Волчье море - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Лоу cтр.№ 70

Уж конечно, подумал я, но ты бы, скорее всего, снова очутился в каменоломне, на сей раз ослепленный. Еще мне пришло на ум, что вряд ли он действовал в одиночку, но когда я спросил, он покачал головой.

— Никаких имен. Я унесу их в могилу.

— Тебе виднее, — ответил я, ощущая горькое разочарование, — тут я ничем не могу помочь. Дома нужно кого-нибудь известить о твоей смерти?

Он снова покачал головой.

— Если такова судьба, которую сплели норны, так тому и быть, но сага не слишком хороша, чтобы передавать близким. Да, мне жаль нашего святошу.

Я кивнул, сочувствуя ему, вспоминая наши былые дела. А потом он уничтожил всю мою печаль.

— Этот коротышка мне вовсе не нравился, — сказал он угрюмо, — но я нарушил свою клятву Одину и подозреваю, что единственным золотом, какое я увижу, будет золотой мост Гьяллар, что ведет в Хель. А раз я убил священника, и Христос меня тоже не примет.

Это было чересчур. Я встал и отошел к двери.

— Скажу ярлу этого места, чтобы тебе голову положили на бедро, — ответил я резко. — Он вряд ли захочет, чтобы твой призрак шлялся по городу. Не больше, чем я хочу, чтобы он преследовал меня, покуда мы тут.

— Проваливай, юнец. Жаль, что я убил не тебя.

— Надо было зажмурить косой глаз, когда целился, — мстительно сказал я и ушел, но черный пес отчаяния следовал за мной всю обратную дорогу к своим: отчаяния оттого, что он и другие нарушили нашу клятву, и сосущая пустота при мыслях о брате Иоанне.

Теперь Братство разделилось, и от него осталась разве что тень былого единства.

Тот же черный пес выбежал за нами через ворота в южной стене Йорсалира, их называют Мусорными, ибо сквозь них вывозят городские отходы и отбросы; мы оценили это обстоятельство, и черный пес получил щедрую подачку желчи.

Он плелся вместе с нами все два дня к этому скоплению белых домиков, где служила горстка священников, достойно принявших бренное тело брата Иоанна.

Настоятель Дудон, окончив проповедь, ушел, а мы с Финном и Квасиром присели в теньке. Наш единственный оставшийся верблюд и парочка мулов, которых я купил, вяло жевали траву под самодельным навесом. Даже мухи не надоедали, кружились медленно и лениво, почти не беспокоя Квасира, пока тот ел плод, который монахи называли золотым яблоком, и бросал кожуру в шлем.

Подобно мне, он ни разу не попробовал таких яблок до вчерашнего дня, а теперь никак не мог ими насытиться. Дудон уверял, что древние римляне верили, будто эти яблоки привезла в Италию из земли Синих людей дочь бога по имени Атлас, она переплыла море в огромной раковине.

Очередная диковинка в этой диковинной земле. Оттуда, где мы сидели, я мог видеть длинный белый шрам дороги, тянувшийся через зеленые и золотые поля к югу от Йорсалира, а за ними растительность мало-помалу делалась бурой — и туда, похоже, нам и предстояло идти. Квасир закончил очищать плод и сунул кусок себе в бороду, где он один мог отыскать свой рот.

— Хотят устроить тинг, — сказал Финн, рисуя в пыли пальцем. — Из-за Косоглазого.

— Кто хочет? — хмуро спросил я. — Те, кто был с ним заодно?

Квасир посуровел. Финн выглядел обескураженным.

— Но это же справедливо, — сказал он наконец. — Коротышка Элдгрим согласен. И Торстейн Бласерк — а он один из нас, Орм.

— Торстейн Синяя Рубаха — известный прихлебала, — отозвался Квасир, и все кивнули. Да уж, точно не острый сакс.

— Так что если даже он думает, что это справедливо… — продолжал Финн.

Я вздохнул; толку драть глотки, если уже ничего не вернуть? Братство распалось. Те, кого не сожрали и не лишили мужского достоинства, вынуждены держаться заодно с товарищами, которым они больше не доверяют, ибо те нарушили клятву и не имеют мужества в этом признаться.

В моей груди нарастало предвкушение: быть может, Один порвал-таки с нами и, устав от всего, удалился донимать новых мертвецов или дразнить связанного Локи. И все, что от нас требуется, — выжить.

Сигват подошел к нам, завершив продолжительный разговор со священниками. Я предположил, что он выспрашивает о способе избежать судьбы с помощью Христа, поскольку уже давно размышлял над этим.

Теперь он прохромал по опаленной солнцем земле между белыми домиками и присел на корточки в тени рядом с нами. Финн предложил ему неказистый кусочек плода, и Сигват принял его; обнадеживающий признак, ведь в последнее время он был весьма равнодушен к еде.

— Мартин-монах побывал здесь и ушел всего четыре дня назад, — сказал Сигват. — Старкад привел с собой десятка полтора. Дудон хорошо его запомнил, говорит, что наш Старкад чем-то сильно обеспокоен и не может спать по ночам из-за дурных снов. Он ушел отсюда два дня как, в южном направлении, следом за Мартином. Никто не знает, куда идет монах, но даже Дудона старина Мартин поразил; настоятель говорит, что он святой человек, которому, верно, суждено стать отшельником, ну, сидельцем на столбе.

Никто ничего не ответил, ибо путь на юг мнился нам протяженным странствием по Муспелльсхейму, и я знал, что все подумали об одном и том же: кто пойдет за мной по этому пути до конца?

Солнце постепенно клонилось к окоему. Птицы порхали черными и белыми проблесками над решеткой оросительных каналов, охотясь на жуков, покуда не пала ночь. Воздух казался зримым и хрупким, что-то странное мерцало на краю моего зрения, некие полупризрачные завихрения пыли, да слышались невнятные мнимые голоса.

Пришли остальные побратимы, с факелами, на которые сразу стали бросаться большие насекомые, собрались тихо и неспешно, будто на тризну у погребального костра, разведенного Финном. На вершине сделалось прохладнее, но костер казался мне все-таки лишним, и я мельком подивился, что же Финн собирается готовить. Мы питались вареными овощами и жесткими лепешками, а из постных монахов вряд ли будет много мяса.

Оказалось, что не терпится высказаться двоим, Клегги и Хрольву, плотнику-дану; Квасир вытолкал их вперед, и они встали передо мной, крутя концы своих поясов, как мальчишки, пойманные с подолами ворованных яблок.

— Ну, так, — начал Клегги робко, — Хальфред Косоглазый был наш родич, и мы прикинули, что надо бы виру взять…

— Почему? — спросил я угрюмо, не желая облегчать их потуги.

Хрольв поглядел на Клегги, потом на меня.

— Ну, он же мертв, ты бросил его у сарацин, в клетке на стене. Его забили камнями, а это не просто соломенная смерть, а вдвое хуже.

— Он убил брата Иоанна, — напомнил я, удивленный их словами. — И женщину. И хотел убить меня.

— Бесчестно, — прибавил Финн, — в темноте и без предупреждения. И не покрыл тело.

Побратимы одобрительно загудели, но Клегги и Хрольв упорствовали: мол, нет никаких доказательств, что Косоглазый сделал это, а что я гнался за ним по крышам, так, может, он просто дышал ночным воздухом или тоже гнался за настоящим убийцей. И вообще, женщина-то была шлюхой, а потому не считается. Да и брат Иоанн, коли уж на то пошло, был всего-навсего жрецом Христа — этого они не отважились произнести, хоть им явно хотелось: все же они понимали, что исконные побратимы относились к священнику с уважением, а потому не решились заходить настолько далеко.