Кошки ходят поперек - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Веркин cтр.№ 60

– Фигня все это. Ни через какую кровь они не инициируются, размышляй научно. Нам же на биологии все объясняли. Для того чтобы один организм получил свойства другого организма, надо, чтобы в ДНК реципиента вмонтировался фрагмент ДНК донора. А ДНК не только в крови содержится, она в слюне тоже содержится. Так что для заражения вполне достаточно банального укуса. Отсюда какой вывод? Такой. Любой взрыв вампиризма был бы совершенно неконтролируемым. Кстати, Лар, а в Стране Мечты вампиры есть?

– Там есть, – совершенно спокойно ответила Лара.

– Почему это? – удивился Гобзиков. – Почему это в Стране Мечты обитают вампиры? Я совсем не хочу...

– Видишь ли, Егор, – стала терпеливо объяснять Лара. – Страна Мечты – это ведь не только твоя мечта, эта и других мечта. А кто-то ведь может мечтать и о вампирах. И об оборотнях. Там, кстати, вообще много чего есть, в том числе неприятного...

Гобзиков озадачился и задумался.

– А ты, Егор, о чем мечтал? – спросил я.

– Ни о чем, – буркнул Гобзиков.

Ну да, вспомнил я. Гобзиков, кажется, брата искал.

– Лар, – спросил я, – а может, мы это уже? Пришли все-таки? Как-то тут неуютно...

– Нет, – сказала Лара. – Еще не пришли.

Она поглядела на карту.

– Нам вдоль реки. Еще далеко.

Карта у нее была хоть и самодельная, но вполне похожая на настоящую километровку с прочерченным черным карандашом курсом, с какими-то значками, крестиками и кружочками. Лара смотрела на свою карту, сверялась с компасом, вела нас в светлое будущее. Мне начинало казаться, что не стоило, пожалуй, так далеко заходить, можно было разыграть Гобзикова где-нибудь и поближе. Но Лара, видимо, выступала за достоверность.

Спорить я не собирался. В конце концов, я неплохо проводил время. На свежем воздухе, в хорошей компании. Чего еще надо? Поэтому я тоже смотрел в карту, давал разные тупые советы и другую активность проявлял. Потом, часам к трем, наверное, река вдруг взяла и резко повернула на восток. Я думал, мы пойдем за ней, но мы не пошли. Мы углубились в поля и уходили в них все дальше и дальше, где трава по пояс, где произрастает василек и пьянящий запах меда кружит, как герои народного белорусского эпоса, в самом деле...

Про мед и василек я гоню, конечно.

Чем дальше мы уходили, тем было мне как-то спокойнее и тише, ну, не знаю. Я снова думал о всяком, ну, придумывал в основном разное. Опять что Лара вдруг споткнется и вывихнет ногу и я буду выносить ее к жилью на закорках...

Или вдруг на нас все-таки нападет медведь, а я его остановлю. Я не очень представлял, как я его остановлю (ружье я так и забыл взять), но думал, что у меня это получится. Или я вот еще что представлял. Что вдруг начнется война.

Почему-то мне думалось, что начнется она с америкосами. Америкосы вторгнутся и захватят нас. Для чего – дело десятое, но захватят, они вообще всех захватывают, хотят распространить по всему миру свое Гуантанамо. В стране нашей возникнут группы сопротивления, мы станем жестоко сопротивляться, особенно молодежь. Мы с Ларой будем состоять в одной группе, нам дадут задание взорвать электростанцию. Мы ее взорвем и будем отступать, удирать от америкосов на угнанном джипе. А они рванут нас догонять, и надо будет кому-то остаться и америкосов задержать. Я выпрыгну и спрячусь с пулеметом у моста. И буду стрелять до последнего патрона. А потом они вызовут поддержку с воздуха, эскадрилью «Апачей», и эти ихние геликоптеры накроют меня ковровой бомбардировкой.

Но я не погибну. Я останусь жив, просто окажусь сильно ранен, и меня укроют местные жители. А Лара будет в трауре целый год, а потом, в самый ответственный момент, я вдруг появлюсь и выручу ее из беды. Она обязательно в какую-нибудь беду попадет...

А я ее выручу.

Вообще мысли мне разные в голову приходили. Наверное, это из-за просторов – просторы вдруг разбудили во мне внутреннего мыслителя. Раньше, кстати, я в эту сторону совсем не думал, спасать Мамайкину мне совершенно не хотелось. К чему бы это? Крапива...

Уже к вечеру мы наткнулись на деревню, вернее, на то, что когда-то было деревней, – просто крошащиеся трубы, торчащие из травы. Гобзиков предложил заглянуть в трубы, там всегда клады прячут, но Лара сказала, что не надо. Она долго смотрела на эти трубы, затем сказала, что ходить туда не стоит. Сказала так страшно, что даже у меня на спине мурашки зашевелились, а Гобзиков так и вообще съежился.

Молодец, Лара. Режиссером ей бы быть, драматизм нагнетает умело. Даже меня эти трубы как-то напугали, почудилось в них что-то зловещее.

После труб Лара долго изучала карту, затем мы отправились дальше, деревня осталась позади и исчезла в поле совсем. Преодолели еще несколько километров, наверное, два или три. Потом остановились. Сначала костер хотели развести, но так устали, что уже не взялись. Просто наломали соломы, веток разных, свалили все в кучу на самой границе поля и леса. Уснуть сразу не получилось – так с очень большой усталости бывает, кажется вот-вот вырубишься, а как только ляжешь, так сразу спать не хочется.

Я не спал, снова думал.

Однажды, лет шесть назад, когда старый еще не работал в «Джет-авиа», а служил просто в аэропорту, мы тогда только что переехали из северного города, так вот, тогда старый взял у своего товарища микроавтобус и мы поехали к морю всей семьей. Но не просто так к морю, а с заездом в разные небольшие города. Старый говорил, что надо на эти города посмотреть, пока они совсем не исчезли, а то через десять лет от этих городов ничего и не останется.

Я навсегда запомнил это путешествие. Мы ехали на автобусе, ночевали в автобусе и даже еду готовили в автобусе на маленькой газовой плитке, а когда надоедало ехать, останавливались и ловили рыбу. Или грибы собирали, или ягоды, старый выбирал маршруты, чтобы ехать по тем местам, где грибов и ягод много. Потом мы завалились в какой-то очередной маленький город, местные жители сказали, что в здешнем монастыре происходит чудо, такого чуда не было сто лет. И что, пока не поздно, на это чудо надо посмотреть. Старый, мать и я отправились в монастырь и увидели.

Там было очень много статуй святых, и вдруг в одну ночь у всех этих статуй покраснели кисти рук, и считалось, что это к большой войне. И грибов, кстати, в тот год было очень много, росли как взбесившиеся, даже возле домов. Но войны тогда не случилось, а красные руки меня здорово напугали. Я после этого еще долго просыпался и включал ночник. Мне казалось, что со всех сторон меня окружают статуи со светящимися в темноте красными пальцами.

К ночи всегда в голову разное такое лезет, сумерки на человека странно воздействуют, общая дремучесть повышается. Я думал про красные руки, и эти красные руки меня начинали уже задалбывать. Мне начал представляться почему-то Шнобель в черном плаще и красных перчатках до локтя, Шнобель курил длинную трубку и исполнял песни разных народов мира.

От этого навязчивого образа меня избавил Гобзиков. Гобзиков стал приставать к Ларе с просьбами рассказать что-нибудь про эту ихнюю Страну Мечты, Лара долго отнекивалась, но все-таки принялась рассказывать. Я стал слушать.