Подъем Испанской империи. Реки золота - читать онлайн книгу. Автор: Хью Томас cтр.№ 199

Магеллан и его корабли сначала направились к Кабо-Верде, а затем – к Сьерра-Леоне, где постоянно шел дождь. За кораблями следовали акулы. Экспедиция поймала нескольких гарпунами, но, за исключением тех, что поменьше, они оказались несъедобны. Порой моряки докладывали, что видели огни Святого Эльма ^{1743}, порой им чудился и образ самого святого ^[34], порой являлись птицы без хвостов, а то и райские птицы либо летающие рыбы. Магеллан отправился на юго-восток к «Верзину», что по-итальянски означает красное дерево – то есть к Бразилии.

Он достиг берега через шестьдесят дней плавания, что в то время было самым продолжительным морским путешествием без остановки. Пигафетте было ясно, что обнаруженная ими земля крайне плодородна, однако его шокировало то, что местные жители ничему не поклонялись. Однако они, по его словам, жили от 125 до 140 лет. Они ходили голыми, спали в хлопковых гамаках, подвешенных в общинных домах, в которых могли находиться до ста человек. У них были каноэ из цельных деревьев. Они ели своих противников – но не потому, что человеческая плоть была вкусна, а потому что у них был обычай: через поедание противника можно было получить его доблести. Здесь были красивые попугаи. За топор или нож аборигены были готовы отдать все, что угодно: одну или двух дочерей в качестве рабынь, пять или шесть птиц; за расческу – двух гусей; а за маленькое зеркальце или пару ножниц – столько рыбы, что «десяти мужам не съесть». За бубенчик они давали плод под названием батат. За колоду карт они давали пять курочек.

На борт взошла красивая девушка и, найдя в каюте младшего офицера немного гвоздики, «с особым изыском вложила ее между губ своего естества, по его словам». Магеллан, конечно же, усердней всего искал гвоздику на Молуккских островах. Действия девушки предрекали успех.

Аборигены Бразилии, конечно же, получили плату за внимание. Именно они стали прототипом «благородных дикарей», о которых впервые написал Драйден и в которых души не чаяли более поздние европейские писатели, в особенности Руссо. Пьеса Драйдена «Завоевание Гранады» описывает человека, который считает себя:

Великодушные люди эпохи Просвещения вдохновлялись идеями просвещенных наблюдателей XVI века. Петер Мартир, например, рассказывал папе, что «прибывшие из Бразилии люди утверждают, что народ там живет в золотом веке… и они, естественно, следуют добродетелям». «Похвала глупости» Эразма Роттердамского была вдохновлена Бразилией, да и «Утопия» Томаса Мора находилась где-то неподалеку, ибо место, описанное им, было «к югу от экватора», но в Новом Свете. Рабле писал своего «Пантагрюэля» под влиянием слухов о Бразилии. По словам Веспуччи и других европейцев, первыми посетивших те места, эти индейцы жили в благодатном, но примитивном социализме, владея всем совместно, без всяких денег и торговли. Пигафетта припоминал, как обнаженные индейские девушки забирались на испанские корабли и отдавались европейцам с присущей им невинностью. Это впечатление позднее подтвердил великолепный французский моряк Пармантье, который в 1520-х описывал этих девушек как «необузданных жеребят» ^{1744}.

В своем знаменитом эссе «О каннибалах» французский писатель Монтень писал, что он встречался с людьми, побывавшими в Бразилии. Через сорок лет после Магеллана, в 1560 году, нескольких туземцев привезли во Францию и показали королю Карлу IX. К тому времени у французов имелись неплохие переводчики. Монтень спросил одного из них, о чем говорят туземцы. Как оказалось, они говорили, что им казалось необычным то, что столь великолепная страна, как Франция, управляется таким низкорослым человеком ^{1745}.

Среди индейцев Бразилии во времена прибытия португальцев существовали большие различия, которые дожили до наших дней. Изначальная численность населения на огромной территории нынешней Бразилии составляла примерно 2,5 миллиона человек. Ныне численность индейцев тут составляет 100 000 человек ^{1746} – это означает, что на протяжении веков здесь случилась демографическая катастрофа.

Магеллан и его люди задержались в Бразилии на тринадцать дней, а затем, проплыв мимо Ла-Платы и не войдя в реку, доплыли до нынешней Аргентины. Там, по словам Пигафетты, они повстречались с гигантами, которых он довольно ярко описал. К тому времени путешественники были уже далеко от берегов, которые посещал кто-либо из европейцев.

Из-за проблем с кораблями экспедиция на пять месяцев остановилась в заливе Сан-Хулиан, в пяти сотнях миль к северу от мыса Горн. Магеллан не хотел отправляться в холодные воды на потрепанных кораблях. Экипажи, столь долго сидевшие без дела, уже отчаялись найти таинственный пролив. Команда сидела на жестком пайке и тосковала в этих бесплодных и холодных землях. Магеллан считал, что им стоит задержаться здесь до весны. Однако многие из его спутников хотели домой. Они считали, что принимали участие в бесполезном предприятии. Между испанцами и португальцами в экипажах возникали разногласия. Для испанцев, вроде баска Элькано, капитана «Консепсьон», было странным слышать капитан-генерала Магеллана, португальца, говорившего «от имени короля». Понятно, что между Магелланом и его испанскими капитанами возникли разногласия – в особенности с Кесадой и Картахеной. Ссора вспыхнула еще раньше, когда возникли разногласия в том, когда и как отдавать честь Магеллану. Судьбы империй часто держались на столь тривиальных проблемах.

На Вербное воскресенье 1 апреля 1520 года Магеллан велел своим экипажам сойти на берег, слушать мессу. Затем он пригласил офицеров и лоцманов отобедать с ним на «Тринидаде». Однако лишь двое, Кока и Альваро де ла Мескита (который принял командование над «Сан-Антонио») отправились на мессу, и лишь Мескита пришел на обед. Той ночью Кесада и Картахена направились на «Сан-Антонио» и, взяв Мескиту под арест, заявили команде, что теперь здесь приказывают они, а не Магеллан. Хуан де Элорриага из Гипускоа, хозяин корабля, был на стороне Магеллана, и Кесада так сильно его ударил, что тот умер через два месяца.

Вначале никто не посмел взять командование на «Сан-Антонио». В итоге это сделал Элькано при поддержке Кесады. Картахена принял командование над «Консепсьон», Луис де Мендоса направился на «Викторию».