Дом на краю ночи - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Бэннер cтр.№ 71

Серджо и Джузеппино родились в разгар эпохи процветания на острове. Мария-Грация нарадоваться не могла, что жизнь настолько изменилась. Для ее сыновей прибрежные пещеры были археологической достопримечательностью с небольшим навесом у входа, где Сальваторе Маццу продавал билеты. Они не помнили времена до парома Бепе или времена, когда на острове был только один автомобиль, и они бы не поверили, что на месте греческого амфитеатра некогда было заброшенное поле, где паслись козы. (Il conte раскопал его, поставил вокруг ограждение и посадил в будку Сантино Арканджело. Он тоже захотел получить свою долю от популярности Кастелламаре.) Для Серджо и Джузеппино «Дом на краю ночи» всегда был местом, где приезжие пили чай на террасе и щелкали фотоаппаратами. А для Марии-Грации остров стал местом новых возможностей. Роберт излечил все ее тревоги, – Роберт, для которого не было большего счастья, чем воскресным днем окунуться в море вместе с сыновьями, жаркими ночами лежать, прижавшись к жене и слушая, как шелестят пальмы под окнами, сидеть на террасе вечером, подсчитывая итоги дня, и расписывать блестящие перспективы. Мечты его были трогательно скромными.

– Мальчики могут закончить школу на материке, – говорил он Марии-Грации. – А ты могла бы установить в баре кондиционер и телевизор – лучше, чем у Арканджело.

За годы модернизации на Кастелламаре появилось много иностранных диковин, включая телевидение. Паромщик Бепе заработал столько денег на своем пароме, что не придумал ничего лучше, чем потратить их на телевизор, который он приобрел в магазине электротоваров в Сиракузе. Он перевез его через море в ящике, набитом смятыми газетами, словно археологическую реликвию. Рабочие, приехавшие с материка, установили антенну на крыше его голубого дома за церковью, и теперь жители острова собирались в старой гостиной матери Бепе среди бархатных занавесей и статуэток скорбных святых, дабы посмотреть, как черно-белые иностранцы мельтешат на экране, балаболя по-своему. («Я думала, они будут по-нашему говорить, – разочарованно протянула Агата-рыбачка. – Ну хоть парочка из них».)

Сидя на коленях у родителей перед телевизором Бепе, Серджо и Джузеппино наблюдали похороны американского президента синьора Кеннеди. Им обещали, что когда иностранцы, запустившие в космос ракеты, russi и americani, высадятся на Луне, это тоже покажут по телевизору. Мария-Грация дивилась, как на острове, где она собирала улиток и молола цикорий для «кофе», где Роберт явился из морской пучины и умирал без пенициллина, ее сыновья теперь увидят, как человека запускают в космос. Но видя мир только по телевизору Бепе и на газетных страницах, она изо всех сил старалась не представлять весь прочий мир, находившийся за пределами Кастелламаре, только в черно-белом цвете.

В баре теперь стоял аппарат для мороженого самой последней модели, холодильники прохладно гудели. Иногда туристы открывали дверцы холодильников и какое-то время стояли, наслаждаясь ледяными дуновениями их родного севера. Тем временем Бепе сменил свою моторку на большой современный паром Santa Maria del Mare грузоподъемностью в пять автомобилей.

Мечты жителей острова росли как миражи, становясь все безудержней и головокружительней.

– Может, нам открыть ночные клубы, как в Париже? – рассуждали молодые рыбаки, собравшись в углу бара. – Целый квартал, а не просто пару антикварных баров, где старичье стучит в домино. И настоящий магазин модной одежды, как в Милане.

Островитянам все сложнее было довольствоваться обычной одеждой, которую заказывали на материке и привозили в коричневой оберточной бумаге или покупали в хозяйственном магазине вдовы Валерии, где в витрине десятилетиями висели одни и те же выцветшие подштанники, пыльные носки и похоронные брюки.

Но что на острове в конце концов появилось, так это сберегательный банк.

Никто не помнил, чтобы на Кастелламаре когда-нибудь был свой банк. Обычно семья Арканджело давала соседям в долг деньги на починку крыши или покупку новой сети, а предки Пьерино установили в свое время систему своеобразного ростовщичества: одалживая суда и рыболовные сети рыбакам, потерявшим свои лодки, они забирали половину пойманной рыбы в уплату, ничем не рискуя. Родственники семейства Маццу, ныне покойные, давали напрокат похоронные костюмы по десять лир в час, зарабатывая на продолжительных поминках, принятых в девятнадцатом веке. Их затраты окупались двадцатикратно. И хотя все эти проявления капитализма бытовали на острове в прошлом, банк – совсем другое дело.

– Нам ничего такого не нужно, – сказала Агата-рыбачка. – Разве мы не обходились без всего этого?

Жители острова хранили сбережения в жестяных коробках (редко – под замком) и под матрасами. Расплатиться тунцом или оливковым маслом было в порядке вещей, даже обычнее, чем деньгами. У всех была крыша над головой и еда на столе. («Не то что у этих americani во время их Великой депрессии», – угрюмо заметила Агата-рыбачка.) Но теперь появился банк – со сверкающими окнами и золотыми дверными ручками, переделанный из старого дома Джезуины. С легким вызовом он сверкал на площади прямо напротив «Дома на краю ночи».

Все началось после смерти il conte. Старый враг Амедео тихо умер весной 1964-го, за рулем своего древнего авто. Восемь мужчин и три осла с трудом вытащили машину из канавы, в которую она съехала. Тело графа не пострадало, на нем не было ни единой царапины. Казалось, что он просто заснул за рулем.

Похоронили его со всеми почестями. Гроб несли герцоги и графы, прибывшие с материка, такие же, как и он, обломки уходящей эпохи. Его старый друг доктор произнес надгробную речь. У изголовья могилы одиноко, с сухими глазами, в старой траурной вуали стояла Кармела.

Андреа на похороны опоздал. Мария-Грация не видела его в первый день, так как он появился ночью и заперся с матерью на вилле. Но посетители бара донесли, что одет Андреа был в роскошный костюм и очки без оправы – вылитый иностранец. Престарелые крестьяне-батраки прямо на пристани вручили ему отцовский графский перстень с печаткой, но кое-кто выразил и недовольство приездом Андреа – раздались возгласы про призрак Пьерино. Встречавшая сына Кармела прильнула к нему и не отпускала. Поместье – вернее то, что от него осталось, – теперь перешло к Андреа. На следующее утро Кармела столь бурно радовалась возвращению сына («мой мальчик… мой красавец… хвала святой Агате и всем святым…»), что вдовы из Комитета святой Агаты сочли ее поведение непристойным в свете давешней кончины ее супруга.

– Он намеревается остаться, – сообщил Тонино на весь бар. – Заплатил нам с ‘Нчилино за ремонт половины пустующих домов. У нас теперь столько денег, что мы собираемся купить новые инструменты и стремянки.

Мария-Грация не понимала, почему ей стало не по себе и почему на вопрос Роберта: «Что это все говорят о возвращении сына il conte?» – она не нашлась что ответить. Муж знал, что сын графа когда-то был влюблен в нее, но его это ничуть не беспокоило. Но почему же она так растревожена приездом Андреа?

Вскоре над восстановлением графской собственности трудилась половина безработных батраков острова. И к концу лета Тонино и ‘Нчилино могли себе позволить не только новые инструменты и стремянки, но и микроавтобус, и три акра земли, чтобы было где его парковать. Новый il conte вернулся на остров богатым человеком с большими планами на будущее.