Директория. Колчак. Интервенты - читать онлайн книгу. Автор: Василий Болдырев cтр.№ 98

Да, несмотря на всю присущую ему энергию, «просвещенный абсолютист», как он в шутку назвал себя, подавлен событиями и едва ли приспособится к новому строю жизни. Это, конечно, и не легко. Многие неизбежно отомрут. Страна почувствует их утрату, но, конечно, не скоро.

Н.Н. не оставляет мысли о моем сотрудничестве в Сибири, он убежден, что Колчак хотя и изжит, но еще нужен для России, сознает, что в Омске идут не туда, куда следует, и тяжело страдает.

С удовольствием вспоминает совместную работу в военной академии: «Про старое я говорю с удовольствием, но про новое…» Как крушит суровый революционный шквал даже прочных духовно людей.

Токио. 30 октября

В Advertiser опять затронут вопрос о признании Колчака – старая песня, звучащая все более и более фальшиво.

Поется она с голоса американцев, которых тревожит усиливающаяся близость японцев с атаманами.

Токио. 31 октября

На Гинзе в окне American trading Со выставлена реклама, изображающая Вильгельма, мучимого сознанием своих преступлений. От него тянутся в разные стороны канаты, закрепленные огромными гвоздями. На головке каждого гвоздя что-то написано по-японски – вероятно, название преступления. Над Вильгельмом пять союзных флагов, русского, конечно, нет, это, пожалуй, и не плохо – не особенно приятно красоваться над глупостью даже флагу.

Рядом на плакате articles (выписки) о значении Лиги Наций и цитаты знаменитостей, среди них – три последних американских президента, Клемансо и еще кто-то.

Реклама своевременна – в Японии как раз идет вопрос о ратификации Версальского мирного договора.

Отсутствие русского флага среди союзных флагов дает основание глазеющим в окно японцам думать о лживой выдумке, будто бы русские тоже проливали кровь за «всеобщий мир».

Токио. 2 ноября

Во время прогулки около императорских дворцов хотел посмотреть место вчерашнего взрыва у дома министра иностранных дел. Смотреть оказалось нечего, бомба не оставила даже и следа. Возможно, что взрыв провокационный – уж очень хочется японцам почистить их страну от иностранцев, среди которых все время чудятся большевики. Кто-то острил, что бомба – покушение нашего посла «Кулпенски», как исказили его фамилию в газетах. Он был на балу у мининдела и, как дипломатический старшина, говорил речи.

В Хибиа-парке выставка хризантем и ромашки. Есть чудесные экземпляры, продукт редкой культуры и исключительной любви японца к цветам. Хризантема – национальный цветок, императорский герб – золотая 16-лепестковая хризантема.

Хороши и выставленные карликовые деревья – столетние крошки в несколько вершков высоты!

В стороне студенческий митинг. На трибуне пять ораторов не говорят, а что-то поют нескладно, но с большим жаром. Под конец, впрочем, была и речь, покрытая громким «банзай» (ура) Японии с поднятием вверх шляп и рук. Полиции было много, но услуг ее не потребовалось. После одушевленных криков «банзай» все мирно разошлись.

Токио. 3 ноября

Много говорили с Н.Н. Головиным о текущих событиях. Он, по-видимому, сильно повлиял на решение Колчака созвать Государственное земское совещание. Колчак выражал опасение, что создастся говорильня, которую придется разогнать. Типичные опасения. Головин приводил ему слова председателя I-й Государственной думы Муромцева о том, что «всякое законосовещательное учреждение переходит в законодательное», а также указал, что, собирая совещание, нельзя думать о его разгоне.

В Сибири дела нехороши. Сегодня даже «Русское бюро печати» дает весьма мрачный материал – отход на всем фронте, потеря Тобольска, эвакуация Омска. Колчак заставит Сибирь вспомнить его пресловутое диктаторство.

Нехорошо и у Петрограда – Юденича загнали в Таицкие болота. На юге потерян Воронеж.

Токио. 4 ноября

Е. Д. сообщил, что обокрали Ш., поехал проведать. Действительно, они пережили передрягу. Вор пробрался через оставленное открытым окно уборной, вошел на кухню, поцарапал ножом лицо старушки-кухарки и приказал ей вести его к хозяину за деньгами.

Близорукий, безоружный Ш. спросонья и от волнения ничего не мог сделать с вооруженным бандитом. Перепуганная супруга, зная японские порядки, что помощи не дождешься, отдала наличные деньги 300 иен. Удовлетворенный вор спокойно удалился.

Любопытно, что две прислуги, которым ничего не стоило выбежать из их комнаты на двор и крикнуть о помощи, не сделали этого и пролежали до утра плотно закрывшись татами и подперев предварительно свою дверь.

Когда вор исчез, явилась полиция. «Подали 14 карточек-анкет, – жаловался Ш., – каждую приносило два полицейских – допрашивали двое суток… Я извинился и заявил, что вор отнял у меня всего три минуты, а вы целых двое суток».

Заходили с выражением соболезнования соседи, все делали вид, что и не подозревали, что произошло ночью.

Бегут только на крики «пожар», потому что легко сгореть и самому, а тут иное дело, ведь вор пришел не убивать, а выполнить лишь небольшой социальный эксперимент – соседей это не касается.

Любопытно, что, когда дети Ш. пришли на другой день в школу, учительница с довольно заметной насмешкой спросила их, как это их отец белый (европеец) спасовал перед японцем. Она, видимо, была горда победой своего соотечественника.

В прошлом году вор-японец, при обороне со стороны ограбляемого миссионера-европейца и его жены, убил их, главным образом, потому, что европеец позволил себе (во время обороны) поднять руку на него, сына заслуженного фельдфебеля! Каково! Вор и с такой амбицией в отношении заслуг своего отца. Вот и поймите психику азиата.

Токио. 6 ноября

В газетах тяжелые вести из Сибири. Большевики прорвали фронт и угрожают Омску. Конечно, решено обороняться «во что бы то ни стало».

Дни диктатуры сочтены. А сколько страданий населению! Платится всегда третий.

За обедом у Б. познакомился с любопытным «стратегом», горячим приверженцем Омска. Он объяснял мне последние события у этого города как какой-то весьма хитрый «стратегический маневр, чтобы дать скорее возможность Деникину занять Москву». Я не хотел разочаровывать ни молодого стратега, ни остальных гостей любезных хозяев и скромно соглашался с его выводами.

С начала мировой войны, и особенно за революцию, стратегическая болтовня приняла ужасающие размеры, соответствующие разве только количеству народившихся полководцев.

Токио. 8 ноября

Был на японском благотворительном базаре в старом чудесном парке Коракуэн. Изобилие красивых (по-японски) лиц, кимоно и оби. Был весь японский monde. Торговали бойко, хотя вещи большею частью дрянь. Среди дипломатов и наш Крупенский. Он очень весел. Д. объясняет это тем, что, в связи с крахом Омска, отпадает вопрос о признании. Восстановляется прежнее status quo, то есть посольство становится, как и раньше, самостоятельным, представляющим Россию, которой уже нет. При обеспеченном, за счет боксерской контрибуции, содержании лучшего и желать нельзя.