Пчелиный волк - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Веркин cтр.№ 113

– Отчего ж ты, Коровин, не уйдешь отсюда? – спросил я. – Если ты устал и тебе все надоело?

– Это единственное место, где тебя не могут достать, – сказал Коровин. – Там… там плохо. Некуда пойти. Везде границы, везде запреты…

– А как отсюда выбраться? Вообще?

Коровин не отвечал довольно долго.

– Раньше можно было так. Ты должен был стать лучше, добрее, ну и так далее. И после этого мог уйти. Сейчас не знаю… Объесться бледными поганками разве что… Кстати, тебе Ляжка ничего про меня не говорил?

– Нет…

– Боялся, гаденыш, – усмехнулся Коровин. – Когда меня увидел, так и задрожал весь. Думал, что я его сразу пришибу. Знаешь, он меня поймал. Не так давно это было, не так давно… Поймал. Делай, говорит, горючее. Пять тон дизельного топлива. А что мне делать оставалось?

Коровин развел руками.

– Персиваль погиб, рыцари Светлозерья тоже… Кто разбежался, кого поодиночке перебили. Они раньше всех охраняли, а теперь всем Ляжка стал заправлять. И этот волчара Застенкер. Они всех подмяли, всех… И эльфов тоже – ну, да ты сам видел, в кого они превратились. Девчонки эти безбашенные еще появились. В общем, посадил меня Пень в подвал и заставил горючку делать. Сказали, очень нужно топливо для объединения земель!

Коровин вздохнул.

– Я три месяца дизтопливо делал, потом сил уже не стало. А Застенкер спускается в подвал и говорит: так-так, придется заняться твоим кошаком поплотнее. Что для начала? Уши отрубить или хвост отрезать? Я отвечаю – не надо ушей, сделаю вам еще солярки. А Застенкер говорит – не надо мне солярки, сделай мертвой воды…

– Это чтобы зомби делать?

– Ну да. Кобольдов. Кобольды получаются из дохлых гоблинов.

Забавно. Я представил мертвую воду в руках Ван Холла. Ван Холл заряжает ее на свой экранолет и летит куда-нибудь в Арканзас. А что, американцы сами виноваты, снимают в своем кино всякую ерунду. А те, кто слишком часто говорит слово «задница», завсегда мучается геморроем.

Коровин погладил Доминикуса и продолжил:

– Тогда Застенкер взял Доминикуса и сказал, что если я не сделаю еще мертвой воды, то он сварит из Доминикуса похлебку с бобами! Мои гоблины, говорит, обожают кошачью похлебку с бобами. Час, говорит, тебе на размышление. Я сделал. А что, у меня был какой-то выбор?

– Выбор всегда есть, – сурово ответил я, как отвечают ребята из старых советских фильмов.

– Это ты так говоришь! – возразил Коровин. – А у меня Доминикус! Пришлось мне создавать эту мертвую воду! Я тогда еще не знал, что он с этой водой собирается делать… армию начинает составлять.

Коровин даже плюнул.

– А потом я убежал. А эльфы узнали про все это, – Коровин поморщился. – И исключили меня из эльфийского сообщества. «За разнузданное поведение и за материализацию мертвой воды»…

Вот и вся история. Сплошное вранье. Так мне показалось.

– Знаешь, Коровин, – сказал я. – Я, пожалуй, больше не буду звать тебя Коровиным. Коровин – это низко. Мне кажется, что в соответствии с традициями тебе надо присвоить более звучное имя. Например, Франкенштейн-Коровин. В той жизни я был знаком с типом, похожим на тебя. Его звали Дрюпин-Черепанов.

– Он что, паровоз изобрел?

– Он изобрел сапоги-скороходы. А ты, Франкенштейн-Коровин, изобрел мертвую воду. Красиво.

Красиво. Мне повезло в жизни. Спасибо Седому, спасибо Ван Холлу. Если бы не они, где бы я еще увидал столько таких оригиналов?

Болото неожиданно кончилось. Вернулась тундра, только на этот раз она была каменистой. Мы отряхнулись, съели печеных сыроежек, накормили ими кота и коня. Затем забрались на Игги и поскакали в сторону гор. Ехали до темноты, Игги бежал ровно и спокойно, не чувствуя нашего веса.

Когда стало темнеть, мы устроились спать между валунами. Я уснул, потом проснулся. И понял, что мое путешествие вступает в завершающую стадию.

Во рту был поганый привкус. Я плюнул. И с ужасом увидел, как в слюне медленно шевелит плавничками голубая золотая рыбка.

«В». Что можно придумать на «В»? Ничего… А нет, можно – Владипера можно, но это уже за гранью добра и зла…

Я болтался в седле, изо всех сил старался не раздавить окончательно свой многострадальный копчик, с одной стороны, с другой – пытаясь удержать в желудке съеденную с утра полосатую игуану. Коровин добыл игуану, метнув в нее меч с кашалотовой рукояткой.

Думал я еще. О том, что хорошо бы, чтобы все закончилось быстро. На раз-два-три. Я заслужил, чтобы быстро, я не хочу лежать на спине, глядя, как мир постепенно окрашивается в сине-золотистый рыбий цвет, ощущая сладкое шевеление в районе правого предсердия.

Быстро, только быстро. Мне всегда нравится, когда все заканчивается быстро. Слушаешь музыку, слушаешь, а потом бац – обрыв на слове «монисто». И никакого тупого растянутого финала на восемь минут тридцать секунд. С нелепыми драмсами и индийскими национальными инструментами, названия которых я даже не знаю. Обрыв, все резко и многозначительно, послезвучие, послезвучие пляшет в барабанных перепонках.

И когда в книжках все так обрывается, мне тоже нравится. Сидят чуваки за столом, пьют кофе с английскими вафлями, а потом Могучий Рулевой берет, ставит на стол красного дерева серебряную чашку и говорит.

Господа, час назад я приказал сбросить в стратосферу двести бочек «Слюны Люцифера»…

И все. И дальше буковок нет, чистая бумага. И думать ни о чем не надо, и хорошо.

Мне нравятся такие финалы. Мне хочется, чтобы мой финал был ничуть не хуже того, где «Слюна Люцифера». Что бы придумать в замену этой слюне…

– Надо чуть правее взять, – перебил мои возвышенные мысли Коровин.

– Чуть правее так чуть правее, – согласился я.

Я сощурился, поглядел из-под ладони вдаль.

Директор «Гнездышка Бурылина», тот самый, которому я сломал ухо и которое впоследствии срослось причудливым образом, говорил, что самые лучшие в мире дали располагаются у нас, в России. В частности, в Костромской области. Я был с этим не согласен, поскольку считал, что лучшие в мире дали лежат в Перу, хотя здешние дали были тоже ничего, вполне трепетные.

Так я поглядел вдаль и с удовольствием отметил, что Зуб Гулливера приблизился. Приблизился, и я уже мог различить, что язык ледника, сползающий с правого корня, раздваивается в узкие жала.

– Еще немного, Коровин! – подбадривал я своего спутника. – Скоро мы дойдем! И вернемся домой! Ты же хочешь вернуться?

– Хочу… Хочу.

– Ну, так потерпи. Уже скоро. А как вернешься, так там все будет…

Мне самому надо было потерпеть, а терпеть уже было трудно.

– Ничего там не будет, – вздыхал Коровин. – Там у меня… Понос, короче, там. Но все равно хочу домой…