Братья Sisters - читать онлайн книгу. Автор: Патрик де Витт cтр.№ 13

Стэмм, спрятав оружие в кобуру и вновь свободно свесив руки, отправился в сторону салуна. Свидетель Уильямса стоял над телом убитого и беспомощно озирался. Я же осмотрелся в поисках мужика с мальцом на плечах (думал выразить свое презрение), однако нигде их не заметил.

Извинившись, хозяйка отправилась по делам. Я, собрав вещи, хотел попрощаться, но нигде в гостинице ее не нашел и решил оставить прощальный подарок: спрятал пять долларов под одеялами. Она найдет их и, всякий раз вспоминая обо мне, будет думать о брачном ложе. Ну, или просто о ложе. Чарли, увидев такие дела, похвалил за благородность, однако усомнился, что подарок дойдет по назначению: мол, постели в гостинице грязные и будут собирать грязь дальше, поскольку хозяйка даже не думает их менять.

— И денежки твои достанутся следующему постояльцу.

— А вдруг она найдет монету? — предположил я.

— Не найдет. И вообще пять долларов жирновато будет. Оставь лучше… ну, доллар, прямо на стойке внизу. Дамочка выстирает наконец платьишко, и еще останется напиться до бесчувствия.

— Ты просто ревнуешь и завидуешь, потому что у тебя самого нет подруги.

— Эта старая кошелка — твоя подруга? Ну, поздравляю. Жаль, не можем представить ее матушке. То-то бы она обрадовалась нежному цветочку.

— Я лучше помолчу, чем с дураком спорить.

— Да уж, да уж… Хозяйка твоя плюется и утирает нос рукавом. Даму ты себе нашел что надо.

— Я с тобой не разговариваю.

Сказав так, я подхватил сумки и покинул комнату, оставив Чарли собирать пожитки. Выйдя на улицу, я поприветствовал Жбана и спросил, как у него дела. Конь вроде как оправился, но вот с глазом, похоже, была беда. Жаль бедолагу… Выглядел он бодрым, и я потянулся погладить его по шее. Однако стоило коснуться морды Жбана, как тот отпрянул. Мне стало стыдно: вроде конь, а к ласке не приучен. Надо обращаться с ним понежнее. И как раз когда я обещал Жбану быть добрым хозяином, из гостиницы вышел Чарли. Смеясь надо мной, он заметил:

— Нет, вы только посмотрите. Любитель живности! Не ровен час, подбросит монету в кормушку хворой скотинке. С него станется, друзья мои.

Приблизившись, Чарли пощелкал пальцами с обеих сторон от морды Жбана — конь прянул ушами. Братец, довольный результатом проверки, пошел к Шустрику.

— Впредь до конца пути спать будем под открытым небом, — сказал он. — Хватит разнеживаться в гостиницах.

— Мне-то что?

— Я хочу сказать: если тебе вдруг опять поплохеет, дальше поеду один.

— Поплохеет? Занятно слышать это от человека, который своим пьянством уже дважды не давал продолжить путь.

— Ладно, ладно. Не повезло. С кем не бывает! Вели мы себя не лучшим образом, однако впредь беремся быть примерными. Все, согласен?

— Тогда не говори никому, как мне поплохело в дороге.

— По рукам, братец.

Оседлав Шустрика, он посмотрел вперед на дорогу мимо витрин лавок — вдаль. В этот момент раздался легкий стук. Я поднял взгляд и увидел в окне нашей комнаты хозяйку: она стучала в стекло оставленной мной монеткой. Поцеловав ее, женщина приложила к окну ладонь. Чарли посмотрел на меня холодно и невыразительно. Я в ответ скрестил руки на груди. Братец, пришпорив коня, поехал прочь, а я помахал женщине рукой. Она шепнула несколько слов — каких именно, я не разобрал. Видно, поблагодарила.

Я последовал за братцем, вспоминая на ходу, как звучал голос женщины в пустоте комнаты, где она трудилась, не разгибая спины. Пусть те пять долларов хоть ненамного и ненадолго, но сделают ее счастливее. Я твердо вознамерился сбросить двадцать пять фунтов жира и при случае написать хозяйке любовное письмо: пообещаю скрасить ее земную жизнь со всем старанием, на какое способен мужчина.

По пятам за нами шла снежная буря, последняя этой зимой. Однако мы успели за день и за вечер покрыть приличное расстояние и на ночь устроили стоянку в большой пещере. Потолок ее был прокопчен кострами тех, кто ночевал здесь прежде. Чарли приготовил ужин: бобы, свинину и лепешки. Правда, съел я только бобы, остальное тайком скормил Жбану. Спать лег голодным, а посреди ночи и вовсе проснулся и увидел у входа в пещеру коня без всадника. Фыркая, он переминался с ноги на ногу. Вороной и блестящий от пота, конь задрожал, и я поспешил накрыть его своим пледом.

— Что такое? — спросил Чарли, приподнимаясь на локте.

— К нам конь забрел.

— А ездок?

— Ездока нет.

— Придет — разбудишь, — сказал Чарли и снова улегся у костра.

В коне было семнадцать ладоней росту, сплошные мускулы; ни клейма, ни седла, ни подков, однако грива ухоженная. Конь не отпрянул, когда я погладил его. Предложенную лепешку есть он не стал. Только надгрыз ее с краю. Видимо, сытый.

— Куда же ты скакал в такую ночь? — вслух подумал я и повел было конягу в глубь пещеры, где ютились Шустрик и Жбан. Он, однако, воспротивился и вернулся ко входу в пещеру. — Хочешь меня без одеяла оставить?

Я вернулся к костру и, подбросив хворосту, свернулся рядом калачиком. Впрочем, без пледа заснуть не смог и остаток ночи вспоминал проигранные споры, но так, что я всегда выходил из них победителем.

Утром же я решил оставить вороного коня себе. Передав Чарли кофе, я поделился с ним планами.

— Бери коня, — кивнул братец. — В Джексонвилле его и подкуешь. И Жбана там же продадим, авось да выручим деньжат, хотя… вряд ли. Его скорее сразу отправят на бойню. Деньги — какие ни дадут — бери себе, полностью, без остатка. Пришлось тебе со Жбаном помучиться. Вот свезло так свезло, новый конь сам тебя отыскал. Как назовешь его? Жбанов сын?

Я ответил:

— Жбан еще может послужить на ферме. Какой-нибудь пахарь его с радостью купит.

— Я бы не стал никого обнадеживать, — предупредил Чарли и, обращаясь к Жбану, произнес: — Тушеная конина или живописное пастбище да в компании грудастой фермерской дочки? — Братец обернулся ко мне и уверенно прошептал: — Тушеная конина.

Вороной конь спокойно позволил надеть на себя сбрую и седло. Жбан, когда я накидывал ему на шею петлю, опустил голову. Взглянуть ему в глаза мне не хватало смелости. Не успели мы проехать и двух миль, как нам на дороге попался мертвый индеец.

— А вот и предыдущий хозяин, — заметил Чарли и спешился.

Мы перевернули труп на спину. Индейца как будто свело страшной судорогой: рот перекошен, голова неестественно запрокинута, хребет сломан.

— Да разве индейский конь примет седло и сбрую? — произнес я.

— Значит, его угнали из табуна белых.

— Конь не заклеймен и не подкован.

— Загадка, что и говорить. — Чарли указал на труп индейца. — Может, его спросишь?