Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика - читать онлайн книгу. Автор: Рэйвин Коннелл cтр.№ 47

Это не означало исчезновения других форм маскулинности. На самом деле они были просто маргинализированы, и это послужило основой для появления новых типов маскулинности, которые были основаны на импульсах или практиках, исключенных из становившегося все более рационализированным и интегрированным мира бизнеса и бюрократии. Такие «дикие» формы маскулинности возникли в XIX–XX веках. С одной стороны, запрещенное сексуальное влечение мужчины к мужчине послужило базисом для гомосексуальной маскулинности, заклейменной и стигматизированной государством. С другой стороны, запрещенное насилие в отношениях между мужчинами послужило базисом для типов агрессивной маскулинности, которые в условиях, сложившихся после Первой мировой войны, были мобилизованы фашизмом. Хорошо известно, какую важную роль играли в фашистских движениях солдаты, сражавшиеся на передовой. Менее известно, но столь же важно презрение Гитлера к «дипломированным господам», которые правили презираемым им буржуазным миром.

Положение женщин также изменялось в процессе рационализации. С течением времени углублялись противоречия между их подчинением отдельному мужчине в сфере домашнего патриархата и развернувшейся в XVIII и XIX веках мощной тенденцией универсализации гражданских прав, тесно связанной с рационализацией государства и рынков. Это противоречие нашло отражение в феминистских трудах Мэри Уолстонкрафт в Англии и Сьюзен Б. Энтони в Соединенных Штатах, а наиболее точно было выражено в работах Джона Стюарта Милля. Первые кампании за избирательные права женщин не были уходом в сторону от социальных вопросов (хотя позже они и привели к их игнорированию); они были реакцией на главное противоречие, возникшее на той стадии развития государства.

Достижение женщинами гражданских прав оказало колоссальное влияние на политику, хотя и не изменило политику партийную. Женские организации играли важную роль в составе некоторых консервативных партий, но женские партии как таковые не были сколько-нибудь влиятельными. В значительно большей степени женщины были превращены (constituted) в прямых потребителей государственных услуг. На протяжении ХХ столетия возникла сложная сеть услуг и пособий, которые выросли вокруг пенсий вдовам и пособий по беременности – первых видов специализированной помощи женщинам. Сюда входят детские поликлиники, женские поликлиники, льготы для матерей, налоговые послабления и т. д. Как хорошо известно, женщины сейчас являются главными потребителями услуг социальной сферы in toto (в целом) – отчасти потому, что они дольше живут, но также и потому, что предлагаемые государством виды поддержки созданы по принципу замещения зарплаты их мужей, который основывается на исключении женщин из рынка труда. Керрин Райгер отмечает, что такая направленность развития системы социального обеспечения создает базу для вмешательства в домашние хозяйства специалистов разного профиля: врачей, медсестер, психологов, социальных работников, – а они влияют на характер выполняемой женщинами домашней работы. Шейла Шейвер пишет: когда социальное обеспечение и налоговая политика рассматриваются вместе как система трансферов, т. е. безвозмездных социальных выплат, государство фактически изымает деньги у женщин как индивидуумов и перераспределяет их женщинам, определяемым как чьи-то матери, жены или вдовы. Сведя все эти аргументы воедино, мы можем увидеть, что в ХХ веке постоянно возрастало вмешательство государства во все более опосредованные и абстрактные отношения между мужчинами и женщинами. Существует большой соблазн связать это с возрастанием опосредованности и отчужденности в сфере сексуальности, с коммерческой стандартизацией рекламы, порнографии и массовых развлечений.

Улица

Улица редко воспринимается как институт. Это некое место, где мы гуляем или ездим, либо место, где гуляют куры. В то же время один знаменитый социологический текст называется – с легчайшим оттенком иронии – «Уличное общество» («Street Corner Society»), и мы говорим о том, чему детей «учит улица». Это по меньшей мере определенное социальное окружение со своими специфическими социальными отношениями.

Очень многие виды работ выполняются на улице. Те из них, которые связаны с детьми, например прогуливание их в колясках, выполняют почти исключительно женщины. Это же относится к хождению по магазинам и основной армии проституции. В продаже газет, пищи и других мелочей участвуют люди разного пола. Вождение машин, грузовиков и автобусов, мелкая преступность и полиция, ремонт моторов и самой улицы – по большей части мужские занятия. Хотя среди водителей автобусов все чаще встречаются женщины, вождение тяжелых грузовиков по-прежнему остается мужской специальностью.

Для женщин улица часто служит источником страха: здесь они могут встретиться с разными проблемами – от обычного приставания, вроде свиста вслед, до физического оскорбления и изнасилования. Поскольку не всегда можно предсказать, как будут разворачиваться события, во многие части города женщины ходят редко, особенно после наступления темноты. И в это время улица принадлежит мужчинам. Скопление молодых мужчин представляется наиболее устрашающим и опасным.

Такие скопления особенно распространены в местах, где выше безработица и сопутствующее ей этническое исключение (exclusion): Брикстон в Лондоне, Редферн в Сиднее, Саут-Сайд в Чикаго. Сочетание дерзости, болтовни о спорте и машинах, наркотических средств (по большей части – алкоголя) и сексизма обеспечивает хоть какое-то развлечение в этом унылом окружении. Женщины обычно их избегают, но поскольку «женских» улиц не существует и мало общественных мест (public buildings), где женщины привечаются, единственной возможной альтернативой остается собственный дом. Так дом становится «местом женщины»… В дальних предместьях этот эффект не столь силен, но определенный уровень угрозы существует всегда.

Молодые мужчины, будучи источником этой угрозы, сами тоже являются ее объектом. Улица – постоянная арена то вспыхивающих, то угасающих конфликтов между разными группировками (медиа называют их бандами – gangs), а также между бандами и полицией. На самом деле основными жертвами уличного насилия становятся именно молодые мужчины, а не люди старшего возраста, хотя последние живут в постоянном страхе. Полиция в уличной жизни играет роль Великой Силы, хотя в некоторых случаях, как было, например, во время мятежа, возглавленного Уоттсом (Watts) в августе 1965 года в Лос-Анджелесе, она может исчезнуть в качестве носителя власти. Резервные силы государства достаточно велики, чтобы «восстановить порядок» военными средствами, если политическое руководство готово за это заплатить, как произошло в Белфасте.

В каких-то отношениях улица – это поле битвы; в других это театр. В торговом центре города улица наполнена рекламными образами: витринами, рекламными щитами, постерами. Их содержание сильно нагружено гендеризованными образами, а в последние десятилетия становится все более эротизированным. Некоторые из них, неприкрыто использующие мотив мужского насилия (например, на одном лондонском постере 1984 года была изображена машина, вылетающая из дула пистолета, а сопроводительный текст гласил: «Спусковой крючок под твоей правой ногой»), были убраны с улицы. Но плакаты, рекламирующие сигареты и пиво, продолжают демонстрировать трюки такого рода.