишь кулаками, плетями да раскаленным железом, то чувствовал себя если не спасенным, то уж, по крайней мере, духовно умиротворенным. — Жена, которая до этого предала его вместе со своей православной верой. Что же тебя после этого удивляет, сотник? Что судьи не выдержали и смеялись ему в лицо? А король, думаешь, не расхохочется? Даже если при этом на его устах не проскользнет и тени улыбки?

— Не мне решать, как поведет себя король, — наконец, багровеет Маньчжура, понимая, что над ним по-прежнему издеваются. Но в ответ слышит ангельски вежливое:

— Нет, сотник, нет, на сей раз твой полковник Хмельницкий, обласканный королем генеральный писарь реестрового войска, уползет из Варшавы в свои дикие степи, как избитый шелудивый пес. Он год волком выть будет в глубине своих азиатских степей, пока не падет на колени перед запорожцами и не попросит принять его в свою стаю.

Капитанской каюты они достигли благополучно. Никто из экипажа почему-то не обратил внимания на то, что конвоир шел первым, а те, кого он обязан был вести, по существу, конвоировали его.

— Почему сразу двоих? — удивился командор. Он сидел за столом, заставленным бутылками и едой. И того и другого было столько, словно здесь пировала вся команда «Кондора» в ее полном составе.

— Вы так просили, командор, — заверил его Хансен.

— Я требовал только этого туземца, — ткнул дон Морано пальцем в сторону полковника Гяура, и тут же подхватился: — Второго увести!

Гяур понял, что командор почувствовал опасность и что медлить нельзя. Рванувшись к столу, он захватил дона Морано за рукав, потянул на себя и изо всей силы ударил по голове первой попавшейся под руку бутылкой. Еще два таких же удара бутылкой окончательно успокоили капитана «Кондора», позволили завладеть каютой и вооружиться целым арсеналом хранившихся в ней пистолетов, шпагой, палашом и ножами. Кроме того, в специальных пирамидках стояло два ружья, которые лейтенант д’Эстиньо немедленно зарядил и выставил на стол таким образом, чтобы приклады их подступали к креслу капитана, а стволы смотрели на входную дверь.

— Можем считать, что вы уже приступили к командованию судном, капитан д’Эстиньо, — благословил его Гяур. Хотя в эти минуты он еще не был уверен, что, захватив корабль, капитан столь же легко благословит его, Гяура, на возвращение на берег уже не как пленника, а как свободного человека.

— Теперь нас трое против десятерых, я правильно понял вас, Хансен? — сразу же обрел уверенность голос нового капитана «Кондора».

— Кажется, так, — растерянно согласился тот. Сила и уверенность, с которыми Гяур только что расправился с командором, произвели на него неизгладимое впечатление.

— Сколько из них не простят нам невежливого обращения с командором-пиратом? — спросил Гяур.

Хансен налил себе виски, выпил, что конечно же способствовало развитию его мысли, и, пошарив глазами по потолку, убежденно ответил:

— Не более двух.

— Так сюда их, шкипер Хансен, сюда! Немедленно, гнев Перуна. Лучше, конечно, по одному. Дабы не повторять ошибки командора.

Только тогда, когда, приведя первого из людей Морано, Хансен сам же и заколол его ударом в спину прямо у двери, Гяур и д’Эстиньо окончательно убедились, что этот моряк не предаст их. Таким же образом они расправились и со вторым матросом. Но в этот раз вместе с Хансеном пришел штурман «Кондора», который был давним другом фриза и который уже оказался посвященным во все то, что происходит в каюте капитана.

С этой минуты их стало четверо против семерых, и они сразу же почувствовали себя увереннее. Первых троих д’Эстиньо пригласил в каюту, чтобы они могли убедиться, что командор Морано, предавший короля Испании и решивший погубить всю команду, превратив ее в шайку пиратов, убит. Как и двое его сторонников. Перед оставшимися четырьмя д’Эстиньо держал краткую, но довольно грозную речь уже на верхней палубе.

— Если кто-то из вас не желает служить в королевском флоте и хочет испытать свою судьбу там, на берегу, можете сказать открыто, — объявил им новый капитан. — Я дам вам шлюпку и вас переправят на берег.

Моряки угрюмо молчали, настороженно прислушиваясь к вещему поскрипыванию рей, взывающему к их благоразумию голосами всех повешенных на них.

— Если я правильно понял, желающих нет. В таком случае, вы становитесь моряками военного флота, и я сделаю все возможное, чтобы никто не осмелился обвинить вас в предательстве, поскольку истинные предатели наказание свое уже понесли. И сделано это было с вашей помощью, — переводил Хансен полковнику Гяуру то, что д’Эстиньо говорил своим соплеменникам на испанском.

Команда одобрительно загудела. Матросам хотелось быть уверенными, что после возвращения в Денновер ими не займется королевский суд.

— Свергнуть командора Морано и вернуть корабль под королевский флаг нам удалось только благодаря удивительной храбрости этого чужеземного офицера, полковника Гяура, — представил команде своего пленника и единомышленника д’Эстиньо, — который, как и я, оказался пленником пиратствующего командора.

— Освободить его! — первым откликнулся Хансен. — Предоставить шлюпку и с почестями отправить на берег. Таковым должно быть решение всей команды «Кондора».

Гяур не столько с тревогой, сколько с интересом наблюдал за д’Эстиньо. Капитан пока что утаил от матросов, что он, Гяур, являлся пленником не только командора, но и его самого, д’Эстиньо, а также генерала д’Арбеля. Конечно, одни знали об этом и без д’Эстиньо, другие догадывались, но главное, что о побеге офицера-наемника сейчас не говорилось.

— Я в самом деле могу считать это решением всей команды? — обратился капитан к морякам, заботясь уже не столько об освобождении полковника, сколько об оправдании, с которым придется предстать пред очи генерала д’Арбеля.

— Освободить!

— Пусть уходит!

— Шлюпку ему, сухарей и бутылку рома! — мрачно творила свой суд-совет основательно поредевшая команда фрегата.

— Что ж, — завершил его капитан д’Эстиньо, — теперь я могу поступать так, как велит мне воля команды. Вечером мы подойдем к берегу, занятому французами, и высадим полковника где-нибудь между Дюнкерком и Кале.