Дар бессмертия - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Александрова cтр.№ 46

Родной город Санкт-Петербург, как водится, встретил Старыгина тягучим унылым дождем, словно стоял не конец апреля, а самая настоящая глухая и унылая осень. Старыгин, однако, ничуть не расстроился по этому поводу, потому что досыта напитался солнечными лучами в Испании, и еще потому, что у него имелись куда более серьезные причины для переживаний.

Мысленно напевая старую советскую песенку: «Не изменяя веселой традиции, дождиком встретил меня Ленинград, мокнут прохожие, мокнет милиция, мокнут которое лето подряд…», Старыгин открыл дверь своим ключом и прошел в прихожую, нарочно громко топая. Ему хотелось, чтобы кот Василий устроил ему пышную встречу.

Когда человек одинок, он очень ценит внимание и заботу. И хоть Дмитрий Алексеевич был одинок не по состоянию души и не по стечению обстоятельств, а выбрал такую жизнь совершенно сознательно и устроил ее по своему вкусу, все же ему хотелось иногда, чтобы при его неожиданном появлении кто-нибудь радостно всплескивал руками, смеялся, бросался на шею с поцелуями, говорил, что устал ждать и соскучился ужасно. Кот Василий, разумеется, ничего такого никогда не делал, но при желании мог украсить момент их встречи.

Бывали случаи, когда кот встречал вернувшегося хозяина, сидя на коврике у двери, и тут же начинал сердито выговаривать ему, что котов нельзя надолго оставлять одних, это плохо отражается на их характере и внешности. В доказательство своих слов кот тут же начинал усиленно линять на хозяйский костюм и всю окружающую мягкую мебель, после чего милостиво принимал порцию извинений, и с этого момента встречу можно было считать завершенной.

Иногда Василий неторопливо выплывал в прихожую, держа рыжий, как факел, хвост трубой, глядя на хозяина с легким презрением и ехидно вопрошая выразительными желто-зелеными глазами – где тот так долго пропадал, нагулялся ли, и собирается ли приступать к своим непосредственным обязанностям, как-то: ласковое почесывание кота за ушами, совместный просмотр некоторых интересующих кота телевизионных программ и прогревание постели собственным телом перед отходом кота ко сну.

Дмитрий Алексеевич был рад и такой встрече.

Иногда кот возлежал на диване в гостиной. Вычислив, что это было самое любимое место Василия, Старыгин, отчаявшись отчистить диван, покрыл его рыжим пледом: таким образом, рыжая шерсть, в изобилии оседавшая вокруг, становилась незаметной.

В таких случаях следовало наплевать на шерсть и бросаться на диван рядом с котом в чем есть, даже если на хозяине был выходной костюм или, тем паче, взятый напрокат дорогущий смокинг (Дмитрий Алексеевич Старыгин был не любитель посещать всевозможные приемы, рауты и суаре, однако он все же служил в одном из крупнейших музеев мира, и иногда положение обязывало).

Сегодня, однако, торжественной встречи не предполагалось. Кот Василий пред светлые очи хозяина не явился, хотя прекрасно слышал его шаги в прихожей. Да что там, рыжий прохиндей отлично слышал шум лифта и звуки открываемого замка, и вообще, почувствовал приход хозяина заранее. Кот просто капризничал.

Дмитрий Алексеевич вздохнул, переобул тапочки и отправился искать кота по квартире. Надо сказать, что дело ему предстояло нелегкое, поскольку квартира была заставлена всевозможной антикварной мебелью. Как уже говорилось, Старыгин выбрал профессию и образ жизни соответственно собственным вкусам. В вопросах обстановки кот вкусы хозяина уважал. Он с неослабевающим упорством точил когти об антикварные столики и стулья, драл обивку на диванах стиля жакоб, царапал дорогие гобелены и висел на тяжелых портьерах, несмотря на то, что ему это строжайше запрещалось.

Дмитрий Алексеевич прежде всего поискал Василия в гостиной. Рыжий плед валялся на диване неопрятным комом, и Старыгин схватил его в надежде ощутить увесистую тушу любимого кота. Однако там никого не было. Старыгин стряхнул плед и аккуратно расстелил его, убедившись, что кот на любимом лежбище отсутствует.

Старыгин поискал еще некоторое время под кроватью, по шкафам и за тумбой письменного стола, где у кота было укрытие на специально положенном туда матрасике, сшитом соседкой по доброте душевной. Поиски его не увенчались успехом, призывы к коту прекратить безобразничать и выйти из закутка – тоже. Дмитрий Алексеевич наведался к старушке-соседке, узнал от нее, что кот еще утром находился в квартире в полном здравии, сытый и умытый, и успокоился.

– Ну и пожалуйста, – громко произнес он, стоя посреди гостиной, – можешь дуться сколько хочешь, мне некогда с тобой возиться!

После чего хозяин принял душ, побрился, переоделся и отправился в Эрмитаж, прикидывая на ходу, как бы выбить командировку в Беловодск. Но прежде следовало выяснить, что это за город и указан ли он на карте.

Дождь кончился, по небу брели усталые серые тучи, как солдаты, отставшие от основных сил армии. Нева смотрела неприветливо, хмуро пошевеливая свинцовыми волнами, солнце как будто забыло, что на дворе весна, и не спешило прогреть своими лучами гранитную набережную и комплекс зданий удивительной красоты – Государственный Эрмитаж.

Старыгин прошел через служебный вход и прежде всего поднялся в библиотеку. Там он попросил огромный атлас и выяснил, что город Беловодск – очень маленький населенный пункт, и находится он в ста пятидесяти километрах от довольно крупного областного центра – Кумуса.

Об этом городе Старыгин знал, что в тамошнем музее есть замечательная коллекция живописи, собранная сложным и, можно сказать, случайным путем. Имело смысл попробовать выбить командировку в Кумусский музей, а уж оттуда своим ходом добраться до Беловодска. Если же это не удастся, то следует срочно оформить отпуск и лететь в Кумус как частное лицо, но так будет труднее.

Дмитрий Алексеевич Старыгин много путешествовал по Европе и другим континентам, частые визиты его объяснялись в основном служебной необходимостью, в России же он не бывал дальше Уральских гор – несколько лет назад был гостем на симпозиуме в Екатеринбурге. Поэтому предпочтительнее лететь в такую даль по службе – все же коллеги встретят, не дадут пропасть и подскажут в случае чего, куда ему податься.

Сделав беззаботное выражение лица, Дмитрий Алексеевич вошел в кабинет заведующего отделом западноевропейской живописи Александра Николаевича Лютостанского и застал его в отвратительнейшем настроении. Милейший Александр Николаевич был сердит. Он бегал по кабинету и даже пытался топать ногами, пребывая в крайней степени раздражения. Получалось это у него плохо и как-то неубедительно – по причине врожденной интеллигентности и мягкого характера.

– Александр Николаич, дорогой! – удивился Старыгин. – Что это вы в таком смятении? Случилось что-нибудь?

Лютостанский был хорошим человеком и знающим специалистом, Старыгина он уважал как отличного реставратора и нежно любил после того случая, когда из Эрмитажа похитили произведение великого Леонардо, несравненную «Мадонну Литта». Не кто иной, как Старыгин, сумел ее вернуть, и за это Лютостанский, по его же собственным словам, будет благодарен Дмитрию Алексеевичу всю свою жизнь.

– А, Дима, – слегка оживился Лютостанский, – вернулись… Как там конгресс? Безобразие, ну это просто безобразие!