Мне жаль тебя, герцог - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Волконский cтр.№ 59

Русские, у себя дома, были обижены господством иноземцев, им не было хода, иностранные религии чтились, и под лютеранские и англиканские кирки отводились лучшие места в столице, а к православию относились с презрением и, как фарисеи, предлагавшие распятому Христу спасти Самого Себя, если Он — Бог, говорили, что православие настолько, мол, сильно, что должно само себя защитить.

Никто не делал никаких резких проявлений своего недовольства, но никто из русских не мог и примириться с тем, что происходило, и все ждали, надеясь на то, что цесаревна Елизавета покончит наконец с этой неправдой.

Это ожидание рождало слухи, и городская молва назначала сроки, когда должно случиться вожделенное всеми событие. Думали, на Крещенье, когда гвардейские полки соберутся вокруг Иордани, цесаревна Елизавета Петровна встанет перед ними и объявит себя императрицей. Затем, когда прошла Иордань, стали ждать Пасхи, потом парада войскам на Дворцовой площади, наконец, просто шепотом передавали друг другу:

— Ждите сентября.

Никто не мог бы сказать определенно, почему надо было ждать сентября, но довольствовались этим и с таинственным видом говорили, повторяя: «Ждите сентября». Все-таки это был хоть какой-то срок.

Время между тем шло, и дела графа Линара в отношении правительницы запутывались все более и более.

Весной Анна Леопольдовна приказала выстроить дворец в местности, где ныне Инженерный замок. Этот дворец был маленький, походил скорее на виллу, был очень уютен и удобен для летнего пребывания. Стоял он рядом, стена об стену, с бывшим дворцом графа Румянцева, где жил теперь граф Линар. Сад, примыкавший к дворцу и составлявший продолжение Летнего, был окружен глухим забором; у единственного имевшегося входа в него стояли часовые, и им было приказано не пропускать никого, кроме графа Линара и фрейлины Юлианы Менгден. Один раз муж Анны Леопольдовны пожелал войти в этот сад, чтобы сократить себе дорогу, укрываясь от дождя, однако часовые загородили перед ним вход и, несмотря на то что он носил звание генералиссимуса всех войск, не послушались приказания и не пустили его. Правительница не виделась с мужем по целым неделям и, оградившись забором в своем Летнем дворце, открыто жила с Юлианой Менгден и Линаром, решительно никуда не показываясь, так что не только народ, но и министры почти не видели ее. Анна Леопольдовна с поразительной беспечностью и неосмотрительностью поступала так, как будто хотела не только прекратить неблагоприятные о ней толки, но нарочно хотела усилить их.

«Если бы вместо Линара, — говорит один из бытописателей того времени, — был близок к ней какой-нибудь вертопрах, молодой, красавчик собой, увлекший правительницу только пылкой, мимолетной страстью, то любовь к нему Анны, вызывая в обществе легко прощаемое осуждение, не возбуждала бы такого неудовольствия, какое вызывала ее любовь к Линару. Несомненно было, что давнишнее чувство Анны к графу превратилось в постоянную привязанность, что при такой привязанности правительница будет находиться в полной власти Линара, который, мало-помалу оттеснив от нее всех, станет от ее имени править государством. Все догадывались насчет такого исхода взаимных отношений между Анной и Линаром, и потому слышавшийся прежде только глухой ропот по поводу ее сближения с ним раздавался все громче и громче, по мере того как привязанность правительницы к Линару все увеличивалась.

Теперь имя Линара делалось ненавистным, не как мужчины, господствующего над сердцем молодой женщины, но как временщика, готовившегося захватить власть в свои смелые руки.

Пренебрежение со стороны Анны Леопольдовны приличиями дошло до того, что она дала отставку своему супругу не только в смысле семейного его положения, но и общественного, лишив его звания генералиссимуса и всех прочих должностей.

К осени всеобщее недовольство возросло до последних пределов, и по городу ходили самые невероятные слухи наряду с действительными рассказами о явно скандальном поведении правительницы.

— Ну хорошо, — говорили совсем открыто, — граф Линар так граф Линар… Но при чем тут Юлиана Менгден. И что это они там втроем, запершись, делают?

В простом народе передавали, будто император Иоанн не был крещен, да и родился от отца, не крещенного в православную веру, а что его мать, принцесса Анна Леопольдовна, втайне держится лютеранской ереси.

Вместе с этим сопоставлялись имена Бирона и Линара, и это сопоставление возбуждало сильную ненависть к Линару как к временщику.

Рассказывали, что над гробом императрицы Анны Иоанновны являются по ночам привидения, а между ними Петр Великий, требующий от покойной императрицы корону для своей дочери.

В довершение всего Швеция, подстрекаемая Францией, объявила России войну, и в городе разнеслись слухи, что шведские войска идут на Петербург.

В те времена Нева, еще не скованная гранитной набережной, чаще, чем теперь, пестрела маленькими лодками и небольшими парусными судами. Тогда им не мешали пароходы, громоздких барок было гораздо меньше, и катание по Неве составляло одно из любимых удовольствий петербуржцев. Катались с песельниками, с роговой музыкой, и, между прочим известно, что принцесса Елизавета имела обыкновение проезжать с хором рожечников мимо дачи французского посла де ла Шетарди и обмениваться с ним условными сигналами для передачи той или иной вести, освещающей политическое положение.

Селина де Пюжи, Грунька и Жемчугов очень часто пользовались лодкой, во-первых, для развлечения и прогулки, а во-вторых, для того чтобы свободно поговорить, так как посредине реки их не мог уже подслушать никто.

Сколько раз уже так плавали они, и, кажется, все было переговорено, все рассчитано, назначено несколько сроков, а надежды все рушились, и ничего не выходило. Наконец однажды, сидя на веслах, Митька сказал француженке и Груньке, сидевшим против него на корме:

— То есть я ничего понять не могу! Отчего это происходит? Кажется, наши ребята работают вовсю, все готово и назрело в народе и среди чиновников! Уж о гвардии и говорить нечего, только и ждут перемены, а она все сидит!

Жемчугову не надо было объяснять девушкам, что под «она» он подразумевал правительницу.

Он сделал еще несколько взмахов веслами молча.

— Я чувствую, — снова заговорил он, поднимая голову, — что и у нас произошла какая-то заминка, заколодило! Верно, и везде так!

— У кого это «у нас?» — спросила Грунька.

— Да вот! — кивнул Митька на француженку. — Сначала мы попадали в самую жилу, а теперь заглохло.

— Ты знаешь, — сказала Грунька, — госпожа Селина не хочет, чтобы граф Линар уезжал из Петербурга.

Жемчугов придержал опущенные в воду весла и воскликнул с тревожным удивлением:

— Да не может быть?! Но ведь она же продолжает сношения со шведами?

— Продолжает! И, как те ни уверены, что влияют на нее, она все-таки не хочет ничего сделать, чтобы граф Линар уехал из Петербурга.