Инга Артамонова. Смерть на взлете. Яркая жизнь и трагическая гибель четырехкратной чемпионки мира - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Артамонов cтр.№ 67

В Перми Воронин вновь ударил Ингу. Об этом мне рассказал помимо других тренер мужской сборной команды СССР тех лет Б. А. Цыбин. Соревнования в Перми проходили 23–26 декабря 1965 года, а 4 января 1966-го Инги не стало.

Б. А. Цыбин: «В раздевалке Воронин ударил Ингу по лицу. Это возмутило всех. Конькобежцы Матусевич, Хабибулин, Антсон, Каплан, Зайцев подкараулили Воронина вечером на улице и хотели его проучить, поколотить. Было очень темно, Воронин вырвался от них, – он скользкий такой, между ног выполз, – перемахнул через забор и убежал… Знаю, что потом просил прощения у Инги, а она ни в какую, решила с ним разводиться окончательно».

Кстати, тот же Борис Александрович Цыбин в разговоре как-то с Ингой поинтересовался:

– А может, Инга, вам ребенка завести?

– Да что ты, Борис, ты же видишь, какой это человек! – ответила Инга, хотя и любила очень детей и мечтала о них.

Неприличное отношение Воронина к Инге, всевозможные придирки без всякого повода, пьянство стали для него нормой, привычными атрибутами жизни. Ведь перед Пермью, в Кирове, он также позволил себе непристойные выходки. Свидетельница И. Ф. Байгозина (она судья по конькобежному спорту) рассказала: «Последний раз они были у меня в Кирове 19 декабря (1965 года. – В. А.), Геннадий опять напился, и опять посыпались упреки и оскорбления на голову Инги. Инга не пошла ночевать с мужем в гостиницу, и из ее разговора я поняла, что она уже боится оставаться один на один с Геннадием, когда он пьян» (т. 2, л. 201, об.).

Тысячу раз она собиралась разводиться с ним. Кажется, все-все до единого знали о таких их взаимоотношениях, и примерно все могли рассказать об этом то же, что и спорт сменка Софья Кондакова в своих показаниях: «О ссорах в семье Ворониных все спортсмены знали, и поэтому постоянно шли разговоры обо всех их ссорах… Когда у них было хорошо все, она говорила, что он неплохой парень… но когда они бывали в ссоре, то она говорила, что он ее духовно не устраивает. Мы все так привыкли к тому, что Воронины то ссорятся, то у них опять все хорошо, что даже уже особенно и не обращали на это внимания. Что касается высказываний Инги о том, что она разводится с Геннадием, то это было без конца, при каждой ссоре, а потом у них опять налаживались отношения» (т. 1, л. 169, об.).

Инга и сама понимала, что прощению должен быть положен конец. Но она была втянута настолько в спорт, что у нее не оставалось времени настойчиво и до конца разрешить свой личный вопрос. Она уже себе как бы и не принадлежала. Кроме того, тяжелые тренировочные нагрузки сильно напрягали нервную систему, которой необходим был продолжительный отдых, а вместо этого – семейная нервотрепка, подрывавшая ее здоровье и ухудшавшая спортивную подготовленность. Психика у Инги стала более хрупкой, легкоранимой, и настолько, что Инга в последние годы могла обидеться даже на отпущенную кем-то неудачную реплику в ее адрес. Когда-то она не очень прислушивалась к мнению о себе со стороны, теперь же все было иначе. Она стала объектом внимания окружающих. Где бы ни появлялась, ее всюду узнавали, хотели видеть всегда обаятельной, красивой, веселой, то есть видеть тот образ, который сложился в представлении многих. Она – воплощение успеха, знаменитость, обаятельный и простой в отношениях с людьми человек. Для многих было истинным счастьем увидеть ее вблизи, рядом. И Инга не могла обмануть их впечатления. Ей необходимо было сохранять приобретенный имидж. Поэтому она стала строже к себе относиться, в отношениях с людьми проявляла теперь еще большие внимание и такт. Но в то же время она чувствовала в себе раздвоенность из-за неурядиц в супружестве. Из-за этого она потеряла ориентировку в оценках оскорбительных поступков мужа. В ней поселились теперь два противоположных человека – феноменальная спортсменка и неуверенный в себе человек, привыкший сносить обиды из-за ложного стыда, что о ее неблагополучии в личной жизни узнает весь мир и это ляжет на ее блестящий образ черным пятном. Она надеялась как-то незаметно для всех решить эту нелегкую свою проблему и поэтому продолжала терпеть, полагаясь на свои силы, как привыкла это делать в спорте. Свидетели подтверждают это, например И. Ф. Байгозина: «Все это нервировало Ингу и не раз срывало ее выступления, мешало жить и работать. Неоднократно я говорила Инге, что это не жизнь, и ей необходимо оставить Геннадия, что их супружество не приведет к хорошему. Если вначале Инга не решалась на этот шаг, ее смущали разговоры и пересуды о разводе, то в последнее время, я имею в виду 1965 год, Инга пыталась разойтись с Геннадием» (т. 2, л. 201, об.).

Инга много мучилась, не зная, как ей поступить. Найти человека по душе – это не сразу возможно, да и времени нет для этого. Только изредка поделится с кем-нибудь из своих подруг, с той же И. Ф. Байгозиной, которая потом отмечала в своих показаниях: «Когда я ей говорила о разводе, Инга заявила, что у нее нет человека, на которого она могла бы опереться в своей жизни, она даже не может ни с кем встретиться, так как если об этом узнает Геннадий, то он убьет ее» (т. 2, л. 201, об.).

Ей ничего, по существу, не позволено было. Останься она тогда, еще в 1958 году, в Швеции с человеком, которого полюбила, ее устранили бы наши власти, попытайся разойтись теперь с Ворониным, ей также не поздоровилось бы… Но и так жить нельзя. Требовался какой-то выход из этого положения. Что же можно было сделать?

Приближался новый, 1966 год. С него Инга решила начать новую жизнь. Но как о разводе договориться с Ворониным, захочет ли он тоже начать новую жизнь с 1966 года? Инга знала, что каждый раз, при самых своих гнусных поступках, он вырывал у нее в конце концов прощение и она его прощала. А если не прощала? То он угрожал либо ставил условия, о которых рассказал тренер К. К. Кудрявцев: «Примерно полгода назад Геннадий мне в разговоре сказал, что они решили с Ингой разводиться, что пусть она отдаст ему квартиру и машину и идет куда хочет» (т. 2, л. 157).

Но тем не менее новый, 1966 год приближался, и ей надо было принимать решение. Об этом периоде рассказывает Софья Кондакова:

«В декабре 1965 года, перед отъездом на соревнования на приз им. Мельникова, Инга сказала, что ей бы хотелось встречать Новый год с нами, но определенно она ничего не сказала. О том, как она думала уйти на Новый год от Геннадия, я ее не спрашивала, считая, что она сама взрослый человек и сама знает, как ей поступить. 28 или 29/XII – 65 года мне Инга позвонила опять, сказала ориентировочно, что, возможно, Новый год будет встречать с нами. Я опять не спрашивала Ингу, как же она уйдет от Геннадия» (т. 1, л. 169, об.).

И все же 30 декабря Инга, набравшись решительности, сказала Воронину, что хотела бы справить на этот раз Новый год без него. Пойти во Дворец съездов, там устраивался бал. Сказать всей правды, что она решила окончательно с ним порвать, не хватило духу. Именно на это обстоятельство он потом и упирал: что он ее отпустил и у них все было хорошо, что они выпили шампанского и он ее проводил до такси. А все предыдущие события – его пьяные выходки, оскорбления, рукоприкладства, которые окончательно склонили Ингу к принятию решения о разводе, – он старался обходить стороной, показать себя обманутым.