Те, кто уходит, и те, кто остается - читать онлайн книгу. Автор: Элена Ферранте cтр.№ 18

— Отец Мирко тоже работает в университете, — грустно сказала она.

— Правда?

— Я была его студенткой. Такой уверенный в себе, всегда готовый к лекции, такой умный, красивый! Просто идеальный мужчина! Волнениями еще и не пахло, а он уже нам говорил: «Перевоспитывайте своих преподавателей, не позволяйте им обращаться с вами как со скотом».

— О ребенке он хоть немного заботится?

Она хмыкнула:

— Мужчина, за исключением тех сумасшедших моментов, когда ты любишь его так, что позволяешь войти в себя, всегда остается в стороне. Поэтому потом, когда ты больше его не любишь, тебе становится неприятно даже думать о том, что когда-то он был тебе нужен. Я приглянулась ему, он приглянулся мне — вот и все. Я ко многим испытываю симпатию, по нескольку раз на дню. А ты что, нет? Но это быстро проходит. А ребенок с тобой, он часть тебя, в то время как его отец как был посторонним, так таким и остался. Даже имя его теперь звучит по-другому. Раньше я, едва проснусь, твердила: «Нино, Нино» — как магическое заклинание. А теперь мне его и слышать противно.

Повисла пауза. Потом я наконец негромко спросила:

— Значит, отца Мирко зовут Нино?

— Да, его в университете все знают. Он местная знаменитость.

— А как его фамилия?

— Нино Сарраторе.

Я уехала рано утром, оставив Сильвию спящей с малышом на груди. Художника нигде не было видно. Я попрощалась только с Мариарозой: она встала еще раньше, чтобы проводить Франко на вокзал, и как раз успела вернуться. Вид у нее был сонный и, как мне показалось, встревоженный.

— Хорошо спала? — спросила она.

— Мы долго болтали с Сильвией.

— Она рассказала тебе про Сарраторе?

— Да.

— Я знаю, что он твой друг.

— Это он тебе сказал?

— Да, мы немного посплетничали о тебе.

— Правда, что Мирко его сын?

— Да. — Она зевнула и улыбнулась. — Нино обворожителен, девушки сходят по нему с ума, прямо на части рвут. К счастью, в наше время можно делать что хочешь. Он дарит им радость, побуждает к действию.

Она сказала, что студенческому движению очень нужны такие люди, как он. Но и ему надо помогать расти над собой. «Одаренным людям необходима направляющая сила. Поскреби такого, и обнаружишь и буржуазного демократа, и главу предприятия, и реформатора…» Мне пора было уходить. Мы обе посетовали, что слишком мало времени провели вместе, и пообещали друг другу, что в следующий раз это исправим. Я забрала из отеля багаж и уехала.

Только в поезде по пути в Неаполь я наконец смогла переварить новость о втором отцовстве Нино. Нить звенящей тоски протянулась от Сильвии к Лиле, от Мирко — к Дженнаро. Мне подумалось, что страсть, разгоревшаяся на Искье, ночь любви в Форио, тайные свидания на пьяцца Мартири, беременность Лилы обесцветились и превратились в детали механизма, который Нино, покинув Неаполь, пустил в ход с Сильвией и неизвестно со сколькими еще девушками. Эта мысль оскорбила меня, будто где-то в дальнем уголке моего сознания засела Лила, заставляя меня чувствовать то же, что она. Я испытывала ту же горечь, какую испытала бы она, узнай о том, что знала я, и тот же гнев, словно это со мной обошлись так несправедливо. Нино предал и Лилу, и меня. Он оскорбил нас обеих, мы обе любили его, но он никогда не любил ни ее, ни меня. Несмотря на все свои прекрасные качества, он был человеком распутным, поверхностным, одержимым животными инстинктами, привыкшим оставлять за собой побочные последствия своих минутных удовольствий — зачатки живой материи, росшей и обретавшей форму в женском лоне. Мне вспомнилось, как несколько лет назад, в нашем квартале, когда он пришел повидаться со мной, мы стояли и разговаривали во дворе, и Мелина, выглянув в окно, приняла Нино за его отца. Бывшая любовница Донато уловила сходство, которого я не замечала. Теперь я знала, что она была права, а я ошибалась: на деле Нино так и не смог сбежать от своего отца, хоть и боялся стать таким же, как он. Хуже того, он уже стал им, пусть и не желал этого признавать.

Но возненавидеть его я не могла. В раскаленном от зноя поезде я снова думала о нашей встрече в книжном магазине, связывая ее со всем, что случилось и было сказано за последнее время. Поступки, разговоры, книги без конца возвращали меня к навязчивой теме секса, одновременно отталкивающей и притягательной. Вокруг рушились преграды, и оковы благополучия разбивались на куски. Нино жил по законам своего времени. Он был органичной частью того шумного университетского собрания с его особыми запахами, он прекрасно вписывался в беспорядочную жизнь дома Мариарозы, которая, вне всякого сомнения, и сама была его любовницей. Благодаря своему уму, своим желаниям и своему умению обольщать он смотрел на новую эпоху уверенно и с любопытством. Возможно, я зря сравнила его с отцом, этим похотливым развратником; Нино явно принадлежал к другой культуре. И Сильвия, и Мариароза в один голос утверждали: девушки сами вешались на него, и он давал им то, чего они желали: никакого насилия, никакого греха, все по обоюдному согласию. Когда Нино сказал мне, что у Лилы неправильное отношение к сексу, возможно, он как раз и имел в виду, что время взаимных претензий между близкими людьми прошло и не следует отягощать наслаждение какими-то обязательствами. Даже если он унаследовал натуру отца, его страсть к женщинам принимала совсем иные формы.

Поезд подходил к Неаполю, и после долгих размышлений о Нино я отчасти была готова признать, что в его позиции нет ничего особенного. Немного досадуя на себя, я подумала: а что плохого он делает? Наслаждается жизнью сам и дарит наслаждение всем желающим. Но когда я подъезжала к своему кварталу, меня посетила другая мысль: именно потому, что все девушки хотели его заполучить, а он никому не отказывал, я, влюбленная в него с давних пор, хочу его еще сильнее. Поэтому я решила любыми путями избегать встреч с ним. Что до Лилы, то я не знала, как поступить. Промолчать? Или рассказать ей обо всем? Ладно, сказала я себе, вот увидимся с ней, тогда и определюсь.

По приезде домой у меня не было ни времени, ни желания возвращаться к этому вопросу. Позвонил Пьетро и сообщил, что на следующей неделе приедет знакомиться с моими родителями. Я восприняла эту новость как неизбежное зло и посвятила себя поискам отеля для него, генеральной уборке дома и попыткам хоть немного успокоить родных. Последнее, впрочем, было бессмысленно: обстановка в доме только накалялась. По кварталу все шире ползли гадкие слухи обо мне, о моей книге, о том, что я постоянно езжу одна. Мать отбивалась от них, рассказывая всем, что скоро я выхожу замуж, но, не вдаваясь в подробности, чтобы не проболтаться, что мой жених безбожник, хвастала, что свадьба состоится не в Неаполе, а в Генуе. Пересуды после этого, к ее неудовольствию, только усилились.

Как-то вечером она набросилась на меня с особенным ожесточением, возмущаясь, что люди, прочитавшие мою книгу, считают ее похабной и шепчутся у нее за спиной. Братьям, орала она, пришлось подраться с сыновьями мясника, которые назвали меня шлюхой, и избить одноклассника Элизы, предложившего ей заняться тем же, чем занимается ее распущенная старшая сестра.