Андерсен - читать онлайн книгу. Автор: Шарль Левински cтр.№ 84

Интернет – очень полезное изобретение.

251

Килиан. Килиан. Килиан. Я должен реагировать, когда меня окликнут.

Я погуглил и насчёт этого имени. Ещё один христианский мученик. Пронзён мечом. Кажется, мученики – моя участь. Дамиан. Килиан. Был даже святой Йонас. Раздавлен в прессе для винограда. Медленно и обстоятельно. Интересное однако же чтение – собрание житий святых. Я всегда находил в них импульсы для моей профессии.

Килиан. Килиан.

У меня был один коллега, который не любил практическую работу и поэтому выдвигал теории. В одной бумаге, которую нам всем потом разослали из центра, он хотел доказать, что люди выбирают себе фальшивое имя отнюдь не случайно, даже если стараются, чтобы оно было случайным. Поскольку всегда существует подсознательная связь, и её можно выяснить. Он сделал себе карьеру своей болтовнёй, умник нашёлся, при этом его теории вообще ничего не дают для практической работы. Связь, если она и есть, находишь только потом, когда уже вызнал настоящее имя. В обратную сторону эта закономерность не работает.

Килиан фон Лаукен.

В моей предыдущей школе у меня была кличка «Киллер», так написано в моём профайле на Фейсбуке. Я знаю всё о моей последней школе. Хотя её и не существует. Я был в ней весьма популярным учеником.

С моей аристократической фамилией я буду обходиться скромно. Да, буду я говорить, мы – старинная фамилия, но от нашего былого состояния уже мало что осталось. Даже развалины замка не уцелели. Лаукены даже бедствовали, буду я рассказывать, пока мой отец не заработал состояние в качестве банкира. Теперь этим состоянием управляет мой опекун. После трагической гибели моих родителей.

В университетской библиотеке я вырезал из подшивки газет за 2005 год сообщение. Массовое столкновение на автобане. Статью я буду хранить ненавязчиво на виду, чтобы оно попало в руки какой-нибудь любопытной уборщице. В Замке Аинбург комнаты убирает персонал. При такой стоимости обучения этого можно требовать.

Моим драгоценным достоянием станет фото моих родителей. В серебряной рамке. На блошином рынке полно таких фотографий.

Когда создаёшь себе легенду, важно, чтобы все побочные детали в ней соответствовали друг другу. Хорошо сфабрикованный паспорт может быть у всякого. Но марку твоего самого первого компьютера или объяснение маленькому шраму над бровью всегда надо держать наготове. Кто замешкается с ответом, тот уже попадает под подозрение.

Когда я был Андерсеном, я даже сны видел только такие, какие могли присниться Андерсену.

252

Килиан.

Килиан и Феликс. Феликс и Килиан. Имена уже подходят друг Другу.

Чтобы иметь возможность влиять на него, как я намереваюсь, я должен стать его лучшим другом. Это первая ступень моего плана.

Дружба.

Я предполагаю достигнуть этой цели через общие интересы. У нас их будет много, об этом я позабочусь. Если он любит читать, я тоже буду читать. Если он собирает марки, я буду собирать марки. Если он спортивный, я буду бегать с ним наперегонки.

И, разумеется, проигрывать. На самую капельку, но всё-таки проигрывать. Я должен всё уметь чуть-чуть хуже, чем он, чтобы у меня была причина восхищаться им. Даже мне порой приходилось сожалеть, что мне ни с кем нельзя было обсуждать мои профессиональные успехи.

А дружба позволяет легко это сделать. Я буду наблюдать за ним и найду для себя правильную роль.

Затем вторая ступень: мне нужно заставить его прислушиваться ко мне. Чтобы он, сам того не замечая, делал только то, чего хочу от него я.

Зависимость.

Эта часть будет труднее первой. Но она доставит и больше удовольствия.

Жаль, что я пока так мало о нём знаю. Информация – лучший инструмент. Я пока не знаю даже, как он выглядит.

Такой ли он, как я? Собственно, это не так важно, но всё равно: мне бы этого хотелось.

Я представляю себе, что он спортивный. Что он всем нравится. Что он любимый ученик во всём интернате. Я представляю себе…

Стоп.

Кто слишком рано рисует себе картину, тот видит потом не то, что есть. Я снова и снова учил этому моих сотрудников. Продвигаться медленно и терпеливо, так потеряешь меньше всего времени.

Триместр начинается в понедельник, на неделю позже, чем в государственных школах. То есть большинство учеников приедет только в воскресенье. Я к тому времени уже буду там и буду ждать его. Посмотрим, какой он…

Терпение.

Будь что будет. Я ждал двенадцать лет, ещё три дня уж как-нибудь выдержу. Ведь эти дни не будут для меня пустыми.

Не у всякого есть возможность навестить собственное прошлое.

253

Я одет в костюм и еду первым классом. И то, и другое даёт мне возможность выглядеть старше. Моему организму двенадцать, Килиану фон Лаукену четырнадцать, а выглядеть я стараюсь на все шестнадцать. Только вот голос мешает. Слишком тонкий. Если бы была возможность ускорить ломку голоса. Единственное, на что я не могу повлиять. А всё остальное, кроме этого, у меня в руках.

Чтобы убедительно играть роль другого человека, требуется огромное количество реквизита. И всё должно сочетаться, чтобы быть достоверными. Гамлета с наручными часами публика подняла бы на смех.

Вспоминаю одного профессора, который подозревался в государственной измене и скрылся. С прекрасно подделанными документами, за которые он заплатил огромные деньги. Выдавал себя за фабричного рабочего – в надежде стать незаметным в массе. Даже нашёл себе место на конвейере. И когда попал на контроль, то даже не проявил беспокойства. По крайней мере, не показал вида. Он думал, что всё продумал. Поношенная, хотя и не слишком никудышная одежда, брюки на коленях в пятнах. Обеденный бутерброд завёрнут в правильную газету. Даже грязь под ногти въелась на века. Но по старой привычке – и потому, что это не казалось ему чем-то необычным, он носил подтяжки для носков. Фабричные рабочие не носят подтяжки для носков.

Со мной такая глупая ошибка не случится.

Формировать моё новое Я было интересным упражнением, уже только потому, что я в своей работе всегда действовал наоборот. Я составил Килиана из его признаков, как художник из маленьких пятнышек краски составляет полотно. Каждый предмет – кусочек мозаики.

При этом я старался не сделать картину слишком однозначной. На работе меня всегда настораживало, когда всё, что мне рассказывали, было слишком безупречно согласовано одно с другим. Я раскрыл так много лжи, что уже знаю, как мне надо поступать, чтобы сделать её достоверной: видимость правды будят мелкие, якобы неподходящие детали. Исключения подтверждают правило, как говорят. В моей профессии эта фраза оправдывается.

Я часто спрашивал себя, буду ли я иметь успех по другую сторону стола, не как дознаватель, а как замаскированный. Смогу ли я лгать так, чтобы никто не подкопался? И если уж они меня заподозрили, если я оказался на допросе у такого, как я, то смог бы я сохранить свою тайну?