Зачет по выживаемости - читать онлайн книгу. Автор: Василий Гриневич cтр.№ 37

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Зачет по выживаемости | Автор книги - Василий Гриневич

Cтраница 37
читать онлайн книги бесплатно

Не повезло, решил он про себя, и третий раз решил бежать, воспользовавшись услугами транспортной авиации. Эта попытка закончилась совершенно сокрушительным провалом: его задержали в аэропорту, еще до того, как он успел проникнуть на борт трансконтинентального грузовика. Об этой попытке Валик не любил вспоминать. Долгое время он был уверен, что провалился из-за собственной бездарности. Гораздо позже он узнал истину — в подошву его сандалий был предусмотрительно вмонтирован крохотный радиомаячок. Это могло бы послужить еще одной причиной отчуждения между ним и родителями, если бы к тому времени Валик уже не решил, кем станет. Он определил свою судьбу на долгие годы, и теперь все остальное уже не имело значения.

Воистину, ночью к нам в голову приходят мысли совершенно отличные от тех, которые посещают нас днем. Валик помнит эту ночь так, словно она была вчера. Он вдруг понял, что ему надо делать, и от этого проснулся. Это было великолепно, чудесно. Сон улетел с глаз долой. Ему захотелось вскочить и закричать во всю глотку — было что-то около двух часов ночи, — но в последний момент он сдержался. Валик все-таки вскочил с постели и, потрясая кулаками, испустил беззвучный крик. Сейчас, оглядываясь назад, даже не совсем понятно, что вызвало такой бурный восторг: внезапность ли озарившей его мысли или же… Я все же склоняюсь ко второму варианту, к этому самому «или». Мне кажется, что в ту счастливую для себя минуту Валик не просто понял, что ему надо делать, он увидел этот путь от начала до конца и, увидев, почувствовал, что ничего лучше в жизни уже выбрать не сможет. Для себя. Единственного и неповторимого. Может быть, сказать, что Валик понял: этот путь предназначен ему свыше — тоже не совсем так, а впрочем…

Профессия косморазведчика была словно придумана для Валика Иваненко. Оставалось удивляться, как эта мысль не пришла ему в голову раньше, хотя в восемь или девять лет не так много людей определяют свою будущую судьбу. Все эти блестящие перспективы, которые открылись перед Валиком в одночасье, несколько омрачала та мысль, что ждать ее осуществления придется неимоверно долго — бесконечные девять лет — целую жизнь для восьмилетнего пацана.

Валентин размял ладонями затекшую шею и встал. Хорошо, если в доме работает освещение, иначе поиски оружия — а необходимо было найти надежное огнестрельное оружие — придется отложить до рассвета.

Освещение в доме работало. С полминуты Валентин стоял, щурясь и привыкая к свету, потом двинулся вглубь дома. Еще через четверть часа в одном из подсобных помещений на первом этаже он нашел то, что искал. Это был шестиствольный пулемет устаревшей конструкции, невероятно тяжелый, однако, кажется, в рабочем состоянии. Вид его впечатлял: шестиствольная вороненая сталь, гладкие матовые, блестящие и рифленые поверхности, удобный затвор. В вертикальном положении, на прикладе, он доставал Валику до плеча. Тут же лежали коробки с патронными лентами. Валик взвесил пулемет в руке. Да, однако… И тем не менее… Хотя с другой стороны… Ну да ладно. Было в Валике что-то от Ильи Муромца, примеряющего меч-кладенец, доставшийся ему от Святогора-богатыря. Валик с трудом развернулся с пулеметом в тесной кладовке и, прихватив свободной рукой коробку с патронами, направился к выходу.

За порогом его встретила ночь… — какая прекрасная фраза. Как бы было здорово продолжить: ночь встретила его теплым влажным ветром, в котором смешивались запахи леса: влаги, прелой листвы, не хвои — но смесь каких-то других, очень похожих на хвойные запахов. А, впрочем, пусть так и остается. С единственной поправкой: за порогом шел дождь, не ливень — так, сеяла водичка с неба.

Валик поморщился, минуту или две стоял, пока глаза привыкали к темноте, потом передернул затвор с уже вставленной лентой и вскинул пулемет к плечу.

25

Его рабочий день начинался в пять часов утра. За редким исключением. В течение последних тридцати лет исключения можно было пересчитать по пальцам. Два пальца — кризис на Ганимеде, когда его подняли с постели среди ночи, и двое суток не приходилось спать вовсе. Один палец — покушение на Омансипадиса. Один палец — катастрофа «Синдбада-морехода». Были и приятные исключения. Раз в два-три года он мог позволить себе отпуск, совсем небольшой, недели две, — больше не выдерживала его деятельная натура — лыжный лагерь где-нибудь на склонах Килиманджаро, или в сопровождении крохотной группы проводников восхождение на Дхаулагири или Нангапарбад. Ему нравилось, когда вокруг — снега, режуще-белые в полуденном солнце, на восходе нежно-розовые, как кожа младенца, темно-синие в сгущающихся сумерках. Было в его холодной натуре нечто, заставляющее его с восхищением относиться к этим миллионам тонн замерзших кристалликов воды, невесомым в отдельности, но представляющим грозную силу, когда они собраны вместе, на склонах бесконечных горных вершин.

И все равно, даже во время отпуска, он не мог до конца расслабиться. Многолетняя, как въевшаяся ржавчина, привычка заставляла его утром раскрывать глаза в одно и то же время. В пять часов. Не раньше и не позже.

А этим утром он проснулся раньше обычного на целый час. Многолетняя привычка, которая из года в год будила его с точностью часового механизма, неожиданно дала сбой. Некоторое время он лежал неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям. Кто-то сказал, что, если после шестидесяти ты проснулся, и у тебя ничего не болит, значит, ты умер. Чепуха.

Чепуха. Он рывком поднялся, отбросив легкий плед. На час раньше, так на час раньше. Возможно, это подсказка свыше. Называйте это, как хотите — вмешательством провидения, ангела-хранителя, интуиции. Дело не в названии. Он верил, что такого рода подсказки бывают у всех людей, просто не у многих хватает ума им внять. Ну что ж, значит, этот час понадобится ему в течение дня. Отнесемся к нему, как к подарку, а от подарков, как известно, грех отказываться. Возможно, от этого часа сегодня будет зависеть слишком многое.

Уже несясь упругими неслышными шагами по дорожкам парка, он размышлял о том, что многие из людей ненавидят время. А ведь время — это единственное богатство, универсальная разменная монета, дарованная людям богами, монета, которую можно разменять у небожителей на что угодно. Ты им даришь свое время, а они тебе дают то, что пожелаешь: силу и могущество, золото, удовольствия, наконец справедливость. Разве можно сорить такой валютой?

На пологом подъеме он несколько замедлил темп бега, перевалил через каменистый гребень и побежал вниз, к озеру, сереющему в предрассветном освещении за кронами деревьев.

Но и нельзя ко времени относиться, как скряга. Ведь его каждому отпущено поровну. Просто насыщенность этого времени может быть разная. Можно ли за время купить здоровье? Безусловно. Это он осознал давно. Задолго до того, как понял не умом, а сердцем, что смертен. Желаете купить здоровье? Пожалуйста. На одной чаше весов здоровое сердце, мышцы и связки, а на другой — все та же валюта, которую ты обязуешься платить изо дня в день долгие годы. И даже не надо помногу. Но зато каждый день.

Он усмехнулся про себя, добегая до песчаного пляжа.

Этой философией владели еще древние цивилизации. Греки — вот кто старался выжать из времени все, что можно. Принцип тренировки, с помощью которой можно добиться всего, что угодно, это принцип Древней Греции. Мы научились запускать межзвездные корабли за десятки парсеков от Солнца, а этические и философские принципы у нас остались неизменные со времен бронзовых мечей и копий. Все эти бесконечные тренировки для безусых мальчиков, которых готовят для того, чтобы поместить на острие движения цивилизации Земли, имеют в своем истоке те же принципы, которыми пользовались Тезей и Ясон.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию