Карнавал Владимира Путина - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Бушин cтр.№ 49

В книге «Глазами человека моего поколения. Размышления о И. В. Сталине» Константин Симонов рассказывает, как 13 мая 1947 года его, Александра Фадеева и Бориса Горбатова пригласили в Кремль к Сталину. В состоявшейся беседе был решен ряд вопросов литературной жизни, а потом, как следует из записи, сделанной Симоновым на другой день, Сталин сказал, что есть очень важная тема — «это тема нашего советского патриотизма. Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров, врачей, у них недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. У них неоправданное преклоне-ние перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними. Эта традиция идет от Петра. У Петра были хорошие мысли, но вскоре налезло слишком много немцев, это период преклонения перед немцами. Посмотрите, как трудно было дышать, как трудно было работать Ломоносову, например. Сначала немцы, потом — французы. Было преклонение перед иностранцами, — сказал Сталин и вдруг, лукаво прищурясь, чуть слышной скороговоркой прорифмовал: перед засранцами, — усмехнулся и снова стал серьезным. — Простой крестьянин не пойдет из-за пустяков кланяться, не станет ломать шапку, а вот у таких людей не хватает достоинства, понимания той роли, какую играет Россия. У военных тоже было такое преклонение. Сейчас стало меньше. Теперь нет, теперь они и хвосты задрали… Надо бороться с духом самоуничижения у многих наших интеллигентов» («Знамя», 1988, № 3, с. 59–60).

С точки зрения сказанного тогда Сталиным интересно посмотреть, как во время войны он вел переписку с Рузвельтом и Черчиллем. Например, в письме Рузвельту 13 января 1943 года: «Ваше предложение о том, чтобы генерал Брэдли инспектировал русские военные объекты на Дальнем Востоке, вызывает недоумение. Русские военные объекты могут инспектироваться только русской инспекцией — так же, как американские военные объекты могут инспектироваться только американской инспекцией. В этой области не могут быть допущены никакие неясности».

3 апреля 1945 года Рузвельту:«…поскольку англо-американские войска получают возможность продвигаться в глубь Германии почти без всякого сопротивления, то почему надо было скрывать это от русских и почему не предупредили об этом своих союзников — русских?».

7 апреля 1945 года Рузвельту: «Американцы и англичане отказали русским в праве на участие во встрече с немцами в Швейцарии. Я уже писал Вам и считаю не лишним повторить, что русские в аналогичном положении ни в коем случае не отказали бы американцам и англичанам в праве на участие в такой встрече. Я продолжаю считать русскую точку зрения единственно правильной».

Однако во всех своих выступлениях, приказах, беседах во время войны, начиная с первого обращения к народу 3 июля, Сталин говорил о советском народе, о составляющих его советских народах, о советских людях: «Вместе с Красной Армией на защиту Родины поднимается весь советский народ… Дело идет о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том — быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение. Нужно, чтобы советские люди поняли это».

И двенадцать советских народов во главе с русским Сталин назвал поименно.

* * *

Не так давно широко отмечалось столетие со дня рождения Константина Симонова. В этом приняли участие и Министерство обороны, и Союз писателей, и Центральный дом литераторов, и телевидение. Как помним. Сталин сказал о военных, которые-де «задрали хвосты» перед иностранцами. Прошло много лет. И вот 27 ноября в «Московском комсомольце» статья о Симонове генерала М. Гареева, который назван газетой «его соратником». И как же генерал озаглавил статью о своем соратнике? «Русский Хемингуэй». Симонов любил Хемингуэя, у него дома висел его портрет, но…

Это — Хемингуэй?

Чистый Хемингуэй! Кто же еще?..

Через месяц грянул другой юбилей — столетие маршала Рокоссовского. И 22 декабря в «Советской России» Илья Рубцов, доктор исторических наук, член Академии воен-ных наук, которую возглавляет вышеупомянутый генерал Гареев, ликует: «Советский Багратион»! Товарищи Рубцов и Чикин считают, что не может великий советский полководец быть просто советским, надо обязательно обрядить его в костюм XIX века. Но Сталин-то понимал, что Багратион по сравнению с Рокоссовским— ну примерно то же, что хороший поэт Феликс Чуев по сравнению с Есениным.

А тут еще и замшелая чуевская байка, будто Сталин называл Рокоссовского «мой Багратион». Надо ничего не понимать, что такое Сталин, чтобы думать, будто он мог кого-то называть «мой».

И, конечно, не обошлось у академика без рассказа о том, как будущего маршала истязали во время следствия. Борис Семенович Илизаров, тоже доктор исторических наук и академик, видимо, той же гареевской Академии, сочинил книгу «Тайная жизнь Сталина». Из нее следует, что академик не знает даже имени-отчества Рокоссовского, но ему точно известно: «Во время следствия ему выбили 9 зубов, сломали 3 ребра и отбили молотком 10 пальцев ног» (с. 410). Эти сведения он не сам добыл, а взял у такого же пошиба ученого антисоветчика К. Залесского, который приводит их, неизвестно откуда взяв, в книге «Империя Сталина» (с. 390). Но некоторые академики с этими академиками не согласны и называют другие цифры: 12 зубов, 5 ребер, ни одного пальца, но зато — один глаз. До сих пор идет жаркая дискуссия: какой — правый или левый?..

Тут же читаем: «Все советские энциклопедии указывали, что Рокоссовский — русский и родился в Великих Луках, а на самом деле он поляк и родился в Варшаве». Видно, академик не часто заглядывал в советские энциклопедии, иначе он знал бы, что в них национальность, к сожалению, никогда не указывалась. Она не указана, например, и в статьях о Рокоссовском в Большой советской и в Военной энциклопедиях. Уличая советские энциклопедии, автор почему-то не счел нужным указать, что отец маршала действительно поляк, паровозный машинист, но мать — учительница русского языка Антонина Овсянникова из Beликих Лук. И вполне возможно, что родился Константин Константинович именно в Великих Луках, но вскоре семья переехала в Варшаву, где Рокоссовский и жил до призыва в армию в 1914 году. Что тут невероятного? Ведь Варшава была городом Российской империи.

Наконец, без выпада в сторону Сталина у таких нынешних академиков тоже никогда не обходится. И тут, пожалуйста. В связи с тем, что в октябре 1944 года Ставка перевела Рокоссовского с Первого Белорусского фронта на Второй, автор пишет: «Сталин интриговал между (!) маршалами». Спросил бы себя: зачем ему это надо было?