Реверс жизни, или Исповедь миллиардера - читать онлайн книгу. Автор: Александр Кучаев cтр.№ 30

Рауя улыбнулась, наблюдая за отцом.

– Папа, – сказала она, – Саше я обязана вторым рождением. Думаю, нам надо как-то отблагодарить…

– Кто?! – придушенно спросил Анвар. Я понял, что он спрашивает о пьяном человеке, наехавшем на его дочь, назвал номер лодки и сказал, что, возможно, вместе с хозяином она ещё находится на откосе дамбы.

– Он не соображал, что делал, – сказал я в заключение.

– Это не меняет дела, – последовал ответ. – Моя дочь чуть не погибла.

В тот же день Анвар встретился с виновником происшествия на реке и решил все вопросы как моральной, так и материальной компенсации. Причём довольно просто, ограничившись лишь тяжёлыми угрожающими интонациями в голосе.

Вечером, уже в глубоких сумерках, мои соседи организовали небольшой сабантуй в честь спасения дочери, накрыв стол прямо во дворе дома, под светом электрической лампочки с лёгким куполообразным абажуром.

Кроме нас с тётей Олей и самих хозяев присутствовали Зуфар Гараев и ещё несколько мужчин из числа речников и корабелов. Пили водку и какое-то самодельное вино.

Налили и мне, но за всё время застолья я не употребил и половины рюмки. Несмотря на все уговоры. Методика оздоровления солнечной энергией не терпела курение и алкоголь, и мне не хотелось нарушать гармонию организма, подаренную не знающим себе равных отставным лесником. Зато я много пел, аккомпанируя себе на тёти-Олиной гитаре. Моё окружение с удовольствием слушало меня, постоянно требуя сыграть и спеть ещё что-нибудь и то и дело подпевая.

Среди разного другого я включил в свой репертуар и «В горнице моей светло», в общем-то довольно известную незатейливую песенку с содержанием, созвучным и происшествию на реке, и моему на тот момент душевному настроению.

Это завершающие слова песни.

На последних нотах глаза хозяина дома увлажнились, и я в угоду ему повторил четверостишие.

Застолье дружно подхватило мой голос, слаженный хор заполнил двор и выплеснулся далеко на улицу.

По щеке Анвара прокатилась крупная одинокая слеза. Краешком зрения я замечал его непреходящие признательные взгляды и понимал и чувствовал, что у меня появился ещё один верный надёжный друг.

Почти не прикасалась к своей рюмке и Рауя.

Её братишки и сёстрёнки рассказывали мне, что, в отличие от своих родителей, она самая настоящая мусульманка. Как и её бабушка. Что каждое утро, повязав на голову светлый голубенький платочек, она уединяется для молитвы и разговора с Всевышним. Что и в житейских ситуациях она нередко вскидывает руки к небесам, умоляя Высшую силу подтвердить чистоту её приверженности той или иной истине.

Вероятно, и воздержанность к вину была не только следствием характера девушки, но и нерушимостью её веры в Аллаха.

Когда мы встречались взглядами, я всё никак не мог сдержать улыбки, хотя и старался придать себе беспечный равнодушный вид. Рауя же неизменно опускала глаза, и лёгкий, почти незаметный румянец окрашивал её ланиты. Меня мало заботила её набожность и приверженность исламу. А если быть более точным – не заботила совершенно. К тому же я считал, что коль чистый просветлённый девичий образ в определённой степени является следствием верования, то пусть будет благословенна эта вера.

Главное, что Рауя не проявляла фанатичности в своём убеждении. Фанатиков, особенно воинственно настроенных, я всегда избегал и считал их в некотором роде сумасшедшими, свихнувшимися на том или ином идейном положении.

В какой-то степени я сам был верующим человеком и не сомневался, что в глубинах космического пространства есть могучая мыслящая первооснова, время от времени вмешивающаяся в деятельность как человеческой цивилизации в целом, так и в судьбу и дела отдельно взятого её представителя. И что именно она создала и нашу Вселенную, и всё, что вокруг неё, то есть бесчисленное множество других вселенных и разных мирозданий.

В эту высшую основу я верил уже много лет и надеялся, что она покровительствует мне.

Что и говорить, после того происшествия на реке всякие условности между мною и Рауёй рухнули, и мы стали встречаться чуть ли не каждый вечер.

Перед окончанием рабочего дня я обязательно ждал её у парадных дверей городской администрации. И провожал до дома. Или становился «услужником-носильщиком» в её походах по магазинам. А по утрам шёл с ней от дома до автобусной остановки.

Ещё она позволяла мне надевать ей сапожки, что я проделывал с великим наслаждением и угодливостью, по возможности продлевая процесс надевания.

Иногда в пасмурную погоду мы коротали время в одном из ближних кафе, а в выходные дни, случалось, брали билеты в местный драмтеатр на премьеру какого-нибудь спектакля и, расположившись на соседних креслах, держались за руки.

Зимой на лыжах отправлялись на Ольму и по заснеженному льду уходили далеко за пределы города.

Хорошо запомнилось, как однажды мы взяли пневматический пистолет и, спустившись в поросший лесом заснеженный овраг, стреляли по бумажной мишени, прикреплённой в нескольких шагах. Но стрельба шла как бы на особицу, параллельным ладом; я чуть ли не неотрывно смотрел на мою любимую, наслаждаясь милым девичьим обликом, – для меня она каждую секунду была самым главным в моём душевном состоянии.

Мне нравилось произносить её необычное имя. Нередко я называл её Раулиной. Или производным – Линой. Или уменьшительным – Линочкой.

Ещё я величал её княгиней, хотя в этой игре слов ей больше бы соответствовал титул княжны. Но слово «княгиня» звучало весомей и значительней и точнее подходило для оттенения её божественной красоты и величественности. Она только улыбалась в ответ, не просто, а с некой таинственностью.

С Рауёй мне было так хорошо, спокойно и уютно, как никогда раньше, даже в начальные детские годы в объятиях любимой матушки. Находясь рядом с ней, я чувствовал себя действительно счастливым, и неведомое прежде сладкое обволакивающее блаженство заполняло мою душу и тело. В определённом смысле это было погружение в нирвану, то есть достижение конечной цели и прекращение страданий.

Спустя некоторое время мы поняли, что самым лучшим для нас обоих было бы соединение наших судеб.

Единственным препятствием оставались мои проблемы со здоровьем, всё ещё напоминавшие о себе. Но я надеялся со временем полностью избавиться от всех недугов, и вот тогда… Улучшающееся физическое и психологическое состояние говорили мне, что день и час этого соединения неуклонно приближаются.

В тот последний день моего пребывания в Ольмаполе, я приехал на заимку часов в десять утра.

Как обычно, Гайнутдин поставил меня в энергетический поток, затем купание в Сереньком источнике, непродолжительная прогулка по опушке леса и в заключение – обед вместе с хозяевами.