Дом на краю ночи - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Бэннер cтр.№ 50

– Он что-то затеял, какую-то подлую игру задумал, мерзавец.

– Сюда он зашел по ошибке. Он искал Флавио.

Теперь Амедео ухватил дочь за локоть:

– У тебя не может быть ничего общего с сыном il conte.

Но той ночью Марию-Грацию посетили странные и хаотичные сны – как Андреа притискивает ее к комоду, в точности как Роберт, как он прижимает ее к стене пещеры, и на ее спине отпечатываются черепа. Проснувшись с рассветом, она ополоснула лицо холодной водой и спустилась в бар. Отперла двери и вышла на террасу. Там стоял Андреа, с одиноким цветком бегонии в руке. Луч света падал на цветок, и тот будто сиял изнутри.

– Вчера я произвел плохое впечатление на твоего отца, дурное впечатление, – сказал Андреа. – Я могу как-то это исправить?

Пока она соображала, что ответить, Андреа взял ее ладонь и вложил в нее цветок. Это напомнило ей, как поэт Марио Ваццо вложил в ладонь ее матери Пины Веллы хрупкий цветок. В детстве она не поняла смысла этого жеста. Теперь же поняла.

Мария-Грация поставила цветок в стеклянную вазу на ночной столик. Когда она смотрела на него, ей становилось не по себе, но чувство это нельзя было назвать неприятным. Отец, обнаружив подарок Андреа, вышвырнул вазу вместе с цветком за окно, и осколки хрустели под ногами прохожих еще несколько дней. Андреа вновь держался строго за пределами террасы – задумчивый, с болезненно-бледным лицом. И не сводил с нее глаз.

Мария-Грация никогда не видела, чтобы отец так себя вел. Она слышала, как он выговаривал Флавио за занавеской в баре, едва сдерживая ярость:

– Я не доверяю этому твоему дружку в том, что касается Марии-Грации, – ни на секунду не доверяю!

Однажды вечером, спустя несколько месяцев, отец вызвал ее к себе в кабинет. Он взял ее ладонь своими огромными морщинистыми ручищами, потом погладил по волосам и сказал:

– Ты хочешь уехать с острова, Мариуцца? Хочешь куда-нибудь поехать? Это не дает тебе покоя?

– Уехать с острова? – пробормотала она, сбитая с толку его вопросом.

– Поступишь в университет или выучишься на учителя, – сказал отец. – Поезжай в большой город – в Рим или Флоренцию. Ты слишком долго оставалась взаперти в этом доме, ухаживая за стариками-родителями. – Попытка обернуть все в шутку повисла неловкой паузой.

– Почему ты спрашиваешь об этом? Я что-то не так сделала? Или Флавио не нравится, что я хозяйничаю в баре?

– Нет, cara. Ничего подобного. Ты для нас – вечное благословение. – Отец тяжело вздохнул. – Но Андреа д’Исанту…

Слезы возмущения обожгли ей глаза.

– Что с ним не так?

– Cara mia. Principessa ^[69]. – Он гладил ее по рукам, но она не успокаивалась.

– Я не сделала ничего плохого! Ничего не было, папа.

– Ты ведь слышала слухи обо мне и Кармеле д’Исанту. Ты не можешь не знать о том, что произошло между нами до твоего рождения.

Преданность отцу заставила ее отвернуться. Мария-Грация молча глядела, как на горизонте ползет большой лайнер, залитый огнями, издалека похожий на город.

– Посмотри на меня, Мариуцца, – сказал отец. – Не стыдись. Это мне должно быть стыдно, так как это я натворил дел. Хотя, Бог свидетель, я хотел бы сказать тебе, что ничего такого не делал. Мне невыносима мысль, что я так унижен в твоих глазах, cara. Но я должен признаться. Посмотри на меня, Мариуцца.

Она смотрела на полки с книгами – на сборники народных сказок, на старые переплеты медицинских журналов – куда угодно, но только не на отца.

– Я думала, доказано, что Андреа не твой сын, – пробормотала она наконец. Мария-Грация слышала, как эту историю рассказывали в школе шепотом, у нее за спиной. Про доктора с материка, который приезжал и делал специальный тест. Тогда эти слухи еще больше утвердили ее в мысли, что ее отец невиновен.

– Тот тест ничего не доказывал, – вздохнул отец. – Это не надежный тест. Cara, мне не нравится, как он смотрит на тебя, как следит за тобой повсюду взглядом. Это нехороший взгляд. Он сулит беду.

– На меня больше никто не смотрит, – ответила она. – Никто не замечает меня. Никому на этом проклятом острове нет до меня дела.

– Я такое слышал и раньше. – В голосе отца зазвучали докторские нотки, и это было особенно невыносимо. – В моей практике на материке, когда я был совсем молодым, однажды был случай с единокровными братом и сестрой. Их разделили в детстве, вырастили в разных домах на противоположных концах деревни, и они стали жить как муж и жена, но это очень опасно, Мариуцца. В таких случаях бывает, что возникает огромное взаимное влечение, но если даже забыть о законности и не обращать внимания на скандал, который разразится в маленьком местечке…

От унижения она чуть не плакала.

– Ты в ужасе от моего признания? – спросил Амедео. – Ты стала плохо обо мне думать, cara?

– Нет, – солгала Мария-Грация, по-прежнему не глядя на отца.

– А как же Роберт? – тихо спросил он. – Мы все любили Роберта.

Ту т его голос дрогнул, и она поняла, что не вынесет, если отец еще и заплачет. Поэтому она оттолкнула его и насколько могла равнодушно сказала:

– Ну а что Роберт? Мы не видели его четыре года.

– Ты говоришь – что Роберт? Cristo Dio! Разве ты не любила его? Но с тех пор как он уехал, ты ни разу не произнесла его имя вслух. Он возник из моря – как чудо, как сын! Разве ты не любишь его, а он тебя? Разве он не вернется?

Мария-Грация уже не могла сдерживать слезы.

– Его спроси, вернется ли он! – закричала она. – Его спроси, любит ли он меня! Я ждала, не так ли? Целых четыре года! Я унижена, я посмешище, все считают меня старой девой, я единственная на всем острове осталась одинокой! Да, я любила Роберта! Почему вы все не видите, что я продолжала любить его, что я ждала и ждала этого тупого stronzo, только он ко мне не вернулся?

Отец потянулся к ней, но она вылетела из комнаты. Мария-Грация была безутешна. Она выскочила из дома и побежала прочь из города, миновала оливковые рощи, скатилась к прибрежным пещерам.

Как постановил Амедео, Андреа д’Исанту отныне было запрещено появляться в «Доме на краю ночи». Il conte также ограничил передвижения сына, а вскоре пригласил приятеля, у которого было пять дочерей, встретить на вилле Рождество. Андреа сбежал с праздничного ужина и, пьяный, явился к дому Эспозито.

– Мария-Грация! – кричал он, кидая камешки в ее окно. – Почему ты не хочешь видеть меня? Dio, ты хочешь свести меня с ума?

Признание отца тяжким грузом давило на нее, и Мария-Грация не могла заставить себя открыть окно. Она молча наблюдала из-за занавески, как Андреа повернулся и, сгорбившись над своей тростью, побрел через площадь. В домах на площади распахивались окна, выглядывали любопытствующие. В холодной вечерней мгле Андреа показался ей самым одиноким человеком на всем острове, таким же одиноким, как тот мальчик, что возвышался в классе на своем троне из четырех цементных блоков.