Пророчество Апокалипсиса 2012 - читать онлайн книгу. Автор: Гэри Дженнингс cтр.№ 10

— Куда они направляются? — спросил я Звездочета.

— К восточным воротам. Воины, возвращаясь из похода, всегда вступают в город через них. И выступают в поход тоже.

— А почему именно через них?

— Восточные ворота ближе всего к Дому Солнца, и благородные воители верят, что на них лежит особое благословение богов. Ну а эти ворота для простых людей.

Лично я решил, что Дымящийся Щит нас бросил.

Мы прошли мимо сотен караульных в плотно облегающих набедренных повязках, коротких туниках, стеганых доспехах из отбеленного хлопка и в высоких, со шнуровкой до колен, кожаных сандалиях. Стражники держали на плечах метательные копья и боевые топоры, а со сплетенных из волокон агавы, выкрашенных в угольно-черный цвет поясов свисали длинные, смертоносные ножи. Все их оружие было из острейшего, сверкающего черного обсидиана. На нас эти суровые, с ничего не выражавшими лицами стражи едва взглянули, словно старик, не говоря уж о неоперившемся юнце и девушке, не заслуживали внимания.

Пройдя сквозь ворота, я увидел, что казавшаяся монолитной, а на самом деле сложенная из массивных, обожженных на солнце и выбеленных кирпичей стена имеет толщину больше, чем в два копья. Проем ворот имел ширину в три копья и высоту в два человеческих роста, и сами они больше походили не на ворота, а на прямоугольный тоннель, не пробитый в стене, а прорытый под ней. Другим путем с этой стороны в город было не попасть.

Воин, стоявший на зубчатой стене, узнал Звездочета.

— Привет тебе, старец. Как прошел поход?

— Много сведений. Трое пленников. Обошлось без потерь.

— Слава Кецалькоатлю!

— Воистину слава!

— Проходите! — крикнул нам воин и, повернувшись, скомандовал часовому по ту сторону тоннеля: — Пропустить!

Мы нырнули в темный проход и выбрались на яркий солнечный свет уже по ту сторону. Рядом с проходом громоздились штабеля кирпича-сырца. Предполагалось, что в случае вражеской осады тоннель будет заложен изнутри.

Выйдя из тоннеля, мы оказались на краю огромной, в первый момент ошеломившей меня своими размерами площади. Не менее двухсот шагов в поперечнике, площадь была украшена множеством беседок, засажена разнообразными цветами и деревьями — больше всего было тополей и сосен. При этом утрамбованная земля под нашими ногами казалась чуть ли не такой же твердой, как кирпичные стены, а если учесть еще и долгую засуху, то оставалось непонятным, как здесь вообще могло что-то расти.

Объяснение этому нашлось в самом центре площади, где располагался огромный бассейн с фонтаном, являвшийся одним из многих чудес, которыми заслуженно гордились толланы, как называли себя жители Толлана. Заодно я узнал, что в городе имеется собственный, внутренний источник воды. Горловиной фонтана служило изваяние водяной богини Чальчиутликуэ, Той, Что в Нефритовом Одеянии, которое окружала светящаяся аура брызг.

— Некогда Чальчиутликуэ погубила сей мир, послав на него дождь, длившийся пятьдесят два года. Земля была затоплена, но людей она обратила в рыб, позаботившись, чтобы потоп их не уничтожил.

— А там, наверное, живут вожди? — спросил я, указав на дома, окружавшие площадь.

— Нет, — покачал головой мой собеседник, — дворцы знати находятся ближе к Церемониальному центру города. Здесь живут обыкновенные люди. Дома-то да, с виду большие, но семья может занимать в таком доме всего две или три комнаты.

А мне казалось, что величественнее этих зданий и быть не может.

— А сколько всего народу живет в Толлане?

— Более пятидесяти тысяч человек. Впятеро больше, чем во всех городах и селениях, находящихся в дневном переходе от столицы. Только на то, чтобы пересечь город, уйдет не меньше часа.

А во всем нашем клане не насчитывалось и тысячи ацтеков.

Набрав для храбрости побольше воздуху, я наконец заставил себя поднять взгляд на высившуюся над нами огромную храмовую пирамиду. Там уже проходила церемония жертвоприношения, и у подножия собралась одержимая толпа. Восторженные взоры верующих были прикованы к находившимся на вершине, облаченным в черные балахоны жрецам с длинными, испачканными кровью волосами. Молящиеся приветствовали служителей богов громкими криками и потрясали в воздухе кулаками. Звездочет повел нас прямо сквозь эту плотную, беснующуюся толпу.

За всю свою жизнь я не видел больше полусотни человек, собравшихся разом в одном месте, как, впрочем, и дома выше деревенской хижины, войти в которую можно было лишь наклонившись. Цветок Пустыни, уроженка селения чуть побольше моего, как-то призналась, что никогда не видела толпы больше чем в сто человек, а здесь народу собралось самое меньшее тысяча. На все это — решительно на все! — я взирал с отвисшей челюстью.

Чего стоила одна только одежда! Там, где я жил, мужчины редко носили что-нибудь, кроме белых набедренных повязок из волокон агавы, которые добывали и выделывали наши женщины. Из той же грубой, но прочной ткани они шили и свои юбки. Если мужчины иногда надевали что-то сверху, то женщины, как правило, ходили с обнаженной грудью. И набедренные повязки, и юбки удерживались на бедрах узлом, завязанным спереди.

Здесь, в Толлане, набедренные повязки представляли собой треугольники из тонкой хлопковой ткани: один конец пропускался между ног, после чего все концы связывались вместе. Грубое полотно из агавы, вроде того, в какое были обернуты мои чресла, здесь носили только самые жалкие бедняки.

Однако даже у здешних бедняков края одежды отделывались меховой бахромой, а нередко в кайму вшивались разноцветные камушки, так что мы с Цветком Пустыни в сравнении с горожанами выглядели просто убого. Это очень смущало ее. Стыдясь своего жалкого одеяния, она смотрела себе под ноги, почти не поднимая глаз.

— Может, тебя утешит то, что я выгляжу гораздо хуже, чем ты, — шепнул я девушке. — А если хочешь знать правду, то ты выглядишь потрясающе.

Похоже, мои слова приободрили ее. Во всяком случае, она улыбнулась и сжала мою руку.

Надо сказать, Цветок и на самом деле выглядела лучше меня. Ей Дымящийся Щит дал хлопковую шаль, чтобы прикрыть нагую грудь, а у меня, кроме драной тряпки на бедрах, ничего не было.

Одежды здешних горожан подчеркивали то, сколь богат и силен этот народ: здесь даже бедняки щеголяли в белых плащах. Ну а люди богатые, видимо, чтобы подчеркнуть свою состоятельность и высокое положение, порой, несмотря на жаркий день, красовались в нескольких плащах сразу, причем верхняя накидка была пышно расшита. Состоятельные женщины носили длинные, до лодыжек, юбки и прямого покроя блузы с прорезями для рук по бокам, разукрашенные узорами в виде спиралей, полос, квадратов, треугольников и еще невесть чего, причем зачастую эти узоры были не нанесены краской, а вплетены в ткань.

А сами ткани были выкрашены в самые яркие и разнообразные цвета. Правда, нельзя сказать, чтобы и мы в нашем захолустье ничего не знали о красках. Мы собирали с опунций и давили кошемильных червецов, вываривали полученное месиво с мочой и квасцами, и в результате наши женщины получали малиновую краску, казавшуюся мне просто чудесной. Из тутовника мы получали желтую краску, из листьев акации, смешанных с черной глиной, — синюю. Однако для получения этих красок требовалось великое множество насекомых, листьев, плодов и прочих составляющих, а главное, это требовало нескончаемого труда.