В огонь и в воду - читать онлайн книгу. Автор: Амедей Ашар cтр.№ 71

— По рукам, Карпилло! — вскрикнул капитан в восхищении. — Но есть вещи, о которых ты не знаешь еще… и другая женщина будет в Зальцбурге…

— Другая женщина?

— Да, принцесса Мамиани, а с ней господин, которого я пустил за ней в погоню, маркиз де Сент-Эллис; она союзница графини де Монлюсон, а он друг и враг графа де Монтестрюка…

— Вы говорите такими загадками, капитан…

— Полно! Удары шпаг разъяснят все загадки!.. — И в порыве свирепой радости он поднял кулак и воскликнул: — Пускай же этот проклятый Монтестрюк едет теперь в Вену!.. Черт с ним! В Зальцбурге его ждет такая рана, от которой обольется кровью его сердце!.. — И он дико захохотал. — Я уж и не знаю, право, в кого он влюблен, этот волокита! Тут сам черт ногу сломит!.. В принцессу? Или в герцогиню? Но я так устрою, чтобы его поразил двойной удар!

Пока капитан д’Арпальер собирается отправиться в путь вместе с Карпилло, мы вернемся на опушку того леса, откуда силился выбраться раненый Паскалино, напрягая последние остатки сил. Когда он выбрался, невдалеке проходил человек. Итальянец позвал его, человек подбежал к нему.

— Помогите мне добраться до Меца, и я дам вам десять экю за труды… но у меня почти не осталось сил… надо достать телегу.

Обещанная награда соблазнила прохожего.

— Подождите здесь, — сказал он раненому.

Он скоро вернулся с клячей, запряженной в тележку, и, положив Паскалино на солому, взял клячу под уздцы и повел к городу.

Паскалино получил от своего проводника кое-какие тряпки, которыми обвязал, как умел, свои раны, чтобы остановить хоть немного кровь, и потом принялся составлять план действий. Можно было подумать, что близкая смерть придала ему и живости, и твердости. Он решил ехать прямо к графу де Колиньи, не теряя времени на розыски графа де Монтестрюка.

Считая каждую минуту и умоляя проводника подгонять клячу, которая, к счастью, шла гораздо быстрее, чем можно было ожидать, судя по ее жалкому виду, Паскалино добрался без всяких приключений до дома главнокомандующего и, объявив, что у него есть письмо к графу де Монтестрюку, которого все там знали, был впущен без всякого затруднения.

При виде хрипящего человека, который едва слышным голосом произносил имя графа де Монтестрюка, как призывает умирающий имя своего святого, Угренок бросился со всех ног к своему графу со словами:

— Там человек умирает! Скорее к нему, граф!

Гуго поспешил к умирающему.

— Узнаете вы меня, граф? — сказал ему честный слуга. — Это я имел честь нести с вашей милостью, когда вы переоделись в ливрею, портшез принцессы Мамиани, помните, в тот день?..

— Совершенно верно! — вставил Коклико. — Любезный, пропускай подробности… ближе к цели!

В нескольких словах несчастный Паскалино рассказал Гуго обо всем, что с ним случилось. Когда он дошел до дуэли с человеком, которого встретил у ворот Меца, Коклико вскрикнул:

— Высокий, худой, с сединой, на голове шляпа с пером? Это же мой испанец, дон Манрико.

— А моего звали Бартоломео Малатеста, и он уверял, что он итальянец…

— Два имени у одного и того же бездельника!.. И это он-то так славно тебя отделал, мой бедный друг?

Паскалино кивнул и рассказал, как у него отняли письмо принцессы, когда он упал.

— Но разбойник не знал, что принцесса передала мне еще и на словах содержание этого письма, — добавил он. — Я уверен, что если бы он заметил во мне малейший признак жизни, он бы распорол мне живот…

Потом Паскалино провел рукой по лбу, стараясь получше все припомнить, и продолжал:

— Да, принцесса умоляет вас ехать как можно скорее в Зальцбург, по дороге в Вену… Графиня де Монлюсон, у которой я видел вашу милость в Мельере, тоже уехала с намерением добраться до Венгрии, как полагают, а граф де Шиври поехал по той же самой дороге… Ей грозит большая опасность… принцесса надеется, что вы спасете ее.

Гуго переглянулся с Коклико.

— А данное вам поручение? — сказал последний.

— А мое золотое руно? Граф де Колиньи все узнает и сам решит, что мне делать.

Паскалино потянул Монтестрюка за рукав и сказал ему:

— Если я не поправлюсь, позаботьтесь, ради бога, о Хлое… У меня сердце разрывается, когда вспомню об ожидающем ее горе… Честная девочка любила только меня одного, и мы хотели обвенчаться нынешним летом!..

— Гм! — произнес Коклико. — Любовника еще можно найти, но мужа!.. Ну мы, однако, поищем… А пока спи себе и не тревожься ни о чем…

Паскалино улыбнулся и закрыл глаза, как будто ему в самом деле хотелось поспать подольше. Монтестрюк же поспешил к графу де Колиньи и рассказал ему все, что узнал.

— Очень некстати все это, — ответил Колиньи, — но если все обойдется, как я надеюсь, то у вас все-таки будет достаточно времени, чтобы приехать раньше меня в Вену и в Венгрию и собрать нужные сведения к моему приезду… А если нет, то посвятите себя всецело графине де Монлюсон и, кроме нее, ни о чем не думайте. Дела короля не пропадут оттого что в его армии будет одним храбрым офицером меньше, а честь и спокойствие графини де Монлюсон могут подвергнуться большой опасности, если вы не поспешите к ней на помощь.

— А я клянусь вам, — воскликнул Гуго, — что возвращусь к вам тотчас же, как отвезу в безопасное место графиню де Монлюсон, которая будет со временем графиней де Шаржполь, если Господу Богу угодно.

Колиньи дал Гуго открытый лист, в котором просил все власти городов и областей, зависящих от Германской империи, оказывать помощь и содействие графу де Монтестрюку, отправленному по делам службы его величества короля французского, и, обняв его еще раз, сказал:

— Ну, теперь ступай с Богом; увидимся у турок!

Вечером того же дня капитан д’Арпальер и Карпилло с одной стороны, Гуго, Коклико, Кадур и Угренок — с другой, а маркиз с исправно вооруженным лакеем — с третьей выехали из Меца и направились к Зальцбургу, каждый по такой дороге, которая казалась ему короче и вернее, между тем как граф де Шиври и шевалье де Лудеак тоже гнались по следам графини де Монлюсон, за которой ехала и принцесса Мамиани. Вот сколько живых стрел летело к одной и той же цели!

Трудно представить себе тот ужас, который внушало тогда нашествие турок целой Европе. Особенно этот ужас был силен в Германии. Одна Венгрия отделяла Германию от могущественной империи, основанной мечом Магомета II, и первые удары страшного врага должны были обрушиться на нее, а с падением венгерского оплота ничто уже не могло остановить натиска мусульман. Людская волна, явившаяся из глубины Азии, перешла через Дунай, разлилась по равнинам Венгрии, смывая все на своем пути, гоня перед собой собранные наскоро войска, пробовавшие остановить ее, открывая пушечными выстрелами ворота городов; эта волна грозила Вене, передовому оплоту империи.