Я ожидаю смерть - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Иванов cтр.№ 14

– Получается, что бунты были спровоцированы правителями государства?

– Конечно, – ответил я. – Народ всегда не прав у таких руководителей. Поэтому мы и находимся здесь.

Я вспомнил о раскулачивании. По соседним деревням стоял стон. Шло массовое раскулачивание. Выгоняли, вернее, вывозили крестьян целыми семьями: крепких мужиков, женщин, их детей, стариков и старух. Имущество ссыльных грабилось. Никого не щадили. Грузили в вагоны и вывозили в Сибирь, или на север – в тундру. По дороге многие из них умирали, в основном дети и старые люди.

Мне особенно досталось в деревне за то, что я многих защитил от так называемого переселения. И в районе обо мне из-за этого недобрым словом отзывались. Это тоже способствовало моему освобождению от должности председателя колхоза.

Хотя и смутно, но до меня доходили слухи о создании лагерей, где содержались многие сотни тысяч людей. В стране был создан слой граждан, превращённых в рабов. Да и крестьяне даже из моего колхоза не имели паспортов. Колхозник, не имеющий паспорта, он – не гражданин государства, он – раб…

Когда меня притащили в камеру и бросили на пол, я много времени пролежал, не двигаясь. Трое моих сокамерников тоже лежали на полу. Тишину нарушал чуть слышный стон. Кто стонал, я распознать не мог.

Боль была страшная. Мое тело словно превратилось в сплошную рану. Мне было трудно определить, что болело сильнее: голова, спина, живот, ноги или руки. Мне казалось, что у меня болят мозги, но этого просто не могло быть, но… мозги болели. Мне хотелось быстрее забыться, уснуть. Наконец, я заснул.

И мне приснился сон.

Мои руки связаны, в спину меня толкают четверо воинов. Оглянувшись, я вижу, что это не воины, а следователи. Именно они поочерёдно избивали меня в первый день ареста. Они толкают меня острыми пиками и заставляют подниматься вверх к татаро-монгольскому хану, который сидит высоко на золочёном троне. А трон поставлен на самую верхушку пирамиды, построенную из черепов. По бокам трона стоят два татарина-телохранителя и держат в руках кривые сабли. Сзади хана стоит слуга с опахалом. У подножия высокой пирамиды также стоят татары-стражники: в одной руке у них – кривая сабля, в другой – блестящий металлический щит.

Самоё страшное – это черепа. Я должен по черепам подниматься к хану. Я наступаю на черепа и… О, ужас!!! Это уже не черепа, а человеческие головы, и они живые. Я наступаю на голову, а ее глаза смотрят на меня. Каждый шаг даётся с большим трудом. Ноги не слушаются меня. Я медленно поднимаюсь к вершине пирамиды. И вдруг замечаю, что это не просто живые головы, а каждая голова – голова Николая Ивановича. Глаза Николая Ивановича моргают, губы чуть шевелятся, он что-то говорит. Я слышу: “…иди, не бойся наступать на меня. Я мёртв. Мне отрезали голову по приказу татарского хана”. Я не могу идти дальше, не смотря на то, что в мою спину упирается острие пики. Голова моя наполняется ужасом, ноги подкашиваются. Я падаю, скатываюсь вниз, и … просыпаюсь. Сердце у меня так бьется, словно хочет выскочить из груди.

Я оглядываюсь и вижу, что все еще лежу на полу. Вспоминаю последний допрос. Тело моё по-прежнему наполнено болью.

Через некоторое время все сокамерники, и я в том числе, зашевелились и медленно, без посторонней помощи взобрались на нары.

На очередной допрос меня повели после того, как конвоиры убедились, что я могу самостоятельно двигаться и меня не надо тащить. После очередных побоев я лежал целые сутки без движения. Потом, с большим трудом начал потихоньку вставать, преодолевая боль во всём теле. Но ходил очень медленно. Всё время кружилась голова. Николай Иванович и двое других сокамерников выглядели не лучше. Так что двое суток нас на допросы не водили. Но вот наступило очередное утро, и двое конвоиров вновь повели меня на допрос.

Следователь опять был новым. Я недоумевал, почему менялись следователи. Моё дело лежало перед ним. Он пробежал его глазами, потом взглянул на меня и спросил:

– Ну, Иванов, как самочувствие сегодня? Отдохнул пару деньков? Ты, Иванов, почему такой непонятливый? Тебя учат, учат, а ты уроки не усваиваешь? В чём дело? Ты будешь отвечать на мои вопросы?

– Я буду отвечать на Ваши вопросы, гражданин следователь, – сказал я.

– Тогда назови, Иванов, фамилию ленинградца, с которым ты встречался во время поездки? – задал мне вопрос следователь.

– Гражданин следователь, – начал я отвечать. – Я в Ленинграде ни с кем не встречался, кроме родного брата, просил его найти мне работу, так как моя семья большая, а деньги в дом приносит только жена. Но денег за её работу дают очень мало. Мои дети всё время голодные.

– Иванов, ты опять почему-то не отвечаешь на прямой вопрос – сказал следователь. – Тебе непонятен вопрос? Повторить?

– Гражданин следователь, – ответил я, – мне нечего сказать. Я не знаю никакого ленинградца, я ничего противозаконного не делал.

– Хорошо, Иванов, – сказал следователь, посмотрев на меня не добрым взглядом. – Тебе будет предоставлена ещё одна возможность подумать, перед тем, как тебя отправят в Ленинград для вынесения окончательного решения по твоему вопросу. Но ты должен знать, что там не оправдывают. Учти это, Иванов.

Он вызвал конвоиров, и меня увели, но не в камеру и не в карцер. Нет, меня вели совсем в другое помещение. Неужели в христовую комнату? Я слышал о ней, Николай Иванович мне говорил, но я не верил, что палачи могут так издеваться над арестантами.

Когда конвоир открыл дверь, я невольно остановился, так меня поразила увиденная картина. На стенах висели арестанты. Они были подвешены за руки и за ноги, и их тела на фоне стены выглядели как крест. Головы арестантов были опущены на грудь. Видно было, что истязаемые люди висели так уже давно.

Конвоиры втолкнули меня внутрь комнаты. Меня повалили на пол, надели кандалы на руки и ноги, и через некоторое время я уже висел на стене, в образе распятого Христа.

Я сразу почувствовал резкую боль в руках и ногах. А ведь я висел только несколько минут, а предстояло, очевидно, несколько часов. Как я выдержу это? Голова от боли упала на грудь. В глазах потемнело. Перед тем как лишиться чувств я успел подумать о том, кто же изобретатель такой изощрённой пытки?

Я висел на стене, наверное, не долго. Когда я потерял сознание, находящийся в этом же помещении надзиратель-палач, вместе с другими надзирателями сняли меня со стены и освободили от ручных и ножных кандалов. На меня было вылито ведро воды, и я пришёл в себя. Осмотревшись, я увидел, что на одной из стен висел Николай Иванович! Дрожь пробежала по моему телу, я представил себе перенесённые недавно муки и опять потерял сознание…

Придя в себя, я понял, что вновь оказался в “нашей” четырёхместной камере. Я долго ворочался на нарах, пытаясь уснуть. Каждое движение приносило нестерпимую боль. Какие-то образы мелькали в моём сознании. Я не мог вспомнить, как я оказался здесь. Наконец, ко мне пришел сон.