Викинг. Бог возмездия - читать онлайн книгу. Автор: Джайлс Кристиан cтр.№ 49

– Ты – вестница, которой дано странствовать между мирами, – пытаясь успокоить Сигруту, когда та делала вид, что сердится, говорила Вальгерда. – Ты можешь путешествовать ото льда к огню и между ними, моя белочка.

Слушая ее, Сигрута невольно улыбалась, прищелкивала языком или спрашивала Вальгерду, не угостит ли она ее желудями.

– Уже совсем близко, – повторила Вальгерда, и на сей раз веки не дрогнули в ответ.

Она остановилась, чувствуя, как кровь отлила от ее лица и внутри все похолодело. Вальгерда стояла на многажды хоженой тропе и боялась посмотреть в лицо Сигруты, опасаясь увидеть на нем смерть. Но в этот момент неподвижности она почувствовала биение сердца вёльвы, возникшее в сморщенном бедре. Ток крови, слабый, словно дрожание крылышек мотылька, но драгоценный, как ничто на всем свете.

– Ты ее пока не получишь, – прошептала Вальгерда, как будто Фрейя, госпожа колдовства, стояла рядом, протянув руки к Сигруте и собираясь отобрать ее у Вальгерды. – Пока нет. – И на этот раз в ее словах появился намек на угрозу.

И все же время для подобных вещей прошло.

Вальгерда посвятила всю свою жизнь защите вёльвы, так же точно, как ее мать оберегала Сванвиту, последнюю вёльву весны. Боги видели, она делала все, что могла, сражалась с копьеносцами и разбойниками, а однажды даже вступила в схватку с медведем, обезумевшим зверем, ответившим на крики роженицы зубами и когтями. Но она не сумела защитить Сигруту от смерти. В самом конце ее мастерство владения копьем и мечом, отточенное тяжелым трудом и опытом, оказалось бесполезным.

Вальгерда пошла дальше, прибавив шаг, когда рев водопада, про который Сигрута говорила, что это голоса форскарлов, стражей водопадов, поющих и кричащих от радости и одновременно ярости, стал громче, а тропинка скользкой от капель воды, долетавших сюда от водного потока, находившегося за горной грядой. Они прошли между березами с серебристо-зелеными, трепетавшими на ветру листьями, потом начали спускаться по тропе с высокой травой и чавкающей, болотистой почвой, пытавшейся с каждым новым шагом забрать к себе Вальгерду. Воздух рядом с водопадом был холодным и будто хрустящим, как после сильного ливня, напоенным ароматом земли и мха, и Вальгерда с жадностью его вдыхала, понимая, что им больше не суждено разделить эти ощущения.

В прошлом они спускались по скользким камням и пробирались за стену воды, которая, наполняя их мир ревом, падала меньше чем в футе от лиц.

– Форскарлы дарят радость и отвагу, – как-то раз сказала Сигрута. – Они прекрасны и одновременно опасны, и только дурак станет их злить.

Прошло довольно много времени, прежде чем Вальгерда поняла, что Сигрута говорила не только о форскарлах, но и о ней самой, и, когда в следующий раз они спустились вниз, чтобы встретиться с духами, Вальгерда сняла наручное кольцо, взятое у поверженного врага, и засунула его глубоко в щель в скале. Дар духам, среди которых она чувствовала себя так уютно. Сейчас они подошли к лужицам и ручейкам, собиравшимся у края скалы, чтобы тут же броситься в пену, собиравшуюся на крутом склоне. Вышедшая на охоту выдра, завидев их, промчалась по камням, плюхнулась в воду и мгновенно исчезла.

– Ну, вот мы и пришли, – сказала Вальгерда.

Она опустилась на колени и положила Сигруту на плоский камень рядом с другим озерцом. Их озерцом. Потом начала ее раздевать, как делала множество раз прежде. Расстегнула медную брошь в форме богини, сняла плащ с плеч, свернула его и положила под голову вёльвы. Затем особенно осторожно стянула с нее верхнее платье, которое Сигрута сшила сама из шкур больших лесных кошек, священных для Фрейи, запрягавшей их в свою колесницу.

Сигрута застонала, когда Вальгерда сняла через голову шерстяную нижнюю рубаху, и уже через несколько мгновений умирающая женщина, бледная и обнаженная, лежала на камне, а по щекам Вальгерды потекли слезы, потому что Сигрута была похожа на ребенка – выступающие ключицы, натянувшие кожу, и грудь, из тех, про которые мужчины не слагают песен, сейчас и вовсе на грудь не походившая.

Кожа обтянула грудную клетку, точно барабан духов, и Вальгерда увидела, что Сигрута дышит – не поверхностно, как когда она уловила пульс на бедре, а ритмично, словно рукоять меча, бьющая по внутренней поверхности щита. Но Вальгерда даже надеяться боялась, что Сигрута сражается с темным приливом, грозившим утащить ее за собой, пытается его прогнать. Она видела достаточно смертей, чтобы не ждать ничего хорошего. Вальгерда выпрямилась и тоже начала раздеваться. Сняв пояс с мечом в ножнах и скрамасаксом с костяной ручкой, она пристроила все это на камне рядом с умирающей женщиной. Обычно она не расставалась с оружием в присутствии вёльвы, просто на всякий случай, потому что ее долг состоял в том, чтобы защищать ее. Но какое теперь это имело значение? Вальгерда наклонилась, сбросила бринью, затем сапоги, штаны и рубаху, и аккуратно все сложила, как делала всегда. Потом снова взяла Сигруту на руки и босиком прошла по мокрым камням. И впервые за всю жизнь холодная вода не обожгла ей ноги и не заставила задохнуться. Она заходила все глубже, ощущая под ногами привычное гладкое дно, и вскоре темная вода начала убаюкивать Сигруту, но Вальгерда не выпускала ее из рук. И никогда не выпустит. Улыбка, мимолетная, словно шепот, промелькнула по губам, которых Вальгерда коснулась своими собственными, легко и нежно, точно снежинка, целующая море.

– Не оставляй меня, – попросила Вальгерда и тут же пожалела, что слова сорвались с ее губ; она знала – в том, чтобы просить то, что тебе не могут дать, нет чести.

Она не хотела, чтобы Сигрута сражалась. Только не ради нее. И не сейчас.

Они вместе медленно кружили по воде, и черные волосы Сигруты качались на ее поверхности, точно обломки после кораблекрушения. Вальгерде казалось, что она возвращает вёльву земле.

Губы Сигруты начали синеть, хотя она еще не дрожала, и на ее лице застыли покой и неподвижность, каких Вальгерда давно на нем не видела. И тогда она принялась смывать с хрупкого тела вёльвы пот, сажу и боль, впитавшиеся в него за последние недели. Она не знала, что можно сказать, поэтому запела вардлок, чего никогда не делала раньше, потому что петь его пристало вёльвам вроде Сигруты, а не воину, коим являлась она сама. Но Вальгерда не сомневалась, что боги на нее не обидятся, а если и обидятся, ей плевать, она все равно не замолчит.

Когда Сигрута пела вардлок, он окутывал Вальгерду, будто теплый плащ, успокаивал; ее душа покидала тело, словно дым из очага, и, хотя у нее не было видений, о которых говорили некоторые, она знала, что какая-то часть ее побывала в далеких странствиях. Вальгерда никогда раньше не пела, и теперь звук собственного голоса казался ей чужим, а слова, слетавшие с губ, если б превратились в шерсть на прялке, платье получилось бы невероятно уродливым, из грубой ткани и торчащих в разные стороны нитей. Но лучше она не умела. Она направляла мелодию в уши Сигруты, а их тела искали и прижимались друг к другу в холодной воде.

Уже спустились сумерки, и по небу в сторону Люсефьорда тянулись темно-серые тучи. Вальгерда не хотела нести Сигруту в темноте через скалы, скользкие от дождя, поэтому она вышла из воды, положила ее на плоский камень и вытерла собственным плащом. Снова одев вёльву, взяла ее на руки и зашагала домой.