Хищник. В 2 томах. Том 2. Рыцарь "змеиного" клинка - читать онлайн книгу. Автор: Гэри Дженнингс cтр.№ 120

— Это самый южный рукав реки Падуc, — сказал он. — Посмотри: к востоку от нас он разделяется надвое, чтобы обогнуть стены Равенны на пути к морю. Но так было не всегда. Впадина сделана людьми, чтобы доставлять воду в город. Речная вода, как ты и сам видишь, не самая чистая, если она течет с болот. Но это единственный источник воды в Равенне, потому что городской акведук уже давным-давно развалился. Итак, вода течет вдоль стен, очень близко от них, и через низкие арки в них тут и там попадает в каналы, которые ведут в город. Ну а я хочу, чтобы таким образом в Равенну попало также еще и несколько небольших сюрпризов.

Я восхищенно заметил:

— Для нейтрального наблюдателя, navarchus, ты, кажется, слишком уж вошел во вкус и стал настоящим завоевателем. Никак не пойму, что эти люди делают, лодки? Но они выглядят довольно маленькими и хрупкими, чтобы переправить воинов.

— Лодки-то лодки, да вот только они отправятся в плавание без людей, поэтому нет необходимости делать их прочными. Они специально совсем небольшие, чтобы могли легко пройти под низкими арками в стенах.

— Тогда почему на каждой из них мачта и парус? Как бы они не застряли!

— Эти лодки пройдут через арки, — сказал Лентин с радостной улыбкой, — перевернувшись вверх дном.

— Что?! — Я в изумлении уставился на него и на лодки, про которые мы говорили. Только что отстроенные суда Лентина в гавани оказались всего лишь гигантскими ящиками, а эти лодки были плоскодонными, вытянутыми деревянными трубками, в длину и в ширину не больше меня. Теперь я увидел, что на двух или трех, уже почти полностью завершенных, рабочие пристраивали мачты, однако приделывали их с другой стороны — там, где должно было быть округлое дно. Мачты были грубыми и короткими, на них виднелись маленькие квадратные полотняные паруса.

— Эта лодка плывет по поверхности воды, как и любая другая, — объяснял Лентин, — но только парус располагается под водой. Поэтому ее быстро подхватывает течение, и она не просто дрейфует, рискуя запутаться в прибрежных камышах или же застрять под аркой или в узком канале. Одновременно на вогнутой поверхности ее сверху располагается груз.

— Очень умно, — искренне пробормотал я.

— Это не мое изобретение. Древние греки, когда они еще были воинственным народом, назвали это khelaí, «клешня краба». Если вражеский флот входил и вставал на якорь в их гавани, они тайно отправляли свои суда вниз по течению, чтобы проникнуть внутрь этого флота и, так сказать, схватить вражеские корабли снизу, как это делает краб.

— Но каким образом ты собираешься схватить врага? — спросил я. — Что за груз будет на лодках?

Лентин показал мне, что погрузили на только что сделанный khelaí.

— «Жидкий огонь», как мы, мореходы, называем это… Между прочим, еще одно полезное изобретение, которое сделали греки, прежде чем превратились в мягкотелый народ: смесь серы, нафты, смолы и негашеной извести. Как ты знаешь, а может, и не знаешь, сайон Торн, если негашеную известь намочить, она начнет реагировать и нагреется в достаточной степени, чтобы воспламенить остальные ингредиенты, и эта смесь будет полыхать даже под водой. Ты уже заметил, насколько хрупки khelaí. На самом деле я постарался все тщательно рассчитать, сделав их настолько водонепроницаемыми, чтобы они оставались на плаву и смогли попасть в Равенну. После того как они намокнут, негашеная известь начнет нагреваться, и… — Несмотря на свой солидный возраст, navarchus ухмыльнулся, словно озорной мальчишка. — И — euax! «Жидкий огонь»!

— Чудесно! — воскликнул я совершенно искренне. Но подумал, что должен предостеречь его. — Насколько я представляю, Теодорих все-таки предпочел бы захватить Равенну более или менее целой. Сомневаюсь, что он придет в восторг, если ты превратишь столичный город в пепел и головешки.

Теперь Лентин окончательно развеселился.

— Eheu, ни тебе, ни Теодориху нет нужды волноваться! Я сделаю это только для того, чтобы помучить Одоакра: пусть его воины потеряют всякий покой. Еще, признаюсь, мне очень хочется развлечься самому и немного порадовать твоих скучающих от безделья и изнемогающих от зноя воинов. После того как несколько первых khelaí сделают свое дело, защитники вряд ли позволят остальным проникнуть настолько далеко в город, чтобы вызвать настоящий пожар. Но наш сюрприз заставит защитников и горожан постоянно бодрствовать и нервничать.

После наступления темноты, действуя по указаниям Лентина, несколько воинов добрались с одним khelaí до середины реки и там пустили его плыть по течению. Затем еще парочка khelaí быстро унеслась в темноту. После этого мы все принялись прогуливаться по берегу, поглядывая на небо над Равенной, освещенное розовым светом ламп и костров. Если даже кто-то из часовых и заметил приближающиеся khelaí, он, возможно, посчитал их простыми бревнами, потому что река была основательно запружена подобным плавучим мусором. В любом случае по крайней мере один из «крабов с клешнями» проплыл под стеной и попал в какой-то городской канал. Мы, наблюдатели, увидели, как небо внезапно осветилось ярким светом, и принялись скакать с криками «Sái!» и «Euax!», радостно хлопая друг друга по спине. «Жидкий огонь» продолжал гореть довольно долго, и мы радовались, представляя себе, как люди там, в городе, мечутся в ужасе и тщетно пытаются потушить пламя, которое невозможно погасить водой.

Когда свечение на небе уменьшилось и стало обычным, я сказал Лентину:

— Благодарю тебя за это зрелище. Завтра я оставлю вас, развлекайтесь тут без меня. Я же снова отправлюсь на юг доложить Теодориху о том, что здесь происходит. И стану всячески нахваливать твою изобретательность.

— Пожалуйста, — произнес он, улыбнувшись и подняв руку в знак протеста, — не надо! Я прошу тебя уважать мой нейтралитет.

— Отлично. Я стану нахваливать именно это твое достоинство. Так или иначе, соблюдаешь ты нейтралитет или нет, но ты в любом случае первым поймешь, когда Равенна наконец утомится от «жидкого огня», или опустошит полки со съестным в своих кладовых, или просто устанет от осады и не сможет больше держать оборону. Поэтому, я надеюсь, ты отправишь гонца на юг, как только получишь известие о том, что Одоакр сдается.

* * *

Но Равенна не сдавалась.

Она оставалась крепко запертой и неприступной. Вряд ли тем, кто находился внутри городских стен, приходилось сладко, однако мы так пока и не дождались от них парламентария с белым флагом. Поскольку тут уж на ситуацию никак нельзя было повлиять (нам оставалось только ждать, когда истощенный долгой осадой Одоакр перестанет упрямиться), Теодорих решил пока заняться другими делами. Он посвятил последующие месяцы управлению своими новыми владениями, сделав вид, словно осажденной столицы и упрямого Одоакра вовсе не существовало.

Например, он начал распределять среди своих соратников хорошие земли из числа тех, что они завоевали для него. Поскольку в ближайшее время никаких сколько-нибудь важных битв не предвиделось, Теодорих рассредоточил свои войска в виде небольших групп по всей стране. Затем, более или менее соблюдая давнюю римскую традицию colonatus ^[112], он выделил каждому воину, который этого хотел, надел земли, где можно было возвести постройки, заняться хозяйством, разводить скот — словом, делать что пожелаешь. Разумеется, множество воинов предпочли вместо земли получить деньги, а уж на них открыть лавку, кузницу, конюшню — да мало ли чем можно заняться в городе или деревне. Таверны, например, пользовались огромной популярностью.