Подъем Испанской империи. Реки золота - читать онлайн книгу. Автор: Хью Томас cтр.№ 131

Роль Веласкеса как заместителя губернатора, управлявшего западной частью острова, ныне известной как Гаити, является загадкой. Лас Касас, достаточно жесткий критик, пишет о нем как о беззаботном и добродушном человеке, который способен как легко вскипеть, так и быстро остыть и простить. Веласкесу нравились проповеди Лас Касаса – так говорил сам Лас Касас. Однако Веласкес наверняка присутствовал при жутких событиях, включавших предательский захват Анакоаны и ее казнь в 1503 году.

Очевидно, что он был обаятельным человеком. Будучи губернатором Кубы, он умел вести разговор непринужденно, как беседу молодых людей из хороших семей, которые хорошо друг друга знают. Веласкесу нравились пиры. Он также гордился семьей Веласкес, что было понятно по его завещанию, и эта гордость передалась многим обедневшим кастильским родственникам, сопровождавшим его в Индиях.

После умиротворения Санто-Доминго был созван совет, чтобы решить вопрос – стоит ли распространить испанское влияние на другие близлежащие места: Пуэрто-Рико и Ямайку, а на западе, конечно же, на Кубу. Понсе де Леон направился в Пуэрто-Рико, Эскивель – на Ямайку. Веласкес же после разгрома вождей таино на нынешнем Гаити хотел развить успех экспедицией на Кубу – тем более, что один из касиков, Хатуэй, бежал на остров, находившийся почти в шестидесяти милях за Наветренным проливом. Идея Веласкеса была поддержана Пасамонте, всемогущим королевским казначеем в Санто-Доминго. Король видел в Хатуэе мятежника, поскольку некоторое время казалось, что он «служил нам» ^{1243}.

Куба – большой остров. Идея о завоевании Кастилией такой большой территории наверняка должна была обсуждаться на Совете королевства. Но, похоже, такого не было. Испанская империя разрасталась сама по себе – локально и по локальным причинам. Диего Колон рассказал королю о своем замысле, но получил его одобрение позднее – король был против того, чтобы дядя Диего, Бартоломео, возглавил экспедицию.

В 1509 году Диего Колон дал Веласкесу полномочия по завоеванию Кубы. Нам неизвестно, какие именно указания он получил. Похоже, что через Пасамонте Веласкес держал прямую связь с Короной, обходя формальную зависимость от Диего Колона: Фердинанд наверняка понял, что Веласкес был человеком самостоятельным, и тот писал письма напрямую королю, а не через Диего Колона ^{1244}.

Веласкес подготовил три или четыре корабля и собрал примерно три сотни испанцев в Сальватьерре-де-ла-Сабана, ныне известном как залив Лес-Кайес на Гаити. Он финансировал их из своих денег. Его секретарь, тридцатилетний Эрнан Кортес, который наверняка играл большую роль во время этих приготовлений, являлся протеже Овандо. До этого он был нотариусом и плантатором в Асуа, одном из городов, основанных Овандо. Как Овандо принял Веласкеса, хотя тот и был кастильцем, так и Веласкес воспользовался услугами Кортеса, хотя тот был из Эстремадуры. Именно уход в отставку Овандо скорее всего и заставил Кортеса предположить, что будущего у него на Эспаньоле нет. Бартоломе де лас Касас также входил в состав экспедиции. Хотя, как мы знаем, он стал священником в 1508 году, он все еще был больше заинтересован в завоеваниях, чем в спасении душ индейцев. Также в составе экспедиции было четверо франсисканцев. Сын Понсе де Леона, Хуан Гонсалес, служивший переводчиком своему отцу, тоже плыл с Веласкесом ^{1245}.

Веласкес быстро обосновался на дальнем востоке Кубы, возле Баракоа, где основал первую столицу, названную Асунсьон-де-Баракоа. Местные туземцы сопротивлялись, но их луки и стрелы не смогли справиться с испанцами. Веласкес вскоре взял в плен Хатуэя, касика Санто-Доминго.

Что случилось дальше, рассказывает кубинская легенда. Захваченный вражеский вождь должен был быть казнен. Никто в этом не сомневался. Францисканец предложил Хатуэю христианскую смерть и погребение, если тот примет христианство. Хатуэй слушал, что ему говорил священник, и сказал, что если принятие христианства означает то, что он проведет вечность в компании испанцев, то он отказывается от крещения. Поэтому он был сожжен на костре как язычник ^{1246}.

Затем началось завоевание острова. Это не было трудно, поскольку Куба хоть и была больше Эспаньолы, но населения на ней было меньше. На Кубе было несколько вождей, однако они не привыкли воевать, за исключением тех случаев, когда необходимо было защищаться от набегов карибов. Тут они случались реже, чем в Санто-Доминго. Таино прибыли на этот остров уже после того, как заселили Санто-Доминго, и здешняя почва, похоже, оказалась благодатной для возделывания палками-копалками. Так что это место было достаточно плодородно.

Как и в остальной Америке, луки и стрелы, а также камни и пращи не могли сравниться с испанским оружием: аркебузами, примитивной артиллерией, лошадьми и даже собаками. Но самым главным было то, что у испанцев были длинные стальные мечи, которые даже сейчас заставляют дрожать от возбуждения, когда мы их видим в военно-исторических музеях. Любопытно представить себе всех этих рыцарей из Куэльяра или других городов Старой Кастилии, скачущих по красивому тропическому острову. К сожалению, единственным источником подобных впечатлений о конкистадорах была история Лас Касаса, у которого были несколько иные приоритеты, когда он принялся за свою книгу ^{1247}.

На Кубе к Веласкесу присоединился Панфило де Нарваэс, светловолосый гигант и правая рука Эскивеля на Ямайке. Веласкес скорее всего знал его с детства, поскольку родом он был из Навальмансано – маленького городка между Куэльяром и Сеговией. Овьедо говорил о нем как о хорошем человеке, знавшем толк в военном деле, однако Лас Касас отказывал ему в большинстве достоинств ^{1248}.