Черное солнце - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Луговской cтр.№ 65

Она не замечала, как слезы лились по ее щекам. Водитель увидел это и сочувственно спросил:

— Погиб кто-то из близких?

— Одноклассник, — собравшись духом, ответила Гульсум и вытерла слезы рукавом джинсовки.

Водитель понимающе кивнул и вздохнул.

Они приехали на вокзал, и водитель предложил помочь.

— Да нет, спасибо, не надо, у меня мало вещей, — сказала Гульсум и протянула ему сто пятьдесят долларов. Он быстро убрал деньги в карман и спросил, чем еще может ей помочь. Гульсум поблагодарила, сказала, что у нее все в порядке, и водитель удивился — только что перед ним была грустная девушка, у которой погиб одноклассник, и она плакала, вспоминая его, а теперь перед ним деловая, спокойная, расчетливая девица, которая думала о том, как сядет в поезд, о своих дальнейших делах. Ни следа печали на ее лице. Прагматичная современная молодежь, решил водитель и пошел искать попутчиков, чтобы не ехать обратно вхолостую.

Лена была в голубой маечке, надетой без лифчика, и ее большая грудь привлекала заинтересованные взгляды мужчин и осуждающие — женщин. Легкие летние брючки в обтяжку, по последней моде, сумка кожаная, фирменная, с большим количеством карманов и раза в три больше рюкзака Гульсум. Таких девушек, как она, часто можно видеть в аэропортах на рейсах в Египет, Турцию или на Канары. Когда Лена увидела рюкзачок Гульсум, она прыснула:

— Это что, все, все твои вещи? А где же вечерние платья?

— Зачем? — удивилась Гульсум. Они даже не поздоровались, подумала она.

— Ну как зачем? Для ночных клубов, театров и светских приемов, — усмехнулась блондинка. — Да ладно, Гульсум, шучу. Здравствуй, как жизнь.

— Здравствуй, нормально.

— У нас одиннадцатый вагон. Пошли. Ух, слава богу, хоть в нормальную жизнь едем. Как они достали со своей войной! — Это говорит снайпер, для которого война — главное средство для заработка немаленьких денег, подумала Гульсум.

Они вошли в купе, одна полка нижняя, другая верхняя. Гульсум сразу сказала, что может на верхней — на верхней полке была хоть какая-то изоляция от общения, которое волей-неволей возникает в купе. Лена не стала отказываться от нижней. Только они успели положить сумки под нижнее сиденье, как в вагон вошла пожилая пара. Ну и хорошо, подумала Гульсум, не будет ни лишней тусовки, ни лишних разговоров. Лену, напротив, появление в их купе стариков слегка разочаровало. Но ненадолго. У нее на дорогу были планы развеяться. Она достала из сумки бутылку кофейного ликера «Бейлис» и поставила на столик.

— Выпьем по глоточку? — подмигнула она Гульсум.

— Не сейчас, может быть, позже. Сейчас не хочу, спасибо.

— Ну, как знаешь, — сказала Лена, нисколько не обидевшись. Достала из сумочки пластиковый стаканчик, открутила крышку бутылки и налила себе полстакана. Не пристает, не уговаривает, с ней легко, с облегчением отметила Гульсум.

— Мой любимый ликер. Давно мечтала: сяду в поезд, буду пить «Бейлис» и ни о чем не думать, по крайне мере во время дороги. — Она сделала глоток. — Ох, кайф! Давай налью. — Гульсум отказалась, залезла на верхнюю полку и открыла детективный роман на английском языке.

Поезд тронулся.

13

Сначала Дима всерьез не воспринял сообщение о том, что он должен отбыть в Москву для посещения известного учреждения на Лубянке. Ну, съездит, опять помучают одними и теми же вопросами, но в конце концов отпустят, и он вернется в Гудермес. И так бы он и оставался в счастливом неведении, если бы не милиционер, которого он недавно оперировал. Он пришел к Диме и рассказал ему по секрету, что есть информация о том, что доктор Дмитрий больше работать у них не будет. У лейтенанта друзья в местном ФСБ, и они сообщили ему, что доктора отзывают. Причина — пребывание в плену у боевиков, и не только это. Диму слишком любили и слишком уважали в Гудермесе. Он стал слишком яркой фигурой, слишком яркой личностью. Такие люди здесь были не нужны. Положение тут серьезное, кругом боевики, бандиты, а Дима лечит всех. В общем, такой Иисус Христос тут не нужен. Так что, как это ни печально, но доктор Дмитрий дорабатывает последние дни на их земле. Но они, горцы, не забывают добро. И если в жизни Димы случится беда, они всегда придут ему на помощь, в любых условиях, что бы ни случилось. Они сделают все возможное и обязательно помогут ему. У него здесь остались друзья на всю жизнь, пусть он об этом никогда не забывает.

Все это звучало очень трогательно, и слышать Диме было приятно, но весть о том, что он должен покинуть госпиталь, не радовала его. Он полностью верил лейтенанту Мустафе, у него не было причин ему не верить: новости тут распространялись мгновенно. Конечно, срок его командировки скоро все равно окончится, но пока он еще не вышел, как же он оставит бригаду, как они будут работать без него? Наверное, им пришлют другого врача, незаменимых нет, с грустью подумал Дима. На душе было так хреново, он растерянно смотрел на Мустафу, думал о том, что ему делать сегодня, вроде бы все операции завершены. И вдруг принял нестандартное для себя решение. Мустафа уже собрался уходить, как он вдруг положил ему руку на плечо и сказал:

— Мустафа, оставайся с нами.

— В каком смысле? — не понял милиционер.

— Ну, ты сегодня работаешь?

— Работаю. А что? Ради вас, доктор Дмитрий, я отложу любую работу.

— Мы сейчас посидим, как люди. Я позову друзей, и мы выпьем за мой отъезд. Раз уж они так хотят меня отсюда отправить, они не дождутся, что я буду страдать. Мы будем гулять. Сиди здесь. — И Дима выбежал из модуля с криком: — Таня! Самвел!

Испуганная Татьяна тут же явилась. Самвел заканчивает несложную операцию. Но скоро будет, сказала она. А что случилось? Она с тревогой посмотрела на Мустафу.

— Да ничего, отмечать сейчас будем, — сказал Дима.

— Что отмечать? — с опаской улыбнулась Таня. Тон ее любимого главного врача ей совсем не нравился.

— Мой отъезд, — сказал Дима.

— Какой отъезд, Дмитрий Андреевич? Вы меня пугаете.

— Увы, Танюш, меня отзывают. Срок еще не вышел, а уже не хотят, чтобы я дальше работал.

— Это точно? — мрачно спросила медсестра.

— Девяносто девять процентов, — сказал Дима и посмотрел на Мустафу. Тот пожал плечами, он не виноват, что принес такую грустную новость.

Таня отвернулась. Дима понял, что она не хочет показывать, как расстроилась, видимо, даже заплакала.

— Ну ладно, что ты, Танька, не последний раз видимся.

— Последний, — уверенно ответила медсестра.

— Откуда такая обреченность? Разве мы не можем увидеться в Москве? — спросил Дима, не глядя на медсестру.

— Не можем.

— Ну почему?

— Потому что вы не зовете.

— Я позову.

— Позовете?

— Ну, разберусь в Москве, посмотрю, что там у нас с кадрами, и позову.