Черное солнце - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Луговской cтр.№ 69

Они отошли от вокзала и остановили частника — старую «шестерку». Брать такси на вокзале даже с Пашиными нынешними гонорарами было ненужным расточительством: таксисты, видимо, считали, что на Курский вокзал прибывали пассажиры из Монте-Карло.

У родителей просидели допоздна, оставаться у них Дима не стал, ему хотелось еще поговорить по душам с братом, и в одиннадцатом часу они заказали такси и поехали в Медведково.

Ночью они сидели на кухне, и Дима описывал подробности чеченского плена. Впереди было много историй, которые он собирался поведать брату — родителям он их не рассказывал, он жалел мамины нервы: вопрос о его возвращении оставался открытым. Вот откажут ему, тогда уж все и изложит. Когда история его похищения была закончена, он глубоко вздохнул:

— Вот только сейчас я почувствовал, как устал, — сказал он, — как все накопилось.

— Я пойду постелю, попей пока чайку, — Павел отправился в комнату.

Зазвонил телефон.

— Возьми, Дим! — крикнул Павел из комнаты. — Скажи, сейчас подойду.

Дима услышал удивленный голос: не привык, что, кроме Паши, может еще кто-то подойти, тем более мужчина. Павел взял трубку и начал успокаивать звонившего: не волнуйтесь, тайна исповеди и прочее. Вот тоже работа, подумал Дима, звонят ночью с какими-то пустяками. А Пашка так спокойно, так сдержанно успокаивает всяких сумасшедших. Другой бы на его месте давно бы послал. Но нельзя: работа.

— Один богатый клиент, — сказал Павел, увидев вопросительный Димин взгляд, — наговорил с три короба, а теперь жалеет. Боится, что еще кому-нибудь расскажу его секреты.

— Серьезные секреты? — Дима пил зеленый чай, к которому пристрастился в Чечне, правда, там чай был гораздо нежнее и ароматнее.

— Как ни странно, да, но для него, конечно. Я-то, и правда, могу о них забыть на следующий день, мне все это по фигу, их тайны Мадридского двора. Но вот он так не считает, и я начинаю трусить.

— А чего ты боишься?

— Ох, Дима, он мне такого нарассказывал, ну да ладно, черт с ним… Не буду тебя загружать.

— Расскажи, может, я смогу чем помочь. У меня Михайлов есть.

— Тут и твой Михайлов не поможет, и сам президент, наверное, тоже.

— Слушай, ты меня пугаешь.

— Да ладно, пока все нормально, если будет что серьезное, тогда расскажу. Пока убивать меня никто не собирается.

— Да что ты говоришь, Пашка! Что, все так серьезно?

— Пока нет, я постараюсь сам снять проблему, я же все-таки психолог. Ну, а если что, обратимся к твоему Михайлову. Если уж совсем припрет.

— Кстати, странно, меня хотели в Грозненском ФСБ держать, мне по секрету сказали, но после того как я позвонил тебе, сразу отпустили. Причем я знаю, что Михайлов не в курсе, он за границей, оперирует там после землетрясения.

Паша посмотрел брату в глаза.

— Это как раз он, мой клиент, — Павел взглядом показал на телефонную трубку. — У него дружок в ФСБ, так он по крайней мере сказал.

Дима слегка присвистнул.

— Ну и дела!

— Ладно, черт с ними со всеми, пошли спать, завтра еще поговорим. Ты же мне далеко не все рассказал.

— Да, рассказывать можно несколько дней. Там каждый день что-то происходило.

— Ты устал, брат, иди в ванну и приходи ложись. Трофим тебя давно ждет.

— Да, я вижу, — засмеялся Дима. Он взял кота на руки. — А здоровый-то какой стал! Чем ты его кормишь, Паш?

— Да чем, кошачьим кормом, чем же еще. Что я ему, готовить буду специально? Но Катька — та специально ему иногда что-нибудь придумывает, полный разврат.

— Кстати, как она? — крикнул Дима из ванной.

— Все в порядке, завтра, может, увидишь, она обещала днем забежать обедать с нами.

— Если на Лубянке в подвал не посадят.

— Слушай, я сказал: прекрати! Шампунь в шкафчике найдешь, там же и фен, чтобы с мокрой головой не ложиться. — Все, я ложусь.

Дима включил большую струю, налил две крышечки пены и вскоре нежился в горячей ванной, смывая с себя дорожную пыль. Он закрыл глаза и вспомнил тот день, когда к нему приехали две девушки, одна с неудачным абортом. Ах, эти черные глаза, меня пленили… Гульсум… Увижу ли я тебя когда-нибудь? Обещала позвонить. Но они всегда обещают. Нет, она не такая, как все, ей, кажется, можно верить. Ну, если не позвонит, найду ее в МГУ на искусствоведческом. Если она вообще там учится, тут же сказал он себе. Восточная женщина — темный лес.

Спал он до двенадцати. Павел ушел и оставил ему записку, что скоро будет. Дима встал, сделал зарядку — пятьдесят дежурных отжиманий, пятьдесят приседаний и тридцать подъемов для пресса, — принял ледяной душ, побрился и с котом вышел на кухню. Хотелось есть, но он решил подождать брата, а пока по кофе.

Зазвонил его спутниковый телефон. Его номер знали только в ФСБ и в госпитале. Звонили не из госпиталя. Москва, майор федеральной службы безопасности Игнатьев. Он ждет его в 17.00 по адресу… Адрес знакомый. В доме на площади в центре Москвы, где раньше был знаменитый 40-й гастроном, ставший сегодня крупным супермаркетом.

Пришел Паша, увидев грустное Димино лицо, спросил:

— Что, позвонили?

Дима кивнул.

— Ну, ты же был готов к этому.

— Да, но я не думал, что все будет так быстро.

— Они времени даром не теряют. Во сколько?

— В пять.

— Ну, хоть пообедать успеем. Скоро Катерина придет. А пока давай завтракать.

Майор ФСБ Игнатьев был сама любезность. Давно к Диме не обращались с таким почтением. Чай? Кофе? Может, коньячку? От комплиментов и дифирамбов Игнатьева Дима даже почувствовал себя неловко. Майор вел себя заискивающе, как подчиненный ведет себя с крупным начальником. Дима терпеть не мог такого обращения. Он сам ни перед кем никогда не заискивал, будь то хоть министр здравоохранения, и не любил, когда начинали заискивать перед ним. Игнатьев сказал ему, что такие, как он, — гордость России, что только благодаря таким людям держится еще их медицина и признается одной из лучших в мире. Несмотря на ту нищенскую зарплату, да это наша беда, которую платит врачам государство. Даже в Чечне, пусть и тройной оклад, но что такое сегодня тройной оклад, если месячной зарплаты врача не хватит даже на потребительскую корзину? А если мужчина, глава семьи, кормилец…

Все это словоблудие так утомило Диму, что он не выдержал и сказал:

— Товарищ майор, может, все-таки перейдем к делу?

— Ах, да, извините, Дмитрий Андреевич, конечно, к делу.

И тут произошло разительное превращение. Человека как будто подменили. То есть перед Димой сидел все тот же майор госбезопасности Игнатьев, но от того человека, который только что пел Диме дифирамбы и предлагал выпить коньяку, не осталось и следа. Улыбка с его лица исчезла, желваки заиграли, глаза сузились, голос изменился, взгляд стал почти металлическим. Вопросы посыпались безо всякого предупреждения, один за другим, он не давал времени на раздумье. Не хватает только лампы в лицо, успел подумать Дима. Больше ни о чем он не думал в течение минут сорока, он только успевал отвечать на вопросы, на которые уже отвечал в грозненском ФСБ. Только там, в Чечне, они задавались в гораздо более мягкой форме. И к ним прибавились новые темы — совершенно не относящиеся к недавнему пребыванию Димы в Чечне.